***
Когда они вернулись в лагерь, почти все кролики уже были съедены. Хенрик с сожалением посмотрел на остатки мяса – аппетит разыгрался не на шутку, а вот Фуга, кажется, не обратила на это внимания. Вершитель задумался над тем, как часто в рядах Хора ей приходилось голодать. Впрочем, охотница из Фуги была, может, и не лучше Смерти-Из-Тени, но достаточно умелая. Никто ничего не сказал по поводу их долгого отсутствия. Вряд ли кто-нибудь вообще предполагал, что между Вершителем Судеб и Фугой может что-то быть. Только Смерть-Из-Тени повела широким носом, глядя в их сторону и снова улеглась на земле, прикрыв глаза. Хорошо, подумал Хенрик, что зверолюдке до развлечения людей не было никакого дела.Часть 1
17 мая 2017 г. в 09:41
Лантри, то и дело покусывая кончик своего пера, что-то спешно записывал в свой блокнот. Вершителю так и хотелось спросить, что именно пишет старый книгочей, но портить идиллию момента не хотелось. Да и смотреть на Лантри было глупо, когда в нескольких шагах от костра, стоя под небольшим водопадом, стекающим с расположившихся рядом скал, Фуга совершенно обнаженная стирала со смуглой кожи грязь и кровь.
Они втроем сидели у костра, наблюдая за ней – он, Вершитель Судеб Тунона Хенрик, старый книгочей Лантри и Баррик, солдат Опальных. Как-то так получилось, что когда Алая Фурия стянула с себя легкий доспех, сапоги и шлем, они повернули к ней свои головы и больше не смогли отвернуться. Потрескивал костер, шипели в собственном жире пойманные Смертью-Из-Тени пред привалом кролики, где-то в траве пели сверчки и шумел водопад. Хенрик сидел, привалившись к стволу дерева, наблюдая за Фугой из-под полуприкрытых век, он надеялся, что со стороны похож на дремлющего, но понимал, что вряд ли кого-то этим обманет.
Баррик то и дело шумно вздыхал и отводил взгляд, вороша палкой угли, но всегда снова возвращался взглядом к водопаду. Наверное, ему было стыдно смотреть на свою сестру по отцу, впрочем, бесбашенная, наглая и грубая Фуга могла делать это специально — если бы ей было все равно, смотрят на нее или нет, она ушла бы с Сирин вверх по течению, хотя та вряд ли обрадовалась бы такой компании.
У Фуги было крепкое мускулистое тело, смуглая кожа, покрытая сетью шрамов, синяков и изуверских татуировок, что так любили некоторые члены Алого Хора. Вершителю как-то довелось сражаться с Фугой на тренировке, и он знал, что она не просто быстрая и изворотливая, как рыба в воде, но и по силе ничуть не уступает мужчине. Хватка у нее была твердой, а руки грубыми, хотя со стороны казались не такими уж и сильными, а пальцы – тонкими и изящными, если не присматриваться к обгрызенным и кое-где содранным ногтям и содранной когда-то с мизинца коже. Да, Хенрик и сам удивился, что подметил за Фугой подобные мелочи. Хотя кое-что он подмечал сейчас впервые и ему это нравилось.
У Фуги были широкие плечи и плоская грудь – Алые Фурии перетягивали себя бинтами, чтобы было удобно двигаться в бою и носить кожаные доспехи – с выделяющимися даже на смуглой коже большими сосками, плоский живот с отчетливо проступающими кубиками пресса. Когда она поворачивалась боком или спиной, взгляд сидящих у костра мужчин впивался в на удивление округлые бедра и ягодицы и не по-женски мускулистые ноги.
Забавно, отметил про себя Хенрик, доспех Алых Фурий, что носила Фуга, и раньше выставлял напоказ ее ноги, но раньше ему не приходило в голову вот так ими любоваться. Ему вообще редко приходило в голову любоваться Фугой – он никогда не думал, что воительницы могут быть красивы в обнаженном виде – все эти шрамы и мускулы… Сейчас же Вершитель Судеб мог признаться себе – и, пожалуй, только себе, – что он откровенно наслаждается этим зрелищем.
Листья зашуршали совершенно тихо, словно их тронул ветер, но Хенрик повернул голову вовремя, чтобы заметить, как к ним приближается Смерть-Из-Тени. На зверолюдку было смотреть не так приятно, как на Фугу, поэтому Вершитель отвернулся. Не выказывая никакого интереса к Фуге, которая уже давно смыла с себя всю грязь и стояла под струями холодной воды то ли для собственного удовольствия, то ли дразня Вершителя, брата и старика своим обнаженным видом, Смерть-Из-Тени принюхалась к готовящемуся ужину. Ей не нравилось, что люди жарят мясо, свою порцию потрохов она съела сырыми. Сирин при этом стало плохо.
Лантри выругался – кажется у него кончились чернила, Баррик вздрогнул и, бросив палку, нарочито громко спросил:
— Что ты там пишешь?
— Н-ничего, — отмахнулся старик. — Просто подытоживаю сегодняшний день. По моим подсчетам, к завтрашнему вечеру доберемся до Железного Очага.
— Железо и гарь, — прорычала Смерть-Из-Тени. — Зверолюдке не нравится это место, зверолюдка с радостью бы вскрыла когтями железных людей.
Баррик тяжелым взглядом уставился на нее, но ничего не сказал.
— Забавно, — прокомментировала появляющаяся из-за скал Сирин, кивая на выходящую из воды Фугу, которую в заходящих лучах солнца было видно просто прекрасно.
У Сирин шрамов не было, по крайней мере там, где их мог бы увидеть Хенрик, кожа была светлой и нежной на вид. На контрасте с Фугой она была хрупкой – действительно маленькая певчая птичка… Умеющая больно клеваться. Наблюдая за ней, Вершитель Судеб не мог понять, что именно та сейчас испытывает к Фуге, ненависть или презрение.
Хенрик повернулся обратно к водопаду, но Фуга уже была облачена в свой привычный доспех, мужчина невольно пожалел, что загляделся на Сирин и пропустил момент ее облачения. С волос воительницы стекала вода, на коже кое-где еще блестели капельки воды. Если женщине и было холодно, она ничем этого не показывала, разве что села поближе к костру. Хенрик закрыл глаза.
Зверолюдка несколько раз рыкнула, а после поковыляла куда-то в сторону – она хорошо видела в темноте, у нее была густая шерсть и в костре она не нуждалась, поэтому охраной лагеря занималась именно она. Хенрик мог похвастаться чуткостью своего сна, но тягаться в этом со зверолюдами с их нюхом и слухом все равно не мог.
— Тебе надо было отправить мыться не Фугу, а эту тварь, — бросила Хенрику Сирин. Вершитель Судеб открыл глаза и сел прямо.
— Я не отдаю такие приказы, — пожал он плечами, тянясь к костру, чтобы проверить готовность кроликов.
— А стоило бы, от нее воняет, как от навозной кучи, — Сирин сморщила прекрасный носик. — Но на нее пялиться не так интересно, да?
Хенрик отрезал кусочек с шипящего от жара кролика, и сунул в рот – мясо прожариться еще не успело, но он все равно его прожевал и проглотил, внимательно следя за реакцией Фуги. Женщина усмехнулась.
— И что тебя так сильно расстраивает? Кажется я не нанимала тебя хранить мое целомудрие.
— Действительно, Сирин, — вырвалось у Вершителя, хотя он вовсе не собирался ничего говорить и уж тем более вставать на чью-то сторону, — Фуга в состоянии решить за себя.
— Это просто мерзко, — отвернулась девчонка. — Представитель суда, старик и брат – меня тошнит.
Лантри смущенно завозился, Барик замер, отвернувшись от сестры, в глазах у Фуги заплясали знакомые Вершителю по боям искры азарта.
— И? Думаешь, меня волнуют старик и этот железный увалень, который даже штанов снять не может? — усмехнулась Фуга. Она просто дразнила, но Хенрик не представлял, во что это может вылиться. Баррик и не выдержал:
— Ты просто невозможна! — воскликнул он. — Как ты можешь так об этом…
— Заметь, не я начала этот разговор, — развела руки в стороны Фуга. — Кажется, нашей принцессе не хватает мужского внимания, но купаться она ходит за скалы, так что я не знаю, что ей еще предложить…
— Мне не нужны твои советы! — бросила Сирин, возможно, чуть более эмоционально чем собиралась.
— Как скажешь, — фыркнула Фуга. — Я и не собиралась тебе их давать.
— Вы закончили? — Хенрик надеялся, что голос его звучит достаточно равнодушно, хотя ему и хотелось просто отдать приказ прекратить эту перепалку. В основном потому что ему не нравилось, что Фуга упомянула только Лантри и Баррика, но ничего не сказала по поводу него. Меньше всего, Хенрик желал, чтобы члены его отряда говорили о нем самом.
— Возможно, — кивнула Фуга. Азартные искорки в глазах Алой Фурии никуда не исчезли, Вершитель Судеб почувствовал, как наэлектрилизовывается вокруг него воздух, но сказать, почувствовал ли это еще кто-нибудь, кроме него, он не мог. Коротко усмехнувшись, Фуга поднялась и ушла в постепенно наступающую ночь. Хенрик проводил ее взглядом, раздумывая над тем был ли этот взгляд приглашением пойти следом или еще одна насмешка.
— Что ж, до приготовления еды ей придется вернуться, — сказал он и, отвернувшись от своих спутников, занялся изучением новых сигилов.
Магические знаки вспыхивали и гасли в воздухе перед лицом боевого мага, поведение некоторых Хенрик предсказать не мог, поэтому взмахом руки он растворял их и собирал заново, добавляя к уже готовому то новый штрих, то совершенно другой ключ.
Обсуждение развязанности Фуги утихло само собой, Лантри подсел поближе к Вершителю наблюдать и подсказывать, Сирин затянула какую-то простую приятную мелодию, время от времени сбивавшую Хенрика с мысли, а Баррик отошел от костра — он не любил, когда кто-то наблюдал, как он пытается жить в своей броне, стараясь показывать, что его это вообще никак не стесняет.
Когда стемнело достаточно, а кролики пахли так притягательно, что даже зверолюдка вышла к костру, Хенрик поднялся с земли.
— Я скоро вернусь, — произнес он. — Может даже, наткнусь на нашу Фурию.
Как Вершитель предполагал, Фуга забралась на одну из скал, севернее разбитого ими лагеря, с которой окружающая их лесистая местность неплохо просматривалась. Если бы не узость площадки и тяжелый подъем вверх, Хенрик бы остановился на привал именно здесь. Воительница точила свои кинжалы, то и дело поднимая их повыше, чтобы поймать отполированным лезвием лунный луч.
— Я даже подумала, что ты не придешь, — прокомментировала его появление Фуга, не поворачиваясь к Вершителю лицом. Хенрик остановился за ее спиной, наблюдая в свете полной луны, как блестят металлические нашивки на ее броне.
— Я пришел, — сказал он и, отложив посох в сторону, сел рядом.
Обернувшись к нему и одарив Вершителя странной по его мнению улыбкой, Фуга быстро очутилась у Хенрика на коленях, обвивая шею мужчины руками, в которых все еще держала свои смертоносные кинжалы. Он же неторопливо обнял Фугу за бедра, притягивая к себе ближе.
— Забавно, — засмеялась Алая Фурия. — Баррик точно не сможет смотреть тебе в глаза, Лантри лопнет от зависти, а Сирин от ревности.
Рассмеявшись, она потянулась губами к его губам. Они целовались быстро и страстно, шумно дыша и сдирая друг с друга одежду. Фуга кусала Вершителя за губы, слизывая выступившие капельки крови так дразнившим его языком, колола кожу острыми неровными ногтями, срывая пряжки и, как странно, так томно постанывала, что это и возбуждало и удивляло Хенрика одновременно. Она ерзала у него на коленях, стараясь потереться о бедро, царапала спину и плечи, а он скользил губами по загорелой коже, дразня свежие и старые шрамы, оставляющие на языке металлический привкус, прикусывал соски, обнимая ладонями за талию и бедра.
Ее пальцы грубо и ловко сдернули шнуровку его штанов и коснулись давно возбужденного органа, оцарапав головку ногтями. Хенрик зарычал, до боли стискивая в зубах твердый сосок и притягивая женщину ближе к себе. Фуга стонала, насаживаясь на него глубже, прижимаясь к Хенрику так близко, как только возможно. Мышцы спины и торса ныли от напряжения, Вершитель чувствовал, как по спине, дразня и без того горевшую огнем кожу, катится пот, он крепко держал Фурию за бедра, прибавляя к имеющимся синякам новые, заставляя ее ускориться еще быстрее.
Выскочи сейчас из-за ближайшего камня ватага Алого Хора или просто какие-нибудь бандиты, Хенрик бы не пожелал остановиться, просто заставил бы содрогнуться скалу, на которой они находились, отправляя нежданных гостей вниз разбивать головы. Что бы сделала Фуга, Хенрик не знал, но воткнутые рядом с ними в землю кинжалы вряд ли остались бы там в таком случае.
Разрядка подоспела, когда Фуга закричала, двигаясь совершенно хаотично, но Вершитель крепко держал ее за бедра, задавая темп. Шумно выдыхая, он дернул ее на себя и наконец излился. Мир исчез на несколько секунд и вернулся с задыхающейся смехом Фугой, все еще сидящей у него на коленях. Вершителю захотелось откинуться на спину, упереться расцарапанной кожей в твердый камень, чтобы песок и щебень впились со всех сторон, возвращая ему сознание и понимание, где он. Хенрик не был с женщиной с начала всей этой, к Кайрос ее, компании и ощущения, что он испытывал, были едва ли не острее кинжала его внезапной любовницы.
Он все же лег на спину, когда Фуга соскочила с него, встав на фоне синего неба. Хенрик залюбовался ее силуэтом — она стояла в пол-оборота к нему, он видел острый треугольник груди с выпирающим соском, который он совсем недавно ласкал губами, округлое бедро и мускулистую ляжку. Заметив его взгляд, Фуга мигом оказалась рядом, присев слева, в ее руках снова оказались кинжалы, она крутила их и блики, отражающиеся от бронзы, мешали Вершителю разглядывать сеть шрамов на ее руках.
— Надо будет как-нибудь это повторить, что думаешь, Вершитель Судеб? — спросила она, то ли подмигивая, то ли прищуриваясь.
— Может быть, — согласился он и, приподнявшись на локтях, спросил: — Зачем нужно было это представление у водопада?
— Какое представление? — равнодушно пожала плечами Фуга. — Нужно же было как-то тебя заинтересовать.
— Мы могли бы поговорить.
— Поговорить? — расхохоталась Фуга. — С тобой? Более неразговорчивого человека я еще не встречала в своей жизни. Больше любишь слушать, а не говорить, вопросы и те задаешь короткие, но ждешь на них полный ответ. Чего еще ожидать от представителя правосудия Кайрос?
— Тебе не нужно реагировать на слова Сирин, — сказал Хенрик. Женщина хмыкнула. Острие одного из ее кинжалов коснулось кожи на груди Вершителя, мужчина замер, пока клинок скользил вниз к животу. Заточенный настолько остро, он, не причиняя боли, оставлял тонкий, слегка набухающий кровью, порез. Вершитель Судеб нахмурился.
— Прекрати, — велел он, все еще не шевелясь. Фуга заглянула ему в глаза и, должно быть, заметила в них что-то и отложив кинжалы, наклонилась к его груди. Ее язык коснулся кожи, слизывая капельки крови, безобидную рану заметно защипало и Хенрик почувствовал, как холодок побежал по позвоночнику, накатывая волной схлынувшего было возбуждения.
Опираясь на локти, он следил за тем, как Фуга скользит языком по его груди, спускаясь ниже и ниже, к животу, там, где заканчивалась царапина. От нее останется длинный белый шрам, который сойдет через несколько дней, но до тех пор будет напоминанием об этой ночи.
— Если хочешь, я не буду, — согласилась Фуга, замирая, едва касаясь его губами. — Но ее это все равно не остановит.
Мужчина невольно вздрогнул, втянув живот, от ощущения мимолетного прикосновения к коже. Своими действиями Фуга снова заставила его возбудиться, что мучительно приятно тянуло внизу живота.
— С чего ты так решила? — слегка хрипло спросил он.
— Серьезно? — дразня его легкими прикосновениями, поинтересовалась Фуга. — Не нужно разубеждать меня в твоем всеведении, Вершитель, ты отлично знаешь, эта девчонка смотрит на тебя вовсе не как на командира… А что ты по этому поводу думаешь?
Она дразнила его, дожидаясь ответа, и чтобы получить желаемое продолжение, нужно было что-то отвечать.
— Она красивая, — слегка вздрагивая, произнес Хенрик. Фуга засмеялась.
— И все? — спросила она. — Лаконичный ответ, в твоем стиле, Вершитель. Думаю, девочка сильно расстроится, узнав, где ты сейчас, так что не рассказывай ей об этом.
Фуга усмехнулась. Хенрик вздохнул и откинулся обратно на спину, растворяясь в ощущениях от мягких губ и шаловливого языка. Он не знал, что это Фуге взбрело в голову спрашивать его о Сирин и, Кайрос побери, как не пытался сосредоточиться на этом, ничего не получалось. Она так внезапно прервала свое занятие, нависнув над ним, что он даже вздрогнул, открывая глаза.
— Если мне когда-нибудь захочется продолжения, — сказала Фуга, скользя пальцем вдоль свежей царапины, — я скажу тебе прямо, но не буду обещать, что не стану купаться у остальных на глазах. Оставь эти тайны птичке Сирин.
Хенрик не стал ничего говорить, Фуга снова дразнилась, и сейчас он не мог себя сдержать. Схватив женщину за плечи, он повалил ее на землю, нависая над ней сверху. Между ними завязалась тихая борьба – не всерьез, поскольку захоти Алая Фурия действительно его оттолкнуть, била бы подло и быстро, в пах – самое уязвимое сейчас место Вершителя. Но тому все равно стало немного не по себе, когда пришлось приложить усилие, чтобы заломить ей руки и даже надавить коленом на живот, чтобы она притихла и перестала шипеть. Он растеряно замер на несколько секунд, глядя ей в глаза, но Фуга просто рассмеялась, разряжая обстановку и накаляя ее совсем по-другому.
— Нежности разводить можешь с кем-нибудь другим, — со странным придыханием в голосе, сказала она. — Тебе бы в Алый Хор, Вершитель, и ты перестал бы быть таким сентиментальным.
Вершитель ей ничего не ответил.