***
Было уже за полночь, и можно было с уверенностью сказать, что она всё ещё не нашла его. Она всё больше волновалась и злилась, не говоря уже о том, что была очень и очень смущена. Почему он так просто ушел? В этом не было никакого смысла. И не было никакого смысла в том, что Суйгецу выглядел немного сумасшедшим, и Джуго вдруг стал слишком тихим и неудобным в её присутствии, и Саори… Ну, это имело смысл для этой женщины, чтобы ухмыляться — она всегда так себя вела. Но было что-то в этой ухмылке, что было не так — хотя у Сакуры больше не было времени размышлять об этом. Она должна была найти его. Найти его и рассказать ему. Она больше не могла жить с ложью. Было уже за полночь, и она побывала во всех возможных местах в Конохе, начиная от его дома и до Академии ниндзя, тренировочных площадок… бар. Именно в одном из баров она, наконец, получила свою первую нужную информацию. — Ты имеешь в виду Учиху? — бармен сказал девушке, которая выглядела полностью одетой и готовой соблазнить, изображая фанатку. С того места, где она сидела незаметно в углу, скрывая розовые волосы, Сакура старалась держать себя в руках, и не дать этой девушке того взгляда, который она так хотела дать. — Но мне сказали, что он здесь, — заныла девушка, раздраженно скрестив руки на груди. — И без его глупой подружки рядом! Бармен добродушно усмехнулся. — Ну, теперь уже нет. Та рыжеволосая цыпочка что-то говорила о том, чтобы отвезти его домой. Я думаю, он слишком много выпил. Домой. Домой. Внезапно её осенило. Харуно не могла поверить, как глупо она поступила, не подумав об этом месте. Ей следовало подумать об этом раньше. Карин так и сделала. …но почему ты ушел, Саске? Всё ещё сбитая с толку, Сакура молча вышла из бара и направилась к своей последней цели. Пришло время выяснить всё.***
— Эй, Наруто, ты не видел лобастую? — Ну, теперь, когда ты упомянула об этом, я не знаю… Прежде чем Узумаки смог продолжить свою фразу, внезапно раздался другой голос: — Яманака! Где тебя черти носили?! Белокурая женщина уставилась на неё и приподняла бровь, услышав голос Суйгецу, и то, как седовласый парень приближался к ней с целеустремленным, решительным и очень раздраженным выражением на довольно худом лице. В одно мгновение Шикамару защитно заслонил её, всё это время глядя на незваного гостя с чем-то вроде полу-угрозой в выражении своего лица. Суйгецу лишь сверкнул глазами. — Чего ты хочешь? — спокойно произнес Нара. Услышав это, Ино бросила на так называемого гения раздраженный взгляд и незаметно оттолкнула его в сторону, потому что она и сама могла справиться со своими проблемами. Не то, что она догадывалась, в чем дело… Но, очевидно, Суйгецу подошёл именно по нему. Из-за его спины тихо вышел Джуго, словно не желая быть помехой. Нетерпеливая от напряжения, повисшего в воздухе, Ино уперла руки в бока и продолжала смотреть на них. — Ну, чего же ты хочешь? — прямо спросила она. Не похоже, чтобы он действительно разговаривал с ней при нормальных обстоятельствах. — Это ты во всем виновата! — прорычал Хозуки. Ино моргнула. — В чем же моя вина? — В чем же она виновата? — Наруто запищал, выдавая озадаченный взгляд. — Ты лгунья! — продолжал мечник, продолжая сверлить её взглядом. Ино ощетинилась. — А теперь просто подожди чертову минуту, сопляк… — Вы обе лгуньи! — крикнул Суйгецу. Его последние слова прозвучали невнятно, давая остальным понять, что он действительно пьян и в любую минуту может прийти в ярость. Всё так же тихо Джуго схватил его за руку и попытался оттолкнуть. Хозуки зарычал и отдернул руку. — Нет, не тащите меня! Я имею полное право высказывать свое мнение, потому что теперь я гражданин Конохи и… — Гражданин моей задницы! — крикнула в ответ Ино. — Это не значит, что ты можешь вести себя как придурок… — По крайней мере, я не лгу… — Ты глупый человек, который… — Она пыталась найти Саске-сана. Последний, неожиданный голос остановил обоих громкоголосых в их тираде, когда они уставились на говорившего. Сай уставился на него в ответ, на его лице застыло непроницаемое выражение. — Господи, они как магниты, которые не могут оторваться друг от друга, — довольно торжествующе прокомментировал Наруто. — Хех, Сай… Куда же всё-таки идет этот Теме? Почему Сакура-чан следует за ним? Сай просиял еще шире. — Он собирается переспать с Карин. Повисло потрясенное молчание. А потом вдруг это заявление заставило почти всех отреагировать довольно резко. — Эй! ОН ЭТО СКАЗАЛ?! — закричал Наруто, широко раскрыв глаза и внезапно вспыхнув. — ОН ЧТО, СПИТ ЗА СПИНОЙ МОЕЙ САКУРЫ-ЧАН? — Я читал об этом в книге, — сказал Сай. — Это якобы называется предательством, местью и… — Эта тупая сука! — закричала Ино, вскинув кулаки. — Я сбрею ей волосы и вырву все зубы! — Сакуре-чан? — спросил Наруто, совершенно сбитый с толку. — Нет! ОЧКАСТОЙ! — крикнула Яманака. — Ты этого не сделаешь! — Суйгецу попытался возразить. — Я тебе не позволю! Из своего маленького уголка, куда его поместил Джуго, Тен-Тен продолжала храпеть с мечтательной улыбкой на лице. Ли, однако, не смог удержаться от того, чтобы не пискнуть. — РАСЦВЕТ МОЛОДОСТИ БУДЕТ ПРОДОЛЖАТЬ РАСЦВЕТАТЬ В ПРЕКРАСНОМ… — ЗАТКНИСЬ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! — закричал Хозуки. — Не говори ему, чтобы он заткнулся! — Ино закричала в ответ, Шикамару теперь пытался удержать её. — Заткнись! — И ты заткнись! Наруто почесал голову и заскулил. — Ребята, может, вы все заткнетесь?! Я даже не знаю, почему вы ссоритесь! — О, а я знаю, почему я это делаю! — блондинка усмехнулась. — Почему, во имя любви к Ками, Саске-кун даже подумывает о том, чтобы переспать с ней, если с ним моя лучшая подруга? — Ты и сама во всем разбираешься! — прошипел мечник. Потом он захихикал и пьяно ухмыльнулся. — Держу пари, очкарик будет оооочень… Затем он быстро рухнул на пол и захрапел громче, чем когда-либо храпела Тен-Тен. Со своего места наверху Ино нахмурилась и обратила своё внимание на единственного здравомыслящего человека в округе: — Что, черт возьми, происходит? Джуго просто поднял Суйгецу с легкостью, словно понес перо. Затем он торжественно кивнул головой и ушел, но не без того, чтобы не произнести слова, заставившие Ино замолчать. — Он знает о пари. Ино очень сильно побледнела. — Вот дерьмо! Затем, без дальнейших церемоний, она выскочила из бара, за дверь с парнем, несущего Хозуки. Джуго вышел на улицу, таща за собой не только Суйгецу, но и ТенТен и очень сильного Ли. Сай оставался жутко счастливым. И Наруто остался очень и очень невежественным. — ЭЙ… КАКОЕ ПАРИ? Я НЕ ПОНИМАЮ! ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ВСЁ ЭТО ЗНАЧИТ? Вздохнув, Хината подошла, взяла Узумаки за руку и начала терпеливо объяснять ему всё. Это будет долгая, очень долгая ночь.***
— Саске-кун… Куда мы идем? Тишина. Тогда очень пьяный Учиха ответил самым тихим шепотом. — В мою постель. В мой дом. Он начал прикасаться к ней.***
Сакура прибыла в заброшенный квартал ровно в два часа ночи, в основном потому, что ей нужно было сначала кое-куда съездить, прежде чем идти сюда. А может быть, она просто хотела сначала взять себя в руки. Наблюдать за могилой маленького мальчика было нелегко, особенно зная, что она ничего не может сделать для этого ребенка и его родителей. Поэтому она просто стояла там, приносила цветы, легко касалась руками надгробия, нежно целовала его — простое прощание с людьми, которых она не знала, но чувствовала, что это должно войти в её воспоминания и заставит увидеть, насколько жизнь драгоценна. Она подвела их, и они были похоронены сегодня, но жизнь была настоящей. И пришло время двигаться дальше. С умиротворенным разумом и готовым сердцем она наконец добралась до места назначения, только чтобы обнаружить, что кое-кто уже там, ожидающего её прибытия. Без дальнейших церемоний Карин, сидевшая на ступеньках одного из заброшенных главных домов, быстро встала и подошла к ней. — Ты тупая, ничтожная сука. Прежде чем Сакура успела что-либо ответить, её внезапно сильно ударили. Она не ожидала этого, так что не было ничего удивительного в том, что она не смогла увернуться. Так же, как не было ничего удивительного в том, что она чуть не упала, учитывая силу, которую вложила в удар рыжеволосая девушка. Зеленые глаза расширились, когда жало пощечины просочилось сквозь них. Затем эти широко раскрытые зеленые глаза тут же сузились. — Какого черта это было?! — прорычала Харуно, сердито сжимая кулаки и отказываясь прикасаться к пульсирующей щеке. Казалось, что они всегда будут сталкиваться в этом месте — это было почти как чертов ритуал, который она не хотела продолжать. Карин усмехнулась, и это было всё, что Сакура могла сделать, чтобы не ударить её в следующий век. — Это за то, что ты стерва, — заявила она. Контроль. Она должна была контролировать себя. Контроль, в зад его! Пни её уже! — Не похоже, что и ты не такая, — раздраженно пробормотала розоволосая. — По крайней мере, у меня есть границы, — парировала Карин. Какие границы? Ты всё время была рядом с моим парнем, как будто тебе это сошло с рук… — По крайней мере, я никогда не притворялась, что играю с ним, просто ради дурацкого пари. В последнем предложении внутренняя Сакура исчезла, а внешняя стала очень и очень холодной. Нет. — Ч-что? Этого не может быть. Карин промолчала и вместо этого предпочла смотреть на неё, просто смотрела, и на её лице не было ничего, кроме презрения и отвращения. Сакура оглянулась, её лицо побледнело само по себе. Внезапно, каким-то образом, её раздражение исчезло — и гнев тоже, да и вообще — все эмоции, кроме стыда и беспокойства… и чувства вины. Именно чувство вины заставляло её смотреть в лицо сенсора и делать это с тихим раскаянием на себе. — Карин, это… — Значит, это правда, не так ли? — перебила она, уперев руки в бока. Усмехнулась. — Потому что ты, конечно же, не отрицаешь этого. И это не похоже на то, что Саске-кун стал бы лгать мне. Как он узнал об этом? — Карин, я не хотела… — Ты его не заслуживаешь. Тишина. — Ты ведь знаешь это, лобастая, не так ли? Ты знаешь. Сакура сжала кулаки. — Я не это имела в виду, — выпалила она. — Мне очень жаль. Я… — Ты только жалеешь, что тебя поймали! Зеленые глаза вспыхнули. — Это неправда! Ты ничего не знаешь! — Я знаю, что никогда не обижала его! Я и не собираюсь! — Я тоже никогда не планировала… Это не так… Карин помахала рукой и улыбнулась. — Теперь это не имеет значения, потому что он забыл тебя. Что даже не злится. Ему было слишком весело целовать меня. Что? Что-то внутри Харуно замерло при последних словах. Это было похоже на укол, посылающий острые маленькие жала в её организм. — И прикасаться ко мне, — пробормотала девушка, остекленев. — У него самые лучшие руки и самый лучший рот в мире, не так ли? Это… Просто прекрасно. Как мантра над головой куноичи, слова продолжали повторяться. Да. Он замечательный. Так что для него это было легко. Вот так просто. — Знаешь, он затащил меня в постель, — продолжала Карин. Сакура уставилась на неё, изо всех сил стараясь, чтобы её руки не задрожали, а голос не сломался. — Держу пари, тебе это понравилось, а? — пробормотала медик, сморгнув что-то, что, казалось, наполнило веки. Поняв, что это такое, она заморгала сильнее и быстрее. Во всяком случае, одна слеза всё равно упала. — Да, — пробормотала Карин в ответ. Ещё одна упала. Злясь на себя, Сакура злобно вытерла их и сделала шаг назад. Её грудь сжималась, так, так сильно. Она не могла дышать. — Окей. Удачи вам с ним… — Ты действительно любишь его. Сакура должна была уйти. Она больше не могла этого выносить. — Я… Я делаю. И так много. — …должна идти. И она обернулась. Шаги были быстрые, легкие, а сердце так сильно заболело. Однако следующие слова Карин заставили её остановиться. — Я не ложилась с ним в постель. Эти слова были произнесены с горечью. — А знаешь почему? Тишина. — Чтобы лично убедиться. А потом, прежде чем она успела опомниться, Сакуру пихнули и оттолкнули в сторону, а потом Карин пошла прочь, прочь из этого района, прочь из квартала… Исчезла в ночи. Возможно, это было воображение Харуно, но ей показалось, что услышала тихий всхлип. Но когда это Карин плакала? Только не здесь. Только не в этом месте. Должно быть, это было просто её воображение, потому что Узумаки была сильной. Она была сильной, преданной и любила так сильно, что… Стоп. …так много страсти… Пожалуйста, остановись. …что, в конце концов… Это не невозможно для такого человека, как Саске — любить её… …остановись. А может быть, он уже это сделал. Тишина. Словно в трансе, Сакура начала двигаться. Ноги привели её в главный дом, где всё было пыльным и темным, и таким тихим, как будто даже призраки прошлого не хотели быть здесь. Она миновала гостиную, кухню, где всё выглядело жутким и неиспользуемым, и от одного их вида у неё по спине побежали мурашки, девушка зашагала быстрее. Она прошла мимо главной спальни, и ее сердце сжалось от того, что, как она знала, произошло там много лет назад, что сделало счастливого маленького мальчика таким же холодным, бесстрастным человеком, каким он был сегодня. Бесстрастный мужчина, способный заставить её любить, страдать и хотеть… И заставить кого-то другого чувствовать то же самое. Она на мгновение коснулась двери и закрыла глаза, прежде чем двинуться дальше. Сакура нашла Саске в его собственной комнате — такой же пыльной, такой же холодной. Темно-синий, кругом темно-синий цвет. Он спал в постели, голый, и только простыни покрывали его нижнюю часть тела. Он лежал лицом вниз, небрежно раскинув руки по бокам, а голова его была погружена в старую, вероятно, пыльную подушку. Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что он был пьян, и что Карин каким-то образом вывела весь алкоголь из организма. Теперь он просто спал, и спал крепко. И он целовал её. Он прикоснулся к ней. К Карин. Вероятно, они остановились, потому что Учиха был слишком пьян, чтобы продолжать. Её сердце дрогнуло при этой мысли. Потрескалось. Сакура безжалостно держалась и мысленно сшила всё обратно. В нем не было сил, чтобы просто взять и развалиться. Внезапно почувствовав усталость, Сакура прошла последние несколько шагов, пока не добралась до места рядом с его кроватью. Она опустилась на пол, подтянула колени и закрыла глаза, опершись на край кровати. Она чувствовала его, всё ещё чувствовала всё в нем, как колыбельную, которая всегда приносила ей утешение. Она слышала его тихое дыхание. Она чувствовала его запах, только и всего… Саске. У неё защемило сердце. Медленно, она позволила боли прийти и поглотить её. Но куноичи не позволила слезам пролиться, потому что они были бесполезны, потому что она не заслуживала слез. Потому что в каком-то смысле это было неизбежно. Она никогда не должна была надеяться на что-то большее, потому что это не было её правом с самого начала. С тихим, очень тихим вздохом медик закрыла глаза и попыталась заснуть и забыть. Завтра, когда она проснется, настанет время покончить со всем этим и принять правильное решение. Ради всех, особенно ради неё же самой. Потому что любить его — это не то, что ты должна делать, да? Пора убираться из его жизни.***
— Хеееееей! Это моя д-любимая р-рыжая!.. — Уходи, Акулья морда. Он снова икнул. — Но о-очкарик! Я хочу быть с тобой! Моя… — Уходи. Усталый зевок. — Хоооороошооо… И снова Суйгецу провалился в мертвый сон, пуская слюни и храпя через плечо Джуго. Высокий, крупный мужчина спокойно посмотрел на Карин и поудобнее устроил спящего на своем плече. Пауза. — Ты в порядке?.. — спросил он. Хотя он знал, что ответом будет полное отрицание. Тишина. Затем Карин, чьи глаза смотрели вызывающе, чей подбородок был вздернут, и чья поза была решительной и сердитой, и готовой абсолютно на всё… наконец осела. Она позволила боли воцариться, и слезам, и дрожи. — Не знаю, — пробормотала она ещё более усталым голосом. И поскольку Джуго был Джуго, он не судил. Он просто кивнул головой и мягко взял её за руку, ведя обоих своих друзей по улицам того, что теперь было их домом и что, как он надеялся, навсегда останется таковым. Они все должны были исцелиться сегодня вечером.***
Пробуждение от чего-то незнакомого не всегда было лучшим чувством для него, особенно, когда его тело пульсировало от усталости, а голова ощущалась так, словно её только что окунули в ведро с ледяной водой. Он попытался вспомнить события, которые привели его к этому чувству, но почему-то воспоминания казались неровными, почти как кусочки головоломки, которые не укладываются, как бы сильно он ни хотел собрать их вместе. Он вспомнил танцевальный бар, где он и его друзья собрались — и он пил там, но недостаточно, чтобы опьянеть до такой степени. На самом деле, всё, что он делал, кроме размышлений в этом месте, это смотрел на определенного человека, танцевал с определенным человеком, целовал определенного человека и… Она ушла. …что было дальше, потом? Это было не очень ясно, и его мысли всё ещё путались, а потом… — В конце концов… Она и тебя использует. За её пари с этой белокурой сучкой. …как вспышка яркая, сияя светом… всё вернулось на свои места. Саори. Сакура. Саке. …Карин. Он почти ничего не помнил, но и этого было достаточно, чтобы в голове всё вдруг прояснилось. Он целовал её и прикасался к ней. И он привел ее к себе домой… В его кровать. …и в конце концов он остановился, потому что хотел не ту. Это никогда не будет она. Саске замер, его сердце сразу похолодело. Теперь он вспомнил. Он помнил всё. Запоздало он услышал рядом с собой вздох и почувствовал какое-то тепло. Саске снова замер и повернул голову в сторону, зная, что он найдет то, что никогда не собирался делать с самого начала — девушку в его объятиях, с рыжими волосами и красными глазами. Учиха замер, уже в третий раз с тех пор, как проснулся. Это были не рыжие волосы. А розовые. …и она спала прямо на его обнаженной груди. Саске уставился на спящую фигуру у себя на руках. Девушка — единственная — кто сумел внушить ему столько эмоций, что он уже не мог дышать ровно. Он никогда не чувствовал этого раньше. Теперь он чувствовал слишком много. Что она здесь делает? Почему она здесь? …почему она держалась за него так, словно принадлежала ему? Она уже доказала это, не так ли? Она предала его. Она солгала ему. Как Итачи. Черт возьми, как Итачи. Внезапно разозлившись, Саске попытался высвободиться — только чтобы понять, что она прижимается к нему, как маленькая девочка к своему плюшевому мишке, и что их ноги переплелись. Одна рука обнимала, а другая лежала на его груди, там, где билось сердце. Ей было тепло. Ей было тепло, и она чувствовала себя хорошо. Невероятно хорошо, что всё, о чем он мог внезапно подумать, было то, как он хотел прикоснуться к этим мягким волосам, разбудить, чтобы увидеть, как изумрудные глаза распахнулись и заполнили его своим блеском… — Ты думаешь, Сакура выиграет пари у Ино? …и эта её вызывающая привыкание улыбка… — Заставит ли дорогого Саске-Куна влюбиться в неё? …и этот мягкий, знакомый голос, который всегда заставлял его хотеть слышать её всё время. Горящее сердце снова похолодело. В одно мгновение Саске будто отключил все эмоции, все свои мысли, прежде чем решиться на единственную вещь, которая, как считал, была правильным решением, которая была бы правильным поступком. Брюнет мягко, но холодно оттолкнул Харуно, накрыл одеялом и уставился. Она победила. Наступил их последний день. Пришло время покончить со всем этим. Сакура начала просыпаться. Глаза медленно открылись, а тонкие пальцы погладили ткань, словно пытаясь найти тепло во внезапно остывших простынях. Её затуманенные, сонные изумрудные глаза встретились с ониксовыми. И на мгновение Саске не мог пошевелиться, чувствуя, что тонет, желая. Затем её глаза вдруг прояснились, и осознание пришло слишком быстро: куноичи мгновенно села и также мгновенно покраснела, спохватилась за одеяло, а затем отпустила его, чтобы схватиться где-то рядом с её сердцем. Девушка запнулась на полуслове. — Я… Я не знаю, как оказалась в твоей постели, но я… Этого хотела Кари… Она остановилась, изумрудные глаза блеснули, и она крепче сжала грудь. Потом опустила взгляд и попыталась отодвинуться. — Извини, я должна идти, — прошептала она без малейшей дрожи в голосе. Ониксовые глаза опасно блеснули. — Куда ты идешь? Сакура в замешательстве уставилась на него. Как будто она только что заметила, что он обнажен — её взгляд мгновенно остановился на чем-то около его плеча, её щеки тут же покраснели. — Мне очень жаль, — выпалила она. — Я не… не хотела, чтобы всё так вышло. Я просто должна была переспать с тобой и расстаться, а не… Она резко побледнела и направилась к двери. — Неважно. Я исчезну из твоей жизни. Повеселись с Карин. Последние слова были произнесены почти с горечью и слишком тихо. — Я уверена, что прошлым вечером ты так и сделал. Тишина. — Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду? — также тихо спросил Учиха. Внезапно её глаза вспыхнули гневом. Он мог видеть его, мог видеть его так четко… — Ты же и сам знаешь, что это значит! …но не настолько, чтобы скрыть боль. — Я знаю, что ты хочешь её, так что перестань притворяться! В блестящих глазах отражалась боль, которую она никогда не сможет выразить словами. — Так что прости, прости за то, что я сделала. Этого больше не повторится. Я оставлю тебя сейчас… Не в силах сдержаться, Саске встал и подошел ближе. — …так что ты можешь делать всё, что захочешь. Тебе не придется меня видеть… Он не мог отодвинуться. — …потому что я больше не могу тебя видеть. Я не… Парню показалось, что он услышал её прерывистое дыхание и учащенное сердцебиение. Но, может быть, это было только воображение или, может быть, это было просто его собственное сердце. Ему было всё равно. Саске сделал последний шаг вперед, удерживая Сакуру перед собой. Из-за того, что она была слишком занята своими разглагольствованиями и старалась не смотреть на него, она не замечала его движений, пока не стало слишком поздно, и они оба повалились на кровать. Харуно повернулась к нему спиной. Она бы сопротивлялась, но, вероятно, была слишком ошеломлена, чтобы сделать хоть что-нибудь в данный момент, кроме как почувствовать его, по-настоящему почувствовать и увидеть. — Я… Нет… Саске… Её дыхание сбилось. Теперь в этом не было никакой ошибки. Изумрудные глаза были полны отчаяния, чего-то такого, чего он не мог понять, но очень бы хотел. Очень. Чтобы забрать их. Чтобы забрать всю её боль. Возможно, он проклинал себя, но отступать было уже поздно. — Сакура. Ониксовые глаза встретились с зелеными. — …Саске-кун… Голос. Её чудесный голос. Эти глаза. — Только ты. Черт возьми, — сказал он, — только ты. Медленно и властно он взял её руки в свои, коснулся губ и прижал их тела друг к другу. Не в силах больше сдерживаться, он брал, отдавал и снова брал. Он поцеловал её. Прикоснулся к ней. Саске заставил Харуно утонуть в его непреодолимой потребности, так что они оба перестали бы дышать. Медленно, очень медленно… Сакура начала целовать его в ответ. Начала прикасаться к нему. Начала шептать его имя. Его сердце разорвалось на тысячи осколков невероятной потребности. А разум затуманился. С тех пор всё было, словно как в тумане. От медленного, к быстрому, Саске начал раздевать её, начал трогать и ласкать в самых интимных местах. Рука на гладком животе, рот на напряженном соске. Харуно выкрикнула его имя и притянула ближе, и мужчина почувствовал головокружение от вкуса и запаха. Сакура. Она была всем, чего он когда-либо хотел, всем, в чем он когда-либо нуждался. Всё. Сакура. Когда Учиха наклонился, чтобы прикоснуться к ней и попробовать на вкус влажную сердцевину, девичьи крики стали громче, и он не мог не почувствовать, что это был абсолютный рай, что это было его место. Девушка схватила брюнета за волосы и двигалась в своем чувственном ритме, пока он пробовал, погружался и позволял себе насытиться. Сакура. Хрупкие руки горели огнем на его коже. А её рот был как жидкая лава на его собственном. Войдя, Учиха зарылся лбом в шею Сакуры и просто ждал, ждал, когда боль от вторжения на лице напротив исчезнет, он смотрел, смотрел и смотрел, пока, наконец, острое чувство не превратилась в удовольствие. От этого брюнет почувствовал свободу в своих действиях — он в быстром ритме, который только разжигал огонь ещё сильнее, намеревался добиться желанного блаженства. Того, о чём мечтал уже очень долго. Того, чего Харуно и представить себе не могла. В один момент Саске лег на спину, а розоволосую усадил на себе сверху, придерживая широкими ладонями. Их дыхание смешалось в танец прекрасного смысла и звука. — Сакура, — прохрипел Учиха, целуя шею, подбородок, губы. Обхватывая упругую грудь, требуя её. — Оседлай меня. И она сделала это. Изумрудные глаза завораживали его, когда они смотрели друг на друга и пробовали на вкус, позволяя страсти поглотить их с головой. Она рванулась к нему, сжимая его так, словно никогда не сможет отпустить. Как будто она этого не хотела. Может быть, это было средством для достижения цели для неё. И, может быть, сегодня вечером, после произошедшего, он собирается отпустить её — потому что это было то, чего она так хотела. И шиноби внезапно осознал, что чего бы ни хотела Сакура, он больше не мог отказать ей. Но сейчас Саске было всё равно. Он был с девушкой — единственной, которая заставляла его чувствовать, заставляла его страдать, страдать и падать. Заставила его полюбить. Закрыв глаза и поддерживая интимный момент, он взорвался вместе с ней — всё ещё надеясь, что этого последнего момента им будет достаточно. Сакура. Этого должно было хватить.