***
26 декабря. Когда Гарри с Гермионой вернулись с прогулки, приближался обед. Во время обеда в Большом зале ребята стали обсуждать бал и его «последствия», перечислять новые парочки, и кто-то проговорился, что видел, как Гарри с Гермионой целовались. Джинни услышала об этом. Её лицо побелело, потом покраснело. Она встала и выбежала из зала, не дожидаясь конца обеда. Гарри чувствовал неловкость, но он не собирался просить у неё прощения или жалеть её. Однако жалость ей и не понадобилась. Когда Гарри с Гермионой выходили из Большого зала, к ним подошла разгневанная Джинни. Она сердито сказала: — Гарри! Значит, ты теперь с ней ещё и целуешься? Как ты мог? А как же я? — Гарри с Гермионой остановились посреди коридора, настороженно глядя на неё. Гарри нащупал в кармане палочку. — Джинни... Джинни не дала Гарри ничего сказать, закричав: — Вы не будете вместе, ясно? Я не допущу этого! Джинни не стала ограничиваться словами. Она быстро пробормотала какое-то заклинание, описала палочкой сложную фигуру и взмахнула ею по направлению к Гарри. Он автоматически отступил в сторону, заслоняя собой Гермиону и сплетая при этом заклинание простого Щита. Однако от заклинания Джинни не было ни светового эффекта, ни какого-либо физического воздействия. Гарри почувствовал только слабое движение воздуха, похожее на дуновение ветра. И никаких видимых последствий. Джинни повернулась и убежала. Гарри в недоумении повернулся к Гермионе: — Что это было? Что она сделала? Я думал, на меня налетит облако каких-нибудь летучих мышей или ещё какой-нибудь гадости... Гермиона хмурилась, смотря вслед младшей Уизли. — Мне это не нравится. Что-то странно знакомое было в её движении.Как ты себя чувствуешь? — Абсолютно нормально. Гермиона задумалась. — Пойдем-ка к мадам Помфри. Я хочу, чтобы она проверила тебя. Поход в больничное крыло не принес результатов. Мадам Помфри была сильно занята, и им пришлось ждать некоторое время в приемной. Когда колдомедик смогла выделить им время, она быстро проверила состояние Гарри и удивленно посмотрела на них. — Я не вижу никаких проблем. Что-то произошло? Гермиона кратко описала заклинание Джинни. Мадам Помфри задумалась. — Мисс Грейнджер, и что вы предполагаете? Гермиона опустила голову и что-то пробормотала под нос. — Громче, я не слышу! — Высшие Ментальные проклятья. Мадам Помфри хмыкнула и сказала: — Я понимаю. Но вы сейчас хотите меня убедить в том, что студентка третьего курса смогла выполнить Высшее Ментальное? Не всякий взрослый волшебник может справиться с этим без ошибок. Дайте я ещё посмотрю. Мадам Помфри наклонилась и направила палочку на висок Гарри, прошептав несколько заклинаний. Через десять секунд она выпрямилась и сказала строго: — Так, я не вижу никаких следов или характерных изменений. Даже если она пыталась такое наколдовать, у неё, скорее всего не получилось. Идите отдыхайте, наслаждайтесь каникулами. С Джинни Уизли я поговорю при случае, или передам вашему декану. Они вышли из приемной комнаты мадам Помфри. Гарри хотел увлечь Гермиону идеей ещё одной прогулки, но его девушка пребывала в задумчивости. — Что не так, Гермиона? Нам же сказали — ничего страшного. — Я не уверена! — упрямо сказала Гермиона. Она вздохнула, — Я боюсь. Меня что-то тревожит. Я хочу пойти в библиотеку, почитать о заклинаниях этого типа. Ты пойдешь со мной? Гарри пожал плечами и кивнул, и они, взявшись за руки, направились в библиотеку.***
27 декабря, утро, гостиная Гриффиндора. — И ночью мне снится этот странный сон, после которого у меня из головы исчезает куча воспоминаний, — проговорил Гарри, вспомнив вчерашнее. — Не исчезает, а блокируется. Если бы они исчезли, их нельзя было бы так «просто» восстановить, — конечно, Гермиона не могла потерпеть такой неточности. Гарри задумался. — Зачем она это сделала? — спросил он, ему явно не хватало смекалки, чтобы понять такие, вроде бы, очевидные вещи. — Подумай, Гарри. Это же так просто, — ответила Гермиона, но сразу же, смотря на бледного Гарри, всё ещё не оправившегося от головной боли, решила помочь ему. — Она влюблена в тебя. Когда мы начали всё время проводить вместе, она стала сильно ревновать. Джинни считала, что у неё есть все шансы пойти с тобой на бал и вообще стать твоей девушкой, а тут... Гарри медленно кивнул. — Ясно, — и тут же покачал головой, — то есть неясно. Меня она в свои планы не посвятила! Гермиона, а как, ты сказала, называется это проклятье? — Я не говорила. Хотя ты бы меня и не услышал. Ты сидел тут такой квелый... А проклятье называется «Мучительный Сон». — Мучительный? — Гарри был немного удивлен. — Начинался он не как мучительный. Даже наоборот. — А что тебе снилось? — заинтересовалась Гермиона. Тут Гарри осознал, что и с кем он обсуждает, и густо покраснел. Он промямлил что-то вроде «Ну, там... э-эм...» Гермиона настаивала: — Гарри, не смущайся. Во-первых, я... твоя девушка, — на этой фразе она мило запнулась, — во-вторых, я должна знать, что тебе снилось, чтобы понять, как ещё помочь тебе. Гарри горестно вздохнул, обреченно посмотрел на неё и ответил: — Сначала мне снилось, что мы с тобой занимаемся... Ну, там была такая большая комната, была ночь, я был на большой кровати, а ты... Гермиона перебила его, пунцовая от смущения: — Я поняла. Всё было... ну... полностью? Гарри помедлил и затем кивнул, избегая говорить об этом вслух. — Потом я проснулся. И решил, что я люблю тебя и хочу тебе признаться. — То есть ты уже не помнил, что ты мне признался? — Нет. Но, Гермиона, это тоже был сон! — Тоже сон? Двойное пробуждение? — Гермиона была озадачена. — Да, я проснулся во сне. И был счастлив от того, что осознал свои чувства. Вообще, это довольно странно — я был уверен в том, что люблю тебя, по крайней мере, с начала этого года. Во сне я этого совершенно не помнил! Гермиона с улыбкой погладила его по щеке. Он продолжил: — Мне снилось, что я спускаюсь вниз, в гостиную, встречаю тебя, признаюсь тебе прямо там же. И ты меня отвергла, сказала, что ты любишь Рона. И стала стыдить меня за то, что мне снилось перед этим. Мне стало очень плохо, и я проснулся. Гарри обнаружил, что его голова прижата к груди его девушки. Аккуратно обняв её за талию, он замер, впитывая новые впечатления. Ему было мягко и тепло. Гермиона погладила его по голове. — Бедный! Какой ужас, услышать такое, даже во сне, — тут её голос стал жестким и насмешливым. — Рона? Серьезно? Прибью... Гарри попытался повернуть голову, чтобы спросить: — Кого? — Как кого? Уизли, конечно. В смысле, мелкую. Хотя судьба того, который чуть постарше, тоже под вопросом. Гарри с сожалением освободился от мягкого плена и посмотрел на свою девушку. Что-то в её поведении его настораживало. — Гермиона, почему ты так реагируешь? Это же просто сон. Гермиона вздохнула. — Гарри, это из-за того, что мне несколько раз снились такие кошмары, — она помолчала, — о том, как ты говоришь мне «Я не люблю тебя». — Гермиона! Я... понимаю. Но теперь же всё по-другому, верно? — Гарри нежно погладил её руки. Гермиона улыбнулась. — Я была просто неуверенной дурочкой. И представить себе не могла, что ты обратишь внимание на меня как на девушку, — потом её тон стал серьезным. — Гарри, меня озадачивает, что сон был двойным. Я не знаю, как это трактовать. Нам нужно будет обратиться к мадам Помфри. Гарри согласно кивнул. — Хорошо. Но ты не объяснила, почему он «мучительный», если он начинался с хорошего. — Это же просто, Гарри. Ничто так не ранит, как горе после радости. Сон дарит тебе частицу счастья и тут же это счастье растаптывает, погружая тебя в отчаяние. Шок, который ты испытываешь, блокирует часть воспоминаний и является причиной плохого самочувствия. Это проклятье можно настроить на конкретную цель. Я вчера изучала варианты этого заклятья и поняла, что Джинни добавила в свое плетение что-то из любовной магии. — Из любовной? — Да. Вообще, все эти заклинания — это очень высокие ступени магии. Удивительно, что Джинни способна на такое. Как будто она давно тренируется... — Гермиона дернула плечами. — И Джинни сплела что-то, явно нацеленное на твои чувства, понимаешь? То есть на чувства ко мне. И ты забыл о признании, — добавила она с грустью. — Миона! — Гарри стало стыдно, что он поддался заклятью. — Мне жаль, я... — Гарри, я тебя не виню! — Гермиона прижалась своим лбом к его. — Это могущественные заклятья, о них пишут, что их действие сильнее, чем Империо, хотя и более растянутое во времени. Но, Гарри, всё это означает ещё одно. Гарри посмотрел на неё вопросительно. — Нам предстоит борьба, если мы хотим остаться вместе. Борьба за нашу любовь. Найдется немало людей, которым не понравится, что я стала твоей девушкой. Гарри схватил её за руки. — Миона! Я не собираюсь отказываться от тебя! — он помрачнел. — Но я плохо знаю все эти заклятья, зелья... Я должен знать, что нам грозит. Научишь меня тому, что ты знаешь об этом? Гермиона улыбнулась. — Конечно. И нам надо показать тебя нашему школьному колдомедику и поговорить с другими взрослыми. Вообще-то, о поступке Джинни надо рассказать. Это серьезное вмешательство в твой разум. — Может, не надо так сразу, — засомневался Гарри. — Надо. Представь, если нас проклянут одновременно? Или опоят зельем? Только надо обдумать, кому и что рассказать, — Гермиона задумчиво потеребила губу. Гарри молча кивнул. Потом спросил: — Что будет ночью? Гермиона вдруг развеселилась. — Ночью? Гарри, а ты не очень торопишь события? Ты уже хочешь, чтобы я приходила к тебе по ночам? Гарри покраснел как рак, а потом недовольно сказал: — Миона, ты же знаешь, о чем я говорю! Этот сон был довольно неприятным. Эта гадость опять повторится? Его девушка улыбалась, смотря на него. — Я надеюсь, что нет. Нам нужны советы и знания, но, я думаю, твой мучительный сон больше не вернется. Хотя не исключено, что ты будешь чувствовать себя не очень хорошо в ближайшие дни. Приближалось время завтрака, и студенты начинали просыпаться. Наверху звучали будильники, шумела вода в душе. Поняв, что скоро их уединение будет нарушено, Гарри притянул любимую поближе и сказал ей: — Я люблю тебя, Миона. Я сказал это вчера и хочу повторить сегодня. Я люблю тебя! Гермиона коснулась его щек ладонями и ответила: — Я тоже тебя люблю. И ещё, давай для профилактики... Она снова поцеловала его, долгим нежным поцелуем. В это время в гостиную спустился Рон и увидел их целующимися. Его лицо покраснело, и он сначала издал какой-то невразумительный рык, затем закричал: — Что это значит?! Гарри с трудом оторвался от губ Гермионы и посмотрел на него. — Я спрашиваю, что это значит?! Что вы делаете, вы же просто сходили на бал вместе?! «Да, Рон тоже сорвался, только позже. Вчера до него просто не дошло», — подумал Гарри. — Рон, мы с Гарри теперь вместе, — твердо сказала Гермиона. — Прости, мы не успели ещё рассказать тебе. — Вы... вы.... вы просто предатели! Гермиона смотрела на Рона с искренним недоумением. Её губы сжались, она поднялась с дивана. — Гарри, пойдем. Я хочу на улицу. Гермиона потянула его к выходу мимо разгневанного Рона. Выйдя из гостиной, они вздохнули с облегчением. — Как ты думаешь, это конец? — спросил её Гарри, подразумевая их дружбу. Гермиона пожала плечами. — Возможно, — она глянула на него и улыбнулась. — Пока что общаться с ним будет затруднительно. Но, по-моему, я осталась в выигрыше. — Ты о чем? — У меня был один друг и ещё один друг. Теперь у меня — один друг и один парень. Они засмеялись и стали спускаться по лестницам на улицу. До завтрака оставалось не так много времени, и нужно было использовать его с пользой.