Два месяца.

Ритмичный топот копыт по лужам, вызывающим плеск воды на дороге. Прямой путь, конца которого не видно из-за тумана. Дождь шёл бесконечными ливнями уже третий или четвёрный день, лишь изредка ненадолго останавливаясь, "делая перерыв". Холодные капли барабанили по асфальту, стекали по капюшону, скрывающему большую часть лица, и дополняли некий рисунок отторженности от мира сего. Дополнял всё так же и сосновый лес, окружающий с двух сторон гладкую дорогу. Днём это свежий лесной воздух, приятный лёгкий шелест деревьев, но ночью... Это превращалось в тяжёлую густую массу, вперемешку с запахом мокрого асфальта, а тот же миловидный утренний шелест звоном бил по ушам. Это всё создавало угнетающее ощущение то ли тревоги, то ли чрезмерного одиночества. В затуманенном разуме ещё смутно крутились мысли. Путаясь, больше переживать с того, что отец остался наедине со своими страхами, или за мать, которую похитили, оставив лишь жалкую записку и сломав наш семейный уют. Я уже два месяца искал её, но ни следов, ни каких-либо подсказок не было. Лишь жалкий, наспех откуда-то оторванный клочок бумаги с надписью "Даже не пытайся её найти". Но я всё равно буду искать, сколько бы времени это не заняло. Отец вначале крепко держался, но затем начал потухать, он потерял спутницу жизни, он потерял то, что заставляло его двигаться и радоваться, потерял смысл. За эти два месяца он постарел лет на десять. Заперся в спальне и лишь ходил призраком по комнате и искал её... Искал среди фотографий... Искал среди воспоминаний... Затем зажимался в угол, обнимая рамку, и оставался наедине со своими кошмарами, терзающими его с тех пор как она исчезла. Если я не найду её, он не выживет, я не уверен что сам выживу. Мама была для нас всем. Я слез с коня и погладил его по гриве, похлопал по туловищу, и заглянул в глаза. Он уже сильно устал, так же как и я. Я всегда предпочитал коня автомобилю. Машинам я не доверял. Бесчувственная груда холодного металла. Взяв из подсумка на седле карту и примерно определив своё местонахождение, я убедился, что до домика не далеко,положил её на место и взял спутника за повод. Прогулочным шагом свернул с дороги в лес, ведя за собой верного коня, и продолжил раздумия. Неподалёку находился охотничий домик, я как-то летом с друзьями сюда приезжал. Судя по тому, где мы сейчас, до него чуть больше полу километра, от силы километр. Но километр по лесу... На дороге посторонних шумов из гущи деревьев не слышно, однако войдя в него, я сразу понял, что не один. Вдалеке пронеслось уханье Совы. Где-то совсем рядом, едва заметно, зашелестели кусты. Звонкий топот перешёл на приглушённое чавканье копыт в глязи. Я не боялся здешних хищников, они сами тебя боятся больше, чем ты их. Впрочем, из плотоядных тут были только волки да лисы. Когда-то давно их сильно мучали тут. Отлавливали и только ради развлечения забивали до смерти. Убивали волчат. Отстреливали белок и просто оставляли трупы гнить на земле, даже не подойдя к ним. Животные помнят... И они как огня боятся людей, не смотря на то, что прошло с тех пор около десяти, а может и двадцати лет. Дойдя наедине со своими размышлениями до домика, я ввёл коня в стойло, налил воды и дал свежего сена. Раньше в это времена часто приходили с лошадьми. В доме было скудно, едва державшаяся на петлях дверь и такие же окна. Одна пародия на кровать, стол и стул. Всё. Домик состоял из одной комнаты. Я скинул с плеч рюкзак и лёг на матрас прямо так, не снимая верхней одежды. Он и так был в таком состоянии, что я не смог осмелиться снять мокрый плащ. Едва закрыв глаза, я сразу выпал из этого мира и погрузился в беспокойный сон. Утро будто не наступало никогда... Открыв глаза, я увидел что ливень всё так же продолжал идти. Единственным отличием было лишь то, что было немного светлее, но тучи, словно свинцовые, продолжали нависать над землёй. Я встал с постели и вышел из домика, захватив рюкзак. Накормил и напоил ещё раз коня и таким же прогулочным шагом вышел из леса. На этот раз она была менее... Угнетающей. Не было посторонних шорохов и шелестов рядом. А прямая заасфальтированная дорога осталась всё такой же пустой. Не было даже изредка проезжающих машин, все будто исчезли. Я закрыл глаза и ненадолго вновь задумался. Вспоминая мягкие черты лица матери, её бархатный голос и шелковистую кожу, милую улыбку и полный теплоты и любви взгляд. Она оставалась всё столь же молодой, словно года для неё проносились мимо. Открыв глаза, я увидел лишь путь, на секунду замер, а затем глаза сменили цвет с чёрного на зелёный. Мгновенье, и я уже словно ветер несусь на коне по дороге. Мерный топот перешёл в ритмичные стуки копыт об асфальт. Не мешал ни дождь, ни чувство тревоги, и усталость, которая так и не прошла после сна, чудным образом пропала без следа. Создалось твёрдое чувство в душе, что если не сейчас, то я никогда её не найду. Деревья быстро проносились мимо и кажется, даже воздух стал не таким тяжёлым, ливень постепенно перешёл в моросящий мелкий дождик. Мама. Она рядом. Совсем рядом. Будто вот, я проскачу ещё сто метров и найду её. С этим чувством я скакал уже четвёртый час. Но всё как было, так и осталось. Прямая дорога, бесконечный лес, воздух, топот... Это всё не кончится и я продолжу без конца мчатся по пустому асфальту. Я уже всерьёз стал в это верить, когда встретил поворот. Чёрт возьми, это был поворот! Я прекрасно знал что дошёл. Я наконец добрался до этого места. Остановив коня, я слез с него и взяв за повод, повёл за собой. За поворотом были огромные железные ворота. А за ними - замок. Местами покрытый мхом, но вполне похожий на обитаемый. Я оставил коня привязав за решетку. Толкнув ворота, я удостоверился, что они не заперты и ставни мерзко заскрипели, открывая вход. Двери замка были распахнуты, будто кто-то специально меня дожидался. Осторожным, но вполне уверенным шагом я вошёл в строение. Всё было внутри на вид ветхим и очень старым. Кое где были глубокие трещины, а половицы скрипели похуже чем те же ворота. Я шёл по старому, грязному следу, за которым тянулись пятна высохшей крови. Сердце ёкнуло, я до последнего надеялся, что с мамой всё в порядке, но поднявшись на второй этаж, я встал в ступор. Женщина... Посреди комнаты лежала женщина. Неужели это... Мама?.. Бархатная кожа была полна глубоких ран, белые волосы были в крови, так же как и лёгкое зелёное платье. Что случилось? Откуда столько ран? От чего волосы перекрасились в алый? Я несколько секунд стоял в полном оцепенении, а затем подлетел к матери, и судорожно стал пытаться прощупать пульс дожащими руками. К моему счастью, пульс был. Слабый... Но был. Я облегчённо вздохнул. Она жива. Я нашёл её. Я верну её домой и мы снова будем жить счастливо. Мою радость прервало недоумение, когда я наконец таки заметил цепь, что оковывала её левую руку. Кто посмел?! Твари! Убью! Костей не останется! Подняв голову, я заметил в углу силуэт. Он сделал несколько шагов вперёд, выходя из темноты. Хорошее телосложение, средний рост, манера ходьбы... Чёрный плащ... Незнакомец скинул с головы капюшон и открыл мне своё лицо... Я... Это... Невозможно... Не правда... Этого не может быть! Незнакомец был... Точной копией меня. Тёмные волосы, зелёные глаза, и дикая улыбка. Он будто насмехался надо мной. Но как такое возможно?! Тогда он сделал ещё несколько шагов навстречу и едва коснулся меня кинжалом... Затем я будто выпал из этого мира. Лишь темнота. Я не знаю сколько это длилось. Секунды, минуты, часы, дни, недели... Лишь темнота и ничего вокруг. Ни мыслей. Ничего. Даже эмоций не было. Только будто постоянный шепот отовсюду. Затем я увидел свет. И пошёл к нему. Тогда-то я и проснулся. Яркий белый свет ударил в глаза. Пустые стены. Капельница. Какое-то пикающе устройство и куча разных проводков подсоединённых к груди. Я нахмурился, почувствовав резкий запах медикаментов. В комнату влетели месёстры и... Мама... С ней всё было в порядке. А как же замок? Что произошло? Как я здесь оказался? Когда я спросил, что случилось, мне ответили, что я попал в кому. Два месяца я был в коме. Из-за чего - не ясно. То есть всё, что я видел, был лишь сон? Никто не крал маму, папа в порядке, не было ни леса, ни дороги? И клона тоже не было? Это вызвало какое-то облегчение. Не смотря на все уговоры мамы и медсестёр, я снял с себя капельницу и проводки, подошёл к окну. Стояла ясная погода. Ярко светило солнце. Птицы весело чирикали песенку. В окно влетел какой-то клочок бумаги, на котором больно знакомым почерком было написано: "Мы ещё встретимся".