Дивный старый мир

И как всё-таки порой легко получить дикое удовольствие от простых до противного обыденных вещей! С детства не люблю удавки, более известные как галстуки, и всегда завязывал их без особого энтузиазма, на автомате. Но сегодня со мной что-то не так. Моя волосатая грубая ладонь аккуратно проводит по нежному тёмно-красному шёлку, уверенно завершая петлю и крепко затягивая узел. Критично смотрю в зеркало и поправляю костюм. Неотразим. Впрочем, как и всегда. Лёгким движением пальцев, извергая густой клубок фиолетового дыма, поправляю контур и форму уха. Повредил вчера на тренировке и вовремя вечернего Перехода. Переходы после трудного дня, на тяжёлую голову, не всегда удачны. Сейчас, отоспавшись и плотно позавтракав, всё должно пройти хорошо. Смотрю на часы, до начала Эстетока осталось не больше сорока минут. Наверно, одногруппники уже начинают собираться - никто сегодня не посмеет опоздать. Даже безалаберный Женош, человек, мой лучший друг, одногруппник и вечный спарринг-партнёр. Наверняка уже кто-нибудь забрёл в кабинет и я ни при каких обстоятельствах - особенно сегодня! - не хочу при Переходе попасть в него. Ненавижу это чувство. Удивительно больное и дорогостоящее происшествие - хоть у каждого переходца есть предохранитель и умереть от этого нельзя, но одежда и тело портятся ужасно. Иногда даже невозможно восстановить прошлую внешность. Так, по глупости, лет двенадцать назад у моих родителей мелкий белобрысый симпатяга сменился чернявым крепким (ткани, включая мышечные, пришлось стягивать туго) бандитом с перебитым носом и разными цветными глазами. Зато благодаря этому я духовно и физически окреп, а гетерохромия в дальнейшем отлично помогала в общении с женщинами. Старик, в которого я "приземлился", даже ничего не почувствовал и не понял, и спокойно продолжал жить, регулярно постукивая своим костыликом по тротуару того самого злополучного парка, куда я изначально целил. Я повожу плечами. Представляю самый дальний угол аудитории справа от двери. Поправил пиджак и ухо в последний раз. Готов. Глубоко вздохнув, я закатил глаза и начал опрокидываться навзничь. Перед глазами запылал фиолетовый дым, изредка принимая багряно-красный цвет - индикатор того, что моя субстанция упиралась во что-то труднопроходимое. Красивые дымные переливы начали очерчиваться знакомыми контурами Всеобщинного производительного университета имени Тимуряна Иосифа. Аудитория номер один. Справа от двери. Угол. Яркий дневной свет бьёт по глазам. Тяжёлый выдох облегчения прерывается бешеным звуком боли. Желудок, печень, селезёнка, почки, рёбра и тазовая кость не могут сойтись. Глаза начинают переливаться всеми цветами радужного спектра, косметический ремонт ушей, конечно, спадает. Я пытаюсь оторваться от препятствия, мучительно дёргаюсь в сторону пустого прохода. - Ой, ой, простите. Забыл, что вы не в состоянии обходить человеческие препятствия. - Посмеиваясь, родной голос, выдирает рюкзак из моего ещё не целостного тела. Я с наслаждением откидываюсь на стул. Рубашка порваться не успела, органы целы. Вкус крови стоит во рту, но это не мешает мне изрыгать ругательства: - Ублюдок! Когда-нибудь я сожгу твой рюкзак со всеми драгоценными книжками и вырву тебе сердце. - Когда-нибудь я позволю тебе это сделать. - Женош, хохоча, отмахивается рукой. - Да ладно, прости. Но сегодня такой великий праздник! Объединение людей и фелинов! Не злись на меня! Лучше глянь, как вырядились сестрёнки-змеёнки... Действительно, подошедшие удивительно красивые близняшки выглядели нарядными, я не удержался и присвистнул. Они синхронно закатили глаза с вертикальными зрачками, одна - жадеитовые, вторая - ярко-фиолетовые. Жадеитовая хмуро уселась за другой ряд, демонстрируя идеальную выправку, а фиолетовая, игриво сощурившись, махнула змеиным язычком и плюхнулась рядом с сестрой. До праздника Великого Объединения и лекции по Эстетоку оставалось всего полчаса!