Отравленная

      Когда очередного надравшегося в хлам мужика вытолкнули прочь из неброского, пропитанного табачным смогом и разбитыми надеждами бара на окраине Су-Фолкса под вялые, хмельные аплодисменты посетителей и тихие охи официанток, лепрекон Суини лишь хмыкнул себе под нос и одним махом выпил содержимое своего бокала.       Неудачник.       В помещении опасливо крался дымок от сигар, заползая в ноздри горе-алкашам и их пресного вида спутницам, щекоча носы и заставляя против воли глаза слезиться.       – Это все дым, черт его побери, – оправдывался перед приятелями смазливый парень в заляпанной машинным маслом футболке, старательно и злобно стирая с щек позорную влагу.       Товарищи его как бы понимающе кивали и просили официантку повторить заказ, догадываясь, что слезы их кореша вызвал не дым, а стерва Сьюзи Бэнкс, работавшая в ночном клубе в центре города.       В Америку Суини прибыл уже давно, но эта гребанная страна все еще находила способ хоть раз в десятки лет удивить героя ирландских фольклоров.       Суини со скуки повернул голову, хрустя суставами, и окинул цепким прищуром посетителей бара, коих не сказать, что было много. В дальнем углу, под неоновой вывеской сидел никто иной как джинн, покручивая в мозолистых руках полупустую пинту светлого пива. Желтый свет от вывески обрамлял его смуглое, покрытое густой черной как смоль бородой лицо, переливаясь в отражении очков, которых хозяин никогда не снимал. Все джинны сейчас носили громоздкие солнцезащитные очки, чтобы люди не видели их глаз, некогда полыхавших ярким, оранжевым пламенем. У многих джиннов пламя это, правда, со временем угасло, превратилось в слабое свечение, как от постепенно тухнущего огарка.       Ифритам последние лет восемьдесят совсем не везет. Мало кто помнит об их существовании. Только какая-нибудь сморщенная, слепая старушенция, чьи предки прибыли на эти земли в поисках лучшей жизни из, к примеру, нынешнего Ирана или Йемена. Чего уж говорить о поклонении. Черт побери, сейчас никто не почитает старых богов! Выпендриваются лишь Вотан да Остара, которая, правда, в последние столетия настоятельно просит именовать ее Пасхой.       Суини жестом попросил худосочную шуструю официантку повторить ему виски с колой. Когда дамочка прибежала с новой порцией, лепрекон поднял бокал над головой и кивнул ифриту, который его, разумеется, заметил сразу же, как только тот вошел в бар часа этак три назад. Джинн слабо и удрученно кивнул головой в ответ, судорожно поправляя съехавшие на нос очки.       Лепрекон снова хмыкнул, наблюдая за тем, как ифрит опасливо оглядывался по сторонам. Ведь даже если этот демон огня выставит на всеобщее обозрение свои горящие глаза, а Бешеный Суини начнет швырять в их лица появляющиеся из ниоткуда золотые монетки, то вряд ли кто-то тут воспримет их всерьез. Самое большее – горе-боги станут однодневными звездами ютуба или твиттера, только и всего.       Таких как они уже давно никто не замечает.       Где-то со стороны бара раздался звонкий стеклянный грохот.       – Блять!       Следом аккомпанементом прозвучал еще один звон, и Суини увидел, как из-под барной стойки по полу разлетелись осколки от бокала.       – Твою мать!       Посетители, вырвавшись из плена собственных горестей и переживаний, заинтригованно оглядывались в поисках источника шума, а из кухни донесся грозный крик:       – Дойл!       За стойкой поднялась невысокая девушка, напоминающая чем-то запуганного сурка. На круглом, розовощеком личике так ясно проступала паника, что девчушку становилось практически до боли в сердце жаль.       – Я все приберу, – отозвалась дрожащим голоском официантка, нервно затягивая темные волосы потуже в высокий, растрепанный хвост и стыдливо оглядывая клиентов.       Суини с легким интересом наблюдал за суетящейся миниатюрной брюнеткой, но потом быстро переключил свое внимание на звонко и пьяно хохочущую женщину в красном коротком платье за барной стойкой.       Люди для него казались глуповатыми и наивными, но это не повод коротать темные длинные ночи в полном одиночестве. Вотан, например, любитель молоденьких (лучше даже несовершеннолетних) блондиночек, Ананси в этом вопросе весьма разнообразен и непривередлив. «Чем больше, тем лучше», – таково его любовное кредо. Что же до Бешеного Суини…       Мысли лепрекона прервала врезавшаяся в столик официантка, попутно разливая на стол содержимое его бокала.       – Да твою ж мать, – чуть ли не со слезами на глазах промолвила девушка. – Простите, простите ради бога.       В любой другой ситуации он не то чтобы наорал на нее, но колкостью точно не обошелся. Однако сейчас лепрекон с возрожденным любопытством наблюдал за тем, как девушка судорожно и нервно вытирала стол салфетками, попутно продолжая зачем-то поминать бога и всячески извиняться.       – Неудачный день, да? – спросил он, чуть наклонив голову вбок.       – Скорее неудачная жизнь, – хмыкнула с горечью официантка, но потом, тут же спохватившись, сделала личико серьезным, с опаской глядя на Суини. – Простите, я принесу вам новый бокал. За счет заведения.       Это вычтут, несомненно, из ее скудной зарплаты, да потом еще наорут как следует. Для Суини разглядеть среди миллиардного мельтешения людей тех несчастных, на ком по тем или иным обстоятельствам стояло клеймо, труда не составляло.       На маленькой официантке это проклятие просто горело, высасывая из хозяйки жизненные силы, энергию и долбанную уверенность в себе.       Неудачница.       Бешеный Суини давно никому не помогал. На родине, за награду и дары, он конечно же делал свою работу, но здесь кому это нужно? Уж точно не старому, потрепанному и грубому лепрекону, который теперь лишь берет, но ничего никому не возвращает.       Несчастная и неудачливая официантка скоро принесла новый бокал, в котором помимо виски с колой бились о стенки кубики льда.       – Мой был безо льда, – таращась на пальцы девушки, которая сильно сжимала бокал, чтобы тот ненароком не выскользнул из ее потных рук, произнес Суини.       – Простите, – устало выдохнула девчонка. – Я принесу другой…       – Да забей, – перебил ее лепрекон, выдергивая свое пойло из ее маленьких рук.       Поглядев на содержимое, словно там мог быть яд или инородный предмет, мужчина запрокинул голову и одним махом влил в себя виски. Затем, выплюнув обратно кусочек льда, он протянул бокал обратно и произнес с хрипотцой:       – Еще один.       Девушка с фамилией Дойл бегала туда-сюда уже пятый раз, принося клиенту виски с колой и наблюдая, как тот в раз выпивает его содержимое, чмокает губами и требует повторить заказ.       На седьмую порцию Суини не сразу отдал официантке бокал, покручивая его в пальцах и пристально оглядывая смущенную девушку. Клеймо на ней не то что грело, оно издавало вибрацию, от которой у лепрекона уши закладывало.       «Кому же так поднасрали твои предки, милая?» – думал лепрекон, продолжая изучать официантку. Практики у него не было давненько, вытягивать из людей проклятия и порчу сложнее, чем монетки из воздуха доставать. Поэтому как бы не щурился и не напрягался Суини, нащупать причину появления клейма у девчонки он никак не мог.       – Тебя как звать? – нахмурившись, спросил он у девушки, которая все еще стояла рядом с его столиком, непонимающе хлопая большими голубыми, как небо над Дублином в ясную летнюю погоду, глазищами.       – Мейв, – выпалила она, все еще не понимая, почему посетитель так пристально на нее смотрит и не хмелеет от такого количества выпитого.       – Мейв, – повторил Суини, смакуя на языке это слово. Имя он ее давно прочитал на бейджике, но лепрекону хотелось, чтобы девчонка сама все сказала. – Мейв. А ты в курсе значения своего имени?       Девушка отрицательно покачала головой, уже начиная коситься в сторону бара, откуда на нее стервятником глядела начальница.       – Отравленная, – хмыкнул лепрекон, наблюдая за реакцией девушки. Действительно, имя было весьма говорящее. Мамаша ее будто знала, какой будет жизнь дочурки.       – Так себе комплимент, если честно, – сказала Мейв быстрее, чем подумала. Испуганно уставившись в зеленые глаза мужчины, она с облегчением услышала его смех. Громкий, хриплый, не очень приятный. От такого хочется сжаться калачиком и спрятаться под стол.       – Считаешь, подкатить к тебе надумал? – спросил с издевкой Суини, наклоняя голову вбок и ехидно улыбаясь.       – Меня начальство зовет, простите, – поспешила соврать Мейв и удалиться как можно дальше от посетителя за столиком у окна.       Суини поглядел ей в след и лишь плечами пожал. Помогать девчонке он и не собирался, а сейчас она сама дала задний ход и сбежала. Хотя, тот внутренний лепрекон, правильный, появившийся среди зеленых холмов Родины, стучал в грудной клетке пьянчуги Суини, пытаясь что-то сказать.       На девке опасное клеймо, это и дилетанту было понятно. Битые бокалы и рассеянность лишь малая доля. Придет день, и бедняжку собьет грузовик на пустом пешеходном переходе или в горле застрянет кусок чипсов, да так, что перекроет Дойл дыхание. Правда, Бешеному Суини на это все было глубоко плевать. Просто так он помогать никому не будет.       Но все же людям с таким клеймом просто опасно шататься по улицам. Ее неудача вполне может перекинуться и задеть других людей, на которых лепрекону вообще-то тоже было плевать.       – Эй, – окликнул ее спустя двадцать минут Суини, хрустя суставами на пальцах, а следом закуривая мятую сигарету, найденную в одном из потайных карманов его куртки.       Мейв нехотя подошла к его столику, сложила руки на груди и уставилась себе под ноги. По тону мужчины ей казалось, что он чем-то недоволен, поэтому ждала тирады о плохом обслуживании. Но вместо этого мужик в джинсовой потрепанной куртке сказал:       – Сядь. Разговор есть.       – Я не могу, – испугалась она, замотав головой так, что хвост на голове начал хлестать Мейв по розовым щекам. – У меня еще смена, нам нельзя…       – Какая ж ты, блять, правильная, горе-девочка, – фыркнул Суини. Он небрежно махнул рукой, что значило лишь одно: проваливай.       Мейв удалилась, оставив лепрекона наедине со своим сомнением. Ладно, попробовать можно, решил он для себя, когда Мейв через час с четвертью натягивала на худые плечики дутую легкую курточку, шагая в сторону выхода.       – Отравленная, – крикнул он так, что оставшиеся посетители вздрогнули и покосились на Суини. Мейв же замерла у дверей и медленно повернулась в его сторону, а когда мужчина пальцем, как ребенка, поманил ее, отчего-то послушно двинулась к его столику.       – Садись, – повторил не просьбу, а скорее приказ Суини.       Когда девушка осторожно села на указанное место напротив, лепрекон вдруг почувствовал колкое ощущение азарта. Ведь давно он не демонстрировал простым людям свои способности, не открывался им. Хер знает, поверит ли ему девка, но Бешеному было до пены изо рта интересно поглядеть на ее реакцию.       – Вы что-то хотели? – тихо спросила Мейв, нащупывая в кармане куртки перцовый баллончик.       – Хочешь, покажу фокус? – Суини спросил это так, будто Мейв последние два часа только и делала, что умоляла его об этом.       – Вы меня только за этим позвали?       – Так хочешь или нет?       – Нет.       Суини рассмеялся, а затем взмахнул рукой перед лицом Мейв и показал ей маленькую золотую монетку, которую сжимал в пальцах.       Девушка посмотрела бесстрастно сперва на монету, потом на Суини и натянуто улыбнулась. Не впечатлило. Лепрекон этого и ожидал, поэтому резко подался вперед и ловко скользнул пальцами по мочке уха Мейв. И прежде чем та успела среагировать и дернуть головой, достал очередную монету.       – Знаете, я не люблю фокусы, – вскочила девушка, испуганная скорее от самого внимания мужчины, чем от происходящего. – Мне надо домой.       – Я еще не закончил, – нахмурился лепрекон, кивая головой в сторону места, на котором сидела официантка. – Ты умеешь хранить секреты, Мейв Дойл?       Девушка закатила глаза и огляделась по сторонам. В баре осталось всего парочка людей, один из которых спал прямо на барной стойке. Если что, она всегда сможет позвать Боба, который вытолкнет этого приставшего типа вон.       – Если вы мне сейчас скажете, что ограбили банк или убили человека, боюсь, секрет этот сохранить я не смогу.       Суини снова рассмеялся, отчего внутри у Дойл все задрожало. Он безумно пугал ее. Здоровый, рыжий, с наглым взглядом. Такой мог запросто сломать Мейв руку или запихнуть в багажник своей машины.       Мейв с мужчинами в барах категорически отказывалась знакомиться. С ее-то везением первый встречный мог оказаться маньяком или беглым преступником. Но когда Суини хитро улыбнулся и снова поманил ее пальцем, призывая на этот раз податься ближе к его лицу, Дойл с ужасом поняла, что попала на крючок. Она же сама позволяла ему флиртовать с собой, именно это мужчина и делал, как думала Мейв. Нужно было уходить сразу же и не обращать внимания на его крики. Мейв в ту секунду ненавидела себя как никогда прежде. А если бы знала, что рыжеволосый мужчина перед ней – самый настоящий лепрекон, скорее всего просто заорала и унеслась прочь еще быстрее.       – Скажу лишь тебе, да и то по секрету, – не дождавшись реакции от девушки, прошептал Суини, и его зеленые глаза заискрились. – Я приношу удачу, милая.       Дойл таращилась на него молча, понимая, что он ждет от нее какой-то реакции. Но играть в его ролевые игры Мейв совсем не хотелось.       – Здорово, – кивнула она, развернулась и быстро зашагала в сторону выхода.       – Тебе бы пригодилось немного удачи, – крикнул он в след, – а то так всю жизнь проживешь как кусок говна на обочине.       Когда дверь за Мейв со звоном захлопнулась, Суини злобно заскрипел зубами и снова захрустел суставами на пальцах. Неблагодарная девка. Ну и на хер ее, он пытался помочь. Люди давно перестали в него верить, тогда на кой черт он должен трястись за их шкуры и бегать за ними как дворовый голодный пес?       Он повернул голову и уставился в окно. Ночь в Су-Фолксе была темной, но ветреной. По дороге редко проезжали машины, на секунду ослепляя фарами дальнего вида. В этот самый момент раздался оглушительный гудок, после которого на всю улицу ором прозвучал отборный мат. Мейв, переходившая дорогу, практически попала под колеса пикапа, если бы тот вовремя не дал по торомозам.       Испуганная девушка побледнела и побежала прочь, водитель, прокричав ей в след еще парочку не очень ласковых слов, успокоился и поехал дальше, а лепрекон Суини только покачал головой.       – Непутевая, – процедил лепрекон сквозь зубы и одернул рукава джинсовой куртки.       Он нашел ее сидящей на лавке в небольшом сквере. Уличный фонарь ярко освещал ее редко вздрагивающую фигурку, а прижатые к лицу руки говорили лепрекону о том, что девка ревет.       – Ну и долго будешь сопли пускать? – спросил Суини, встав напротив девушки, которая даже не заметила появления постороннего.       Мейв вскрикнула, неловко отскочив в сторону, и запустила в карман куртки руку. Через секунду в лицо Суини глядел перцовый баллончик. Вот только как бы девушка ни жала на него, агрегат отпугивания приставучих мужиков на лепрекона не работал.       – Да еб твою мать! – зашипела с истерикой Мейв. – Только сегодня проверяла.       Она отвела руку в сторону и снова нажала на кнопку. Воздух разрезала струя, вылетевшая из баллончика, отравляя свежий ночной воздух неприятным, резким запахом.       Мейв снова навела на Суини баллончик, но тот как по волшебству тут же прекратил работать. На лице девушки отразилось изумление и полнейшее непонимание. Лицо Суини же выражало легкую иронию и откровенную скуку.       – Не поможет, – вздохнув, произнес Суини.       Девушка вздрогнула и сделала шаг в сторону, с ужасом глядя на преследователя.       – Бить меня тоже не советую, – продолжил тот, запуская руки в карманы широких клетчатых брюк. – Мне это как с гуся вода, а ты либо руку сломаешь, либо промажешь да свалишься на землю.       – Что вам от меня нужно? – застонала Мейв. – Оставьте меня в покое, ради бога!       – Часто бога поминаешь, да вот он что-то не стремиться тебе помочь в горестях, милая.       – Я сейчас закричу!       Суини закатил глаза и развел руки в стороны, как бы спрашивая у невидимых зрителей, почему эта девка такая упертая и откровенно непутевая.       – Да я помочь тебе хочу, истеричка.       – Мне совсем не нужна помощь! – пискнула Мейв, медленно двигаясь назад, не отводя от Суини огромных, действительно перепуганных глаз.       Только сейчас она могла осознать, какой же этот прилипала здоровый. Просто огромный. Чтобы посмотреть ему в лицо Мейв приходилось запрокидывать голову, и от этого девчонке становилось еще страшнее.       – Ты можешь, конечно, орать и носиться от меня, – раздраженно вздохнув, продолжил Суини. Последняя попытка, если и сейчас девчонка будет отнекиваться и извиваться, то он просто пошлет ее к черту и пойдет своей дорогой, – но я единственный, кто может тебе помочь с твоей блядской невезухой.       В глазах Мейв всего на несколько секунд промелькнуло именно то, в чем так нуждался лепрекон. Вера. Всего на несчастные три секунды, но девчонка поверила его словам, непроизвольно поверила и в него самого, он сразу это почувствовал. Это ощущение не перепутаешь ни с чем.       – Из рук постоянно что-то да валится, все тело небось в синяках и шрамах от падений и всяких происшествий. Каждый день что-то ломается или портится как только ты появляешься рядом, даже еда на сковороде подгорает. На работе все через жопу, а про личную жизнь вообще лучше не заговаривать, я прав?       Девушка больше не кричала и не пыталась убежать. Она стояла и смотрела себе под ноги, тихо всхлипывая и вытирая ладонями слезы, катящиеся из глаз.       Он попал в самую точку. Мейв с детства была неудачливой. Это еще мягко сказано. Уже в шесть месяцев она умудрилась сломать каким-то образом ногу, в десять выбила передний зуб, а в шестнадцать угодила в крупную автомобильную аварию. С ней каждый день что-то да приключалось. Бабушка Мэри, Мейв у нее и жила, переехав от родителей в город поменьше, даже водила внучку к гадалке и знахарке, да только все бестолку. Жизнь Мейв Дойл была одной жирной ебанной черной полосой.       – Ну что ты опять ревешь, а? – поморщился Суини, оглядываясь по сторонам, будто их кто-то мог увидеть и подумать что-то не то. – На правду не обижаются, ты знала?       – Ты назвал меня дерьмом, – всхлипнула девушка, продолжая плакать. Такой несчастной она себя давненько не чувствовала. Сегодня она и так разбила любимую вазу бабушки, которая так старательно ее прятала от внучки, порвала последние целые чулки, оплошала десятки раз на работе, с которой ее, скорее всего, уже очень скоро уволят, да еще этот мудак обозвал под конец. – Что я кусок говна на обочине.       – Ну, я это не со зла, – нахмурился лепрекон. – Прекрати ты уже рыдать и послушай меня. Я правда могу помочь избавиться от этого клейма неудачника, который у тебя на башке как нимб светится.       – Как?       – Веришь в чудеса?       Она снова вскинула голову и посмотрела на него опухшими, влажными глазами. Нос ее покраснел, как и щеки, отчего Мейв еще больше стала походить на обиженного несчастного ребенка.       – Ты кто, блять, вообще такой? – внезапно ощетинилась она.       – Лепрекон, – сразу же отозвался тот, чуть вздернув подбородок. Сказал он это с гордостью и достоинством.       Мейв с минуту молчала, потом тихо вздохнула и протянула:       – Ясно.       Он почувствовал, как тот огонек веры, трепыхающийся у горла девчонки, начал стремительно затухать.       – Не веришь мне? – скрывая панику, спросил Суини.       – Лепреконы вообще-то маленькие, если ты не знал. Крошечные человечки с горшочком золота. Погуглил бы что ли сперва.       – И много ты встречала лепреконов, чтобы знать как они выглядят? – практически со злобой в голосе огрызнулся мужчина.       Девушка вздрогнула и снова начала пятиться назад. Тон его опять пугал Мейв, а горящие зеленые глаза не предвещали ничего хорошего.       – Раз ты лепрекон, – попыталась заболтать его Дойл, прикидывая, сколько придется бежать до ближайшего магазина, в котором, дай бог, были люди, – где же твое золото, а?       Суини лишь взмахнул рукой, как тут к ногам Мейв упало несколько маленьких золотых монет. Девушка остолбенела, таращась то себе под ноги, то на руки Суини и обратно. Лепрекон повторил движение, и снова раздался звон монет, после чего те, появившиеся прямо из его пальцев, также упали к ногам ошарашенной девушки. Он повторял это движение раз за разом, а монеты все появлялись, больно бились о голые, покрытые гусиной кожей ноги Мейв и падали на сухой асфальт.       – Прекрати! – вскрикнула она наконец, отскакивая от горки монет как от гнезда с ядовитыми змеями. Сердце ее билось в безумном ритме. Мейв развернулась и быстро зашагала прочь, пытаясь не думать о том, что только что произошло. Просто фокус, обычный тупой фокус, только и всего.       – Мейв Дойл! – долетел до нее грозный хриплый крик Суини. – Если ты сейчас сбежишь, то хер тебе, а не спокойная жизнь! Так и будешь вечно неудачницей, пока не пришибет свалившимся со здания кирпичом! Уйдешь, и больше тебе такой возможности не представится! Хотя, знаешь что? Вали! Превращай и дальше свою жизнь в злоебучий водоворот дерьма и неприятностей!       Суини уже практически потерял надежду. Ему лишь хотелось снова ощутить то самое, давно забытое чувство значимости, не поклонения, но хотя бы толики уважения со стороны человека. Это придавало сил и молодило. Бешеному Суини уже не нужны жертвоприношения, простой веры старому лепрекону было достаточно. Ну и небольшого подарка, разумеется.       Однако, к его удивлению, Мейв вернулась. У горла ее вновь бился блеклый огонек веры, а глаза блестели накопившимся отчаянием и усталостью. Ей надоело быть неудачницей. Так надоело, что она практически была готова поверить неизвестному, жуткому мужику, преследовавшего ее ночью и швырявшего из рукавов горы монет.       – Как? – хрипло спросила она, сжимая ручки в кулаки.       – Что как? – с поддельной скукой спросил Суини, будто бы и правда не понимая о чем девчонка.       – Как ты собрался мне помочь? – стиснув зубы, пояснила Мейв.       Лепрекон широко улыбнулся, делая шаг в сторону девушки. Та вздрогнула, но осталась стоять на месте. Бабушка говорила, что у каждого есть свой ангел-хранитель. Мейв в это, вообще-то, не верила. Но кто знает? Может, это он? Рыжий грубый алкаш. Почему бы нет?       – Я подарю тебе кое-что, – понизил голос Суини, с азартом и видом победителя разглядывая лицо девушки. – Это поможет тебе, избавит от клейма. Почувствуешь, что такое удача на вкус, милая.       – Что же это? Счастливая кошка из китайской лавки? Браслетик, освященный в церковной воде? Чудо-ручка, меняющая цвета?       – Сама потом узнаешь, – пропустив ее колкости мимо ушей, улыбнулся Суини. Огонек Мейв теперь превратился в настоящее пламя и гудел как паровоз. – Но я не могу просто так что-то тебе подарить. Ты, Мейв Дойл, должна дать мне кое-что взамен.       В глазах девушки появилось удивление, стремительно сменившееся пониманием и даже разочарованием. Она плотнее запахнула куртку, крепко скрестила руки на груди и сделала шаг назад.       – Ага, все понятно теперь, – с отвращением произнесла девушка.       Суини только позабавился ее реакции.       – Решила, я под юбку тебе хочу забраться? – оскалился он, многозначительно окинув голые ноги девчонки, лишь для того, чтобы смутить ее.       – Да пошел ты! – фыркнула Мейв, еще не понимая, как заполыхали ее щеки. – Извращенец чертов.       Лепрекон расхохотался, запрокинув голову назад. Настроение его было на высоте, хотя всего две минуты назад он собирался уже придушить глупую девчонку голыми руками.       – Не буду я тебя лапать, – отсмеявшись, пообещал он, примирительно подняв руки перед собой. – Скажи только: да или нет.       – Но я не знаю, что тебе должна! Это похоже на какой-то развод…       – Да или нет?       Пусть все катится к черту. Если Мейв было предрешено издевательской судьбой пасть жертвой маньяка сегодня, то просто так она сдаваться не собиралась.       – Да, – внезапно выпалила она, снова не подумав. Слова просто сорвались с ее языка, будто сказал это кто-то внутри нее, таящийся и живущий там без ведома самой девушки.       – Ты хоть совершеннолетняя? – победно усмехнулся Суини. – А хотя мне поебать.       Мейв не успела ничего сообразить или возразить, лепрекон в ту же секунду оказался рядом с ней, грозным великаном возвышаясь над неудачливой официанткой. Черт побери, из них двоих она больше походила на сказочного лепрекона, но никак не Суини.       Следом Дойл почувствовала невесомость. Но тут же сообразила, что Суини, обхватив девушку рукой, поднял Мейв над землей. А потом мерзавец ее поцеловал.       Нет, это было не романтично и красиво, как видела Мейв в сладких голливудских комедиях. Мужчина просто впился в нее, с такой силой прижимая к себе, что ребра девчонки начали ныть. Ноги ее болтались на уровне его коленей, руки протестующе и беспомощно упирались в плечи Суини и комкали грубую ткань джинсовой куртки.       Язык его по-хозяйски грубо и нахально блуждал в ее рту, словно что-то выискивая. Мейв не могла дышать, казалось, она вот-вот задохнется, но это никак не прекращалось. Для нее прошла, будто, целая вечность. Время замерло, все звуки и запахи исчезли, реальность, некогда окружающая их, плыла и растекалась. Теперь Мейв уже не была уверена, что находится в Су-Фолксе. Они были где-то в другом месте, неописуемом и необъяснимом.       – Когда это закончится? – пронесся в ее голове собственный вопрос.       – Просто расслабься, – тут же отозвался кто-то в ее голове. Незримый, неосязаемый голос. – Позволь ему забрать свое.       И Мейв позволила. Расслабилась, поддалась и теперь почувствовала странную, пульсирующую энергетику, исходящую от великана-лепрекона. Она так и не открыла глаз, почему-то просто зная, что лучше этого не делать.       А потом все резко прекратилось. Мейв шумно и жадно вздохнула, следом ноги ее оказались на земле. Девушка пошатнулась, но крепкая мужская рука схватила ее за рукав куртки и вернула в вертикальное, стоячее положение.       Она снова была в знакомом Су-Фолксе, на пересечении Таллграсс-авеню и Шестьдесят девятой улицы. За деревьями виднелась неоновая вывеска больницы Авера Харт, с севера доносился непрерывный гул проносящихся по двести двадцать девятому шоссе машин. В кустах стрекотали цикады, а со стороны бара доносился пьяный женский хохот и звон разбитой бутылки. Мир вернулся на прежнее место.       – Какого черта, – с трудом произнесла Мейв, прижимая руки к груди и судорожно набирая в легкие заветный воздух.       Суини лишь хмыкнул, наклонился, слегка издевательски чмокнул девушку в растрепанную темную макушку и зашагал прочь.       – Какого черта? – повторила Мейв, но в темноте она была уже совсем одна.       Мейв проснулась в три часа ночи от жуткого кашля. С трудом добравшись до ванной, продолжая истошно кашлять, она включила воду и принялась пить прямо из-под крана. Только от этого стало еще хуже. Дойл кашляла и кашляла, сжимая рукой отекшее горло, не видя ничего из-за выступивших на покрасневших глазах слез.       – Милая, что с тобой? – раздался за дверью перепуганный голос бабушки, но Мейв не смогла произнесли ни слова.       Что-то было в ее горле. Полная ужаса, девушка уже хотела вызвать у себя рвоту, но тут нечто задвигалось в ее глотке и поползло вверх. Спустя несколько секунд Мейв выплюнула это в раковину.       Закрыв воду, запыхавшаяся девушка аккуратно взяла дрожащими пальцами небольшую золотую монетку, застрявшую ребром в стоке.       – Мейв! – забарабанила по двери бабушка.       – Я в порядке! – откашлялась девушка с большим трудом. – Все хорошо, просто подавилась во сне. Иди спать, бабуль.       Мейв снова поглядела на монету, не понимая, как она могла оказаться в ее горле. Как такое вообще возможно? Откуда она там?       – Какого черта.., – прошептала Мейв, крепче сжимая монету в руке.       Вечером того же дня Мейв Дойл сидела за барной стойкой и крутила в пальцах золотую монетку. Утро ее было странным. Бабушка все спрашивала о ее здоровье, а Мейв, стоя у плиты, десятки раз повторяла, что с ней все хорошо.       Яичница не подгорела. Была вкусной и сочной. Также не сгорели тосты. А еще она поймала упавшую со стола кружку. Налету. Одной рукой. Бабушка и Мейв молча таращились на чашку, не веря собственным глазам.       Домой вернулся старый, пропавший кот бабули по имени Негодяй. Кот три месяца назад почему-то стал шипеть на Мейв, а потом просто выпрыгнул из окна и сиганул вниз по пожарной лестнице. Теперь рыжий котяра сидел на коленях девушки, довольно урчал и прятал розовый нос в хвост.       Бабушка, увидев эту картину, замерла в дверном проеме, перекрестилась и пробормотала, что ей нужно непременно сходить в церковь на днях.       Мейв не опоздала на автобус, спокойно села на место у окна, не порвала ничего из одежды и не стала участницей опасной ситуации на дороге. Спокойно добравшись до бара, девушка обнаружила смс от бабушки, которая с удивлением сообщала, что выиграла в телевизионную лотерею триста долларов.       Бабуля перестала выигрывать в лотереи, как только в ее квартиру переехала внучка. Мейв хмурилась, читая сообщение, а потом столкнулась с начальницей, которая с искреннем сожалением извинилась за вчерашнюю взбучку.       На работе Мейв Дойл порхала как бабочка. Коллеги все еще не давали ей больше трех бокалов в руки и с искренней опаской наблюдали за тем, как она перебегает от столика к столику.       А теперь, когда смена Дойл закончилась десять минут назад, она сидела и глядела на шестьсот долларов чаевых, которые сегодня заработала. Больше двухсот Мейв еще никогда домой не уносила.       Девушка крутила в руках монетку, сверлила ее взглядом и бережно водила подушечкой пальца по неровной поверхности.       Нет, это не может быть правдой, думала она, вспоминая вчерашнее происшествие. Лепреконы, проклятия и монеты, приносящие удачу. Такого не бывает в реальном мире. Это лишь сказки, которые рассказывают детям на ночь. Или нет?       Мейв улыбнулась, поднеся монету к губам и легко поцеловав ее. Ей казалось, что рыжий незнакомец дал ей так много. Однако на самом деле девушка отдала лепрекону намного больше и значимее, чем могла вообразить.