Шаг в пропасть

Неужели это он, тот судьбоносный момент? Как странно, я даже не думал, что это произойдёт так скоро: — Шагай уже, чего встал! — сказал мой не очень любезный спутник.       Хотя, зачем мне к нему придираться? Как ни как, он, и товарищ слева мои последние спутники. Да, именно последние, ведь они мои надзиратели, а я преступник, которого ведут на эшафот. За что у меня хотят забрать жизнь? Её у меня отнимут за то, что их отнимал я, это заслуженное наказание для такого человека, как я.       Да, я прекрасно знаю, что ужасен, но убивал я не без причины, не ровняйте меня с этими глупыми маньяками. Забирал жизнь я только у тех, кто сам отнимал её у других, или ломал её. Да, я тот убийца, который убивал других преступников, из чувства собственного правосудия. Вроде бы, кто мне дал права их судить? Да никто, но на это и не должно выдаваться право, хочу, и сужу, притом, не только из собственной справедливости.       До недавнего времени, я работал в полиции, в качестве детектива, при том, довольно неплохого детектива. Поэтому, у меня был доступ к данным полиции о преступниках, в том числе и о тех, кто не был посажен за решетку, или не казнён по недостатку улик. Я абсолютно уверен в том, что когда эти люди убивали, или насиловали других людей, близким потерпевших было очень больно, особенно больно, когда они узнавали, что эти гады остались на свободе. Поэтому я и решил, что если правосудие не может исполнить свои обязанности, то нужно сделать это за него.       Вступив на свой путь убийцы, я понимал, на что иду, и с самого начала был готов понести наказание, ведь, как никак, я тоже отбирал жизни. Кстати, недавно я задавался таким вопросом для себя. Если вспомнить, что нам говорят о бесценности жизни, то получается, при рождении жизнь каждого человека бесценна, то есть, можно сказать, равна единичке? Не уверен, что она можно разобрать с точки зрения математики, но мне пришли такая мысль… Если жизнь каждого человека при рождении, равна единичке, то получается ли так, что при убийстве другого, он вычитает из своей единицы другую, тем самым преобразую ценность своей жизни в ноль? И в дальнейшем, продолжая убивать невинных, приводя свою ценность к отрицательным показаниям. Так может ли выйти так, что если убить человека с отрицательной ценностью, то станет ли моя ценность больше? Ведь как мы знаем, минус и минус даёт нам плюс. Хотя, конечно для большинства людей это не так, для меня, в том числе, но для более узкого круга лиц, это может оказаться чистой правдой.       Всё что я хотел, это сделать мир лучше, максимально избавляя его от преступников, много ли людей, занимающихся именно этим? О чём я только думаю… Быть может, я обезумел после своей первой жертвы, хотя, когда я их убивал, я не испытывал никакого удовольствия.       Убийство — это страшный грех, обесценивающий нашу душу, кого бы мы не убивали. Вот и теперь, моя собственная жизнь не стоит ничего, именно поэтому, я без сожалений и страха иду в руки возмездия. Единственное, что я не совсем понимаю, это изречений моих недавних коллег. Они мне говорят, что шутить с человеческой жизнью нельзя, какой бы она не было, ведь жизнь бесценна. Тем не менее, они сами отправляют меня на верную смерть, то есть, на эшафот, не лицемерно ли это? Хотя, не мне судить их. Суд настигнет их в своё время, как и меня, только для меня он наступит с минуту на минуту.       Надо же, меня уже привели на место. Я вижу ребят в мундирах, с карабинами наперевес — моих сегодняшних убийц. Я встаю спиной к стене, и готовлюсь принять своё наказание. Во мне нет злости или обиды, я ещё раз повторюсь, я это заслужил, и был готов к этому с самого начала: — Мистер Джон, у вас есть право на последнее слово, скажете ли вы что-нибудь на прощание?       Я киваю головой в знак согласия, и мне кивают в ответ, давая понять, что я могу говорить. У меня нет длинных речей в запасе, да я их и не готовил, незачем. Поэтому всё, что я скажу, это следующее: —Убийство – тяжкий грех, поэтому, когда убьёте меня, вспомните об этом, ведь жизнь бесценна, и с любой жизнью нельзя шутить. Но после этого, постарайтесь лучше работать, и не дать убийцам улизнуть от кары, как вы это часто делали…       Ребята посмотрели на меня с пониманием, ведь среди них были даже те, кто поддерживал меня. Они ничего не ответили, но я понял, что они согласились со мной.       Вот, наконец, я слышу грохот карабинов, и свист несущихся по ветру пуль. Я чувствую, как металл разрывает моё тело, и как моя душа поёт, ведь я — преступник, и я наказан. Вот теперь я и сделаю его, свой первый и последний, шаг в пропасть, и паду вниз, ведь таким как мне, дорога в рай закрыта навсегда…