When the night has come

Женщины будут стоять в черных вуалях, кутаясь в старомодные платки и прижимая салфетки к сухим глазам. Мужчины – хлопать отца по плечу, оставаться в стороне и безмолвно наблюдать за моим именем, высеченном на бетоне. Под ним будет значиться дата – девятое июля. Сегодня, навсегда оставшееся для меня настоящим. И все они будут ненавидеть меня, потому что оставлять жизнь таким образом – это грех. Самоубийцы пройдут все круги Ада и никогда не обретут покой. Они будут скитаться по подземным пустыням в поисках глотка воды, и все отвернутся от их измученных лиц. Страшные сказки, которые рассказывала мне на ночь мама. Пока она была жива, я верила в них. Верила в ангелов и демонов, которые спускаются с небес или поднимаются из недр земли, чтобы наблюдать за людьми, за нашей скучной и прозаичной жизнью. Мир всегда делился и будет делиться на две половины – добро и зло, и никто не сможет нарушить этот баланс между Адом и Раем. Теперь мамы нет, и я считаю, что это – всего лишь истории, созданные, чтобы пугать детей. Я перестала быть ребенком всего за одну минуту, пока осознавала, что она больше не расскажет мне еще одну прекрасную историю об ангелах или о пугающем портрете короля Ада. Она не покажет мне своих сумасшедших рисунков, не поцелует на ночь и не разрешит надеть ее любимое платье, в котором я утопала. Больше не будет ничего из этого, потому что авария забрала ее жизнь, и ангелы не прилетели спасти ее душу, и земля не разверзлась и не поглотила ее тоже. Она бы могла стать женой Люцифера, если бы не выбрала моего отца, который умеет только пить и изменять ей с другими женщинами. Но ведь в нее невозможно было не влюбиться, и мне никогда не стать такой. Я знаю что делаю. Если все ее истории были правдой, мы окажемся в одном месте, ведь она всегда хотела попасть в Ад. «Там теплее», - усмехалась она, но при этом как бы смущаясь своих желаний. И она действительно была влюблена в дьявола, хотя и вышла замуж за моего отца. Теперь я стою на краю крыши, пытаясь решиться на это. Искупить свои грехи, возможно? Или набраться новых. Все рано или поздно приводит нас к нашим ошибкам, к самому их истоку, к вине, засевшей глубоко внутри. Всего две минуты, - говорю я себе. Две минуты, и я прыгну. Носки моих потрепанных кедов находятся в воздухе, и мне кажется, что малейших порыв ветра может сбить меня с ног, и я полечу вниз и не успею сказать своих последних слов. Я хочу уйти из этой ничтожной жизни с пафосом, с последним вздохом, с кадрами замедленной съемки и чувством, как воздух оказывает сопротивление моему телу. И я закрою глаза, чтобы не увидеть своей крови ненароком. Я должна сделать это красиво. - Прости меня, - шепчу я ветру, но не адресовав эти слова никому. Они покидают меня так легко, будто я каждый день произношу их, но на самом деле сегодня был первый раз. Мне не у кого было просить прощения, потому что я никогда не вела себя неправильно. Идеальная девочка Мей. Теперь я понимаю, что вовсе никакая не идеальная. Одна из семи миллиардов, никакого отличия, это и убивает меня. И убивает отсутствие руки рядом, которая помогла бы сойти с этой крыши. Но тысячи рук лишь толкают меня вперед, к обрыву. Я закрываю глаза и представляю, как подо мной бушует море, а шум машин за углом – крики чаек. Раскидываю руки в стороны и воображаю, что и сама становлюсь одной из этих птиц. Сейчас сорвусь с места и полечу. Шестьдесят секунд. Я не хотела бить ту девчонку в парке, которая пыталась помочь мне. Прости. Пятьдесят. Я никогда не думала, что смогу оскорбить первого парня, который назвал меня необыкновенной. Прости. Сорок. Я ужасаюсь мыслям, что посещали меня, когда мама лежала в больнице, измученная болью. Я хотела ввести воздух в ее вены, чтобы она поскорее избавилась от агонии. Прости. Тридцать. Я ненавижу своего отца. И не буду просить прощения. Двадцать. Я готовила целую речь, которую можно произнести самой себе, но она уже настолько отрепетирована, что не покажется спонтанной. Да и какой смысл обманывать саму себя? Десять. Простите меня. Все, кого я не успела встретить, все, кого не заметила. Вам будет лучше без меня, поверьте. Пора. И тогда я чуть-чуть отталкиваюсь от твердой поверхности под ногами, такой ненадежной и холодной, и мне кажется, что я зависаю в воздухе. Вот еще секунда, и я камнем упаду вниз, мой мир разобьется на тысячи осколков. Я широко распахиваю глаза и вижу, как быстро приближается серый асфальт. Мгновение, ився моя жизнь станет напрасной. Мои раскинутые руки сгибаются из-за сопротивления воздуха, но я абсолютно спокойна. Сейчас все закончится, и, кажется, я даже улыбаюсь. Но ничего не происходит. С глухим звуком я приземляюсь, но не чувствую боли, лишь весь воздух покидает мои легкие. Должно быть, я просто не чувствую боли. Мелкие острые камешки врезаются в кожу, но это единственное неудобство. Щека покоится на асфальте, как будто я просто прилегла отдохнуть, а не покончила жизнь самоубийством. О господи. Я только что пыталась покончить жизнь самоубийством и не знаю, получилось это у меня или нет. Я делаю большой вдох, и воздух без препятствий попадает в легкие. Я не истекаю кровью и не корчусь в агонии. Со мной вообще все нормально. Рядом раздаются шаги, и меня посещает мысль, что, возможно, такая она и есть, эта смерть. Я встану, а мое тело останется лежать, бездыханное и неподвижное, а мне будет суждено вечность скитаться по земному шару, пока ни один человек на свете не сможет увидеть или почувствовать меня. Я буду кричать и умолять, но ни один из них не услышит. Я медленно перекатываюсь на спину, но тело двигается вместе со мной, я не стала прозрачной, и ангелы не летят за мной с неба. Или… летят?