Лёд и Пламя

Ноно Вонгола был умён и предусмотрителен. А ещё хитёр. И прекрасно пользовался своим Пламенем, убеждая окружающих, заставляя верить благодушному старику. Лишь два человека не поддались на его уловки. Один сбежал, но при попытке уничтожить Ноно был заключён в Колыбели, созданной Пламенем. Второго он создал сам, так и не узнав об этом почти до самого конца. И как ни странно, тоже Пламенем, той же техникой, что убрал с дороги своего приёмного сына. Ноно Вонгола, чьи родные сыновья были ещё живы, прекрасно понимал, что сын главы ЦЕДЕФ, обладающий столь сильным Небесным Пламенем, да к тому же и прямой наследник Примо, – весьма опасный соперник. И вот, прикрываясь заботой о ребёнке своего соратника, он запечатывает его Пламя. Что там будет с мальчиком дальше, как повлияет на его жизнь запечатанная сила, нетерпящая ограничений, сожжёт ли она ребёнка рано или поздно – его не волнует. Распечатывать Пламя он не собирается. А Савада Тсунаёши изящно убран с дороги, при этом Емитсу искренне остаётся на стороне Тимотео. Идиот. На мгновение Ноно задумывается, нужен ли ему такой доверчивый человек во главе столь серьёзной организации, но потом отбрасывает сомнения: просто Емитсу, вне зависимости от типа и силы его Пламени, нужен вожак, за которым он пойдёт, не раздумывая. Единственная слабость, не считая семьи. А в это время маленький Тсунаёши внезапно осознаёт, что никогда больше не будет воспринимать мир по-прежнему. Печать запечатала не только Пламя: тонкой корочкой льда покрыла она эмоции, душу. Больше Тсуна не чувствовал боль, страх, жалость. И ему пришлось учиться с этим жить. Как много на самом деле дают нам эмоции! Отними их, и человек потеряет смысл жизни. Тсуна держался ради памяти о любви к матери. Тсуна находил логические аргументы для того, чтобы оставаться добрым к людям. А потом, к счастью, он нашёл то, что могло хоть немного заменить эмоции: абсолютно логичная и разумная «эмоция» - жажда познания. И на школьных предметах он не остановился. Это оказалось интересно: проверить, как отреагируют люди на разные события, что будет, если сделать и сказать что-то странное, пугающее, глупое? Чуть позже Тсуна освоил более высокий уровень: слово здесь, взгляд там, забытая вещь или новый слух, и вот – события будто идут своим чередом, меняя чью-то жизнь, а Тсуна и вовсе не при чём. Он вообще научился получать некое подобие удовольствия от того, что никто не видит в нём кого-то более значимого, чем Никчёмного Тсуну. Иллюзия прежней жизни, таким он мог бы стать, если бы не странная сила странного старика, назвавшегося дедом. Невольно Ноно Вонгола создал идеального аналитика и гениального манипулятора. Появление Реборна приносит… Неприятности. Эта его Пуля Предсмертного желания... По счастью, Тсуна как раз размышлял, как сильно всколыхнётся болото Средней Намимори, если самый непопулярный парень школы признается в любви первой красавице? Знал бы Реборн, что если не этот абстрактный интерес, убил бы своего ученика в первый же день… А потом Тсуна понял, что эта Пуля пробила брешь не только для Пламени, но и для его эмоций. Их возвращение, как ни странно, не порадовало: пусть слабые по началу, но усиливающиеся с каждым выстрелом Реборна, они мешали логично мыслить и заставляли иногда совершать странные, а порой и ужасающие в минуты просветления поступки. Впрочем, привычка разумно мыслить в критических ситуациях брала своё, и до поры до времени Тсуна справлялся: собрал Хранителей, привязал к себе, по многолетней привычке экспериментируя с человеческими отношениями и проверяя, как на них подействует новый, весьма значимый фактор его жизни – Пламя – и невольно повторяя путь Тимотео. Подвох обнаружился там, где его не ждали. Наибольший пик эмоций приходился на момент после начала действия Пули и, как ни странно, тогда, когда действие оканчивалось. И во всех случаях, рядом оказывался Реборн. Позже, Тсуна будет вздыхать, что у него просто выработался рефлекс, как у собаки Павлова. Но репетитор оказался вдруг единственным человеком, вызывающим множество самых разнообразных эмоций. Сначала это раздражало, потом заинтриговало. А потом Тсуна бросил искать логику там, где её быть не может, и честно себе признался, что хочет себе этого человека. Моральные и общественные нормы его по-прежнему не волновали, хоть эмоции и вернулись. Поздновато было переделывать. Решение принято. План составлен со всем тщанием. Тсуна выяснил о своём учителе всё: как он стал Аркобалено, что ему нравится, что не нравится. Методично проанализировав даже незначительные факты, даже самые сомнительные сведения, вычислил, что ему нравилось в Луче, на что он вёлся при общении с девушками. Но всё было бы бесполезно, если бы Реборн остался ребёнком: толку-то, если рано или поздно (и скорее рано), его сожгло бы Пламя Пустышки? И к плану завоевания внимания Аркобалено Солнца добавился чуть менее глобальный: по снятию Проклятия. О, право слово, после того, как он побывал в будущем и познакомился с Бьякураном, не докопаться до сути системы было бы просто глупо. У Бьякурана, кстати, тоже был свой интерес в этом деле. И вот как-то два Хранителя системы «совершенно случайно» вышли на скрывающегося от всего мира Шахматноголового и так же «совершенно случайно и ненавязчиво» попросили его немножечко так снять Проклятие. Ну, совсем ни капли не угрожая в случае чего пошатнуть всю Систему Три-ни-Сетте в максимально возможном количестве миров, пользуясь способностью Бьякурана и гением самого Тсунаёши. Кавахира хохотал так, что чуть не повылетали стёкла из раменной, где они его настигли, когда узнал причину. Да и вообще очень интересным человеком оказался. Шаманом, то есть. Оказалось, с ним много о чём можно было поговорить… А после Тсуна приступает к основной фазе. Он знает, что Реборну нравится его «доброта» и «наивность», а ещё восхищает то, как Тсуна «изменяет себя» для дела. Что ж, Савада постепенно раскрывается чуть больше, каждый раз показывая тщательно рассчитанную долю новых, «выдающихся» умений. А потом в дело, пусть и невольно, вступают Хранители, желающие внимания своего Неба, и привлекают этим внимание Реборна. Старая добрая тактика «привлечь – оттолкнуть», известнейшая давным-давно, но кто ж знал, что на Реборне сработает! Тсуна мысленно радуется, что ему удалось, а потом бывший репетитор начинает во время совместного обеда флиртовать с девушками за соседним столиком. Ревность и злость, которые Савада ощутил в тот момент, испугали и его самого. Наверное, непривычным взрывом эмоций объясняется тот факт, что по итогу он умудрился выставить Реборна глупым подростком, а сам вышел из кафе с набором из салфеток с разными номерами. Реборн уезжает практически со скандалом и появляться, похоже, не собирается. Теперь Кавахира с Бьякураном ржут над ним вдвоём. – Может мне сказать ему, почему я вообще решил снять с них проклятие, а? – Хитро улыбаясь, спрашивает Кавахира и с лёгкостью уворачивается от летящей в голову кружки. Всё-таки общение с Занзасом для Тсуны не прошло даром. – Только попробуй, – шипит Десятый Вонгола и отчётливо бледнеет, – он же меня убьёт! – Ну, – философски замечает Бьякуран, – для этого ему придётся к тебе приехать. От этих слов в голове Тсуны рождается идея: в самом деле, пара пустяков – заказать самого себя Реборну, пусть и через подставную Семью, мелочи какие. И Реборн появляется. Пафосный, как всегда, абсолютно взрослый и привычно насмешливый. Тсуна весь – натянутая струна, замирает в ожидании его решения. Что скажет? Что сделает? Вдруг ведь правда решит выполнить заказ. Впрочем, на этот случай у Тсуны заготовлены слова и документы, подтверждающие истинную личность того, кто решил, что заказать Десятого Вонголу его бывшему репетитору – гениальная идея. Но Реборн выбирает другой путь: «Наши отношения несколько сложнее», – и Тсунаёши ликует. О нет, он не обольщается – эта маленькая победа вовсе не конец партии, а только её начало. Его Аркобалено ещё только предстоит узнать, что на самом деле из себя представляет человек по имени Савада Тсунаёши. А самому Тсуне придётся придумать, как удержать возле себя вольного киллера. Да на подольше.