Рассуждения перед запотевшим окном

Раймон сидел у окна и пил адскую смесь из коньяка и кагора. В ушах отчётливо звучало "Раймунд VII", а голова невыносимо болела. На журнальном столике рядом лежала раскрытая и изорванная пачка цитрамона, но таблетки совсем не помогали парню. В зелёных глазах отражалась тоска, пустой взгляд вперился в запотевшее окно. За стеклом расстилался полупрозрачный седой туман, но бывший граф Тулузы смотрел сквозь него, вспоминая родной Прованс. Видимо, Раймон хотел покончить со всей своей утомляющей жизнью, раз запивал сразу три таблетки цитрамона двумя большими глотками спирта, имеющего неясный вкус. в глазах множились предметы, парень на автомате подошёл к плите и недоумённо уставился на неё, будто замечая здесь что-то из того, что с ним вместе исчезло несколько столетий назад. Он забыл, как люди включают на кухне газ, он немного болен, немного устал. Оставив на столике кружку, Раймон медленно покинул дом, не закрывая двери на ключ. Мелко заморосил дождь, серые дома сливались с асфальтом, где-то шумела толпа, но парень не замечал всего этого, изнывая от боли призраков старых ран, полученных им на полях под Тулузой. В ушах звенело, ноги несли Раймунда по незнакомым улицам. Медленным шагом дошёл до дороги и, игнорируя пылающий алым взгляд светофора и думая лишь о своём проигрыше в бою с крестоносцами Монфора, всё так же небыстро прогулочной походкой пересёк мокрый и чёрный от этого асфальт, едва не попав под колёса не успевшей притормозить машины. Раймон необычайно ярко чувствовал своё одиночество в этом чужом для него мире. Друзья называли его сумасшедшим, когда он рассказывал им о своём прошлом в Провансе, душа болела, и оставалось лишь напиваться ночью. Поздний закат летнего дня, золотое солнце последним лучом окрасило алым крыши домов, сливаясь с полупрозрачным августовским туманом. Тяжесть воспоминаний настойчиво твердила Раймону, что жить нет больше смысла, как и умирать. Граф хотел уйти в небытие, но такое, чтобы уж действительно раствориться в нём, как в смеси коньяка и кагора. Ногой толкнув дверь, парень вошёл в небольшую и судно обставленную квартиру, не удостаивая вниманием покрывающийся влагой от вновь полившего дождя порог. тихо зашуршала вода в опалённом пламенем чайнике, скоро повалил густой белый пар. Бывший хозяин Каркассона смотрел в запотевшее стекло, наливая чай и расплёскивая кипяток. Горячие капли попадали на его лицо и руки, но парень не обращал на них никакого внимания. Кинув в кружку пакетик дешёвого чёрного чая и не отрывая взгляда от окна, Раймунд заглотил ещё пару таблеток анальгетика, запивая их почти оледеневшими коньяком с кагором. Чай уже давно остыл, тихо слышался звук очередной лжи из телепередач, мелькали яркие разноцветные картинки. Зазвонил с горем пополам работавший телефон, и Раймон, матерясь на поздний звонок, снял трубку и долго молчал. Затем, в порыве отчаяния, граф оборвал провод, откидывая несчастную старую технику в угол. Раймунд Седьмой, печально глядя в экран, допил холодный чай, медленно проваливаясь в сон под действием цитрамона.