Мне больше не будет больно

Он просто лежал на кровати в одинокой палате и смотрел в окно. Запах лекарств дурманил разум. По многочисленным проводам протекала жизнь, точнее то, что заставляло сердце еще биться. Обезболивающие препараты были как наркотик: превращали реальность в черные пятна, обрывали мысли и охлаждали сердце. Что-то заставило его повернуть голову. Он увидел мальчишку, сидящего на земле. Голова удобно располагалась на руках, которые, в свою очередь, лежали на краю кровати. Нежданный гость поднял глаза. Такие зеленые как свежая весенняя трава, как глубокий океан, но такие печальные… — Кто ты и что здесь делаешь? «Неужели он бог смерти и пришел, чтобы забрать меня? Нет, он слишком молодой и слишком красивый» — Не знаю, — короткая фраза в ответ. — Что не знаешь? — переспросил брюнет, не ожидавший такого ответа. — Не знаю ни имени, ни причины, почему я здесь, — грустно. — Как это? — он не мог понять. — Не знаю. А ты можешь ответить сам на эти вопросы? — пациент задумался, пытался вспомнить, но не получалось. Я тоже не знаю, — странное признание. — Значит, ты тоже потерялся? — такой наивный, но глаза такие взрослые. — Наверно, ты прав, — совсем печально. — Но мы хотя бы знаем, зачем и почему мы тут. Ты — чтобы вылечиться. — А ты? — Чтобы разделить твою боль, видишь, — мальчик показал на капельницу. От нее шло две трубки. Одна входила в руку больному, а вторая в руку блондину. Что-то кольнуло в груди. Но через несколько секунд удивление прошло. — Не надо. Уходи. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то вновь страдал, — обреченно. — Почему это из-за тебя? Я тут по своей воле. Да и не так больно, когда я тут, с тобой. Намного больнее смотреть, как ты мучаешься, больнее быть одному. — Можно мне остаться? — слова этого человека не переставали удивлять Цузуки. Такие простые слова. И говорил он их так, будто это совсем очевидно. — Да… — сказало скорее сердце, чем разум. – Только подтяни соседнюю кровать, на земле сидеть холодно. Мальчик покорно выполнил условие и лег на кровать. В лицо ударило ощущение чего-то свежего…ветра? Да, ветра и солнца. Он стоял на краю скалы. Внизу о скалы бились волны, брызги целовали лицо. Вверху светило солнце, согревая, казалось бы, даже пальцы на ногах. А ветер играл волосами, гладил кожу. На миг парень с фиалковыми глазами зажмурился и даже улыбнулся кончиками губ…но лишь на миг… Вечером пришла медсестра, чтобы сделать укол. — Я хочу познакомить вас с мальчиком,— показал рукой в сторону. Девушка только покачала головой, грустно улыбнулась и ушла. — Странно, она с тобой не поздоровалась. — Люди не хотят видеть чужих страданий, чужих потерь и отчаяния, как будто боятся заразиться болью, — в никуда сказал мальчик. Мальчик в одних джинсах и футболке просто смотрел в окно. — Слушай, может ты ангел? — Как хочешь, могу быть и ангелом, и демоном, только для тебя,— говорил как что-то очевидное. — А ты кем хочешь? — Кем хочу? Не знаю. Меня никогда не спрашивали, что я хочу. — Но все же. Хочешь быть ангелом? — Нет, — тихо, — больно терять крылья и падать… Они вглядывались во мглу за окном, просто смотрели и молчали, пока не уснули. Утром было то же самое. Действия, которые ничем не отличаются от того, что он делал на протяжении многих месяцев, но чувство было немного другое. Возле него лежало светловолосое чудо и сейчас оно…плакало? — Что случилось? Почему ты плачешь? – тревожно. Из глаз просто текли слезы, а из губ — кровь… чтобы не кричать...кусал до крови… чтобы никто не услышал, никто не знал о слабости…опьянившая гордость… — Мне больно.. — слетело с губ. Пальцы сжимали одеяло. Цузуки уже хотел было кинуться на помощь, но провода, которые поддерживали жизнь, мешали. «Если я выдерну…тогда…». Раздался приглушенный стон. «Нет! Мальчишка!» Один миг — и трубки были вырваны. — Держись! Не плачь, все будет хорошо! Я рядом, — рука, поглаживая, скользит по его голове. «Черт! Я не знаю, что делать в таких ситуациях!» Это не помогало. Потом Цузуки прижал хрупкое тело к себе, убаюкивая. — Где болит? Мальчик протянул дрожащую руку и прикоснулся пальцами к груди брюнета. — Сердце? У тебя болит сердце? — Нет…у тебя. Единственное, что он мог — это просто держать его на руках, шептать какие-то слова и чувствовать, как он сжимает его руку. Конечно, парень звал доктора. Он приходил, переносил Асато на свою кровать, подсоединял аппарат и уходил. — Да не мне, ему, ему плохо! — и снова, выдернув провода, бежал к соседней кровати. Боль постепенно уходила. На глаза накатывалась черная пелена, но он не замечал этого, как и то, что с каждой минутой его сердце билось все медленней… Последнее, что он видел, это улыбку своего падшего ангела после вопроса: — Тебе уже не больно? — Нет, ты ведь рядом. Потом все обволокла мгла. Лишь чувство тепла и нежности в области сердца, исходящие от руки такого дорогого ему человека… Шинигами открыл глаза. Вечно цветущая сакура, такие знакомые стены и кровать. По телу пробежала теплая дрожь. На полу сидел мальчик. Одна рука находилась под головой, а вторая сжимала руку. Улыбка озарила лицо Цузуки. «Мне больше не будет больно, ни во сне, ни наяву».