***
— Пока вы находитесь здесь, вы можете выбрать себе любое место, леди Бриенна, — говорит лорд-командующий Сноу, ведя их через заснеженный внутренний двор Черного замка. — Если вы предпочитаете компанию женщин, то можете остановиться вместе с одичалыми, которые любезно предложили нам свою помощь. Вы, несомненно, слышали неприятные россказни о Вольном народе, но смею вас заверить, если вы им позволите, они будут хорошо относиться к вам и заботиться о вас с поразительной степенью доброты. Бриенна кивает, а Джейме ощущает легкий укол в груди от одной мысли, что она будет ночевать где-то отдельно от него. Они только и делали, что спали подле друг друга, но эта громадная женщина такая теплая в этом-то ледяном месте, и Джейме никак не может вообразить, что она куда-то денется после всех этих долгих дней в пути и ночей, которые они проводили бок о бок, свернувшись калачиком. — Если вы бы хотели остаться поближе к… к сиру Джейме, — говорит Джон, запинаясь на его имени и стараясь сдержать нотку неприязни в голосе, что, впрочем, не очень ему удается, — то это тоже можно устроить. Лорд Сноу вынужден выражать благодарность и признательность Джейме за безопасное возвращение Сансы на Север, как и за его мужество в последнем сражении против вихтов, но это вовсе не значит, что он проникся к Джейме симпатией. На сей раз они решили предоставить Бриенне ведущую роль в беседе, и вот она шагает рядом с лордом-командующим, пока он сам плетется позади. Санса Старк провела в пути с Джейме много времени и с немалым красноречием поручилась за него. Когда они вернули ее Джону, девчонка Старков так лестно отзывалась о Джейме перед своим сводным братом, что тот был даже тронут ее словами. Санса настаивала на том, что Джейме изменился, и требовала к нему уважительного отношения. Она взяла с Джона слово, что тот примет его на службу и будет хорошо относиться к нему до тех пор, пока она не вернется в Винтерфелл, чтобы начать восстанавливать их сожженное до руин родовое гнездо. До сих пор Сноу считался с ее желанием, но был не в силах полностью сдержать свою старую ненависть по отношению к Ланнистерам. Джейме, верно, мог бы получше стараться следить за языком и держать при себе свои пылкие комментарии, но в целом он считал, что преуспел в том, чтобы никого не задеть. — Если же вы решите ночевать среди братьев Ночного дозора, то можете быть уверены, что к вам будут относиться с уважением, как подобает относиться к высокородной женщине, коей вы и являетесь. Думаю, как героине, которая вернула мою сестру, наследницу Винтерфелла, домой, вам не придется столкнуться ни с какими неприятностями, — говорит Джон, пристально глядя на Бриенну. — Зная, как вы умеете обращаться с мечом, я верю, что вы способны постоять за себя, миледи, но если кто-то из здешних мужчин станет вам досаждать, вы можете сразу сообщить об этом мне, и я тут же разберусь с этим, как полагается. Хотя Джейме и не очень-то нравится этот мальчишка, он отдает должное его приверженности своему делу и явной искренности. Не то что бы им нужны какие-то гарантии от юноши — если бы кто-нибудь из этих ворон посмел бы проявить неуважение к женщине, Джейме искалечил бы их так, что они позавидовали бы его собственному увечью. Они идут через внутренний двор прямиком к группе мужчин, занятых ремонтом Стены. У Джейме отвисает челюсть, когда он видит, что бригаде из черных братьев и одичалых в их деле помогает самый настоящий чертов великан. — Как дела, Тормунд? — спрашивает Джон, когда они подходят к ним. — Похоже, я отморозил яйца, но мы управляемся, — отзывается человек, который, хоть и не великан, но тоже весьма внушительных размеров. — Еще час, и вы должны передохнуть, — говорит Джон. Джейме подмечает, что ему неловко отдавать приказы этому мужчине, но сделать это необходимо. Видимо, чтобы смягчить свои слова, Сноу добавляет: — Мне бы не хотелось иметь дело с северными медведями из-за Стены, потому что я позволил тебе отморозить яйца. Хватает проблем и с белыми ходоками. Услышав распоряжение Джона, одичалый закатывает глаза, но, когда тот упоминает медведей, он запрокидывает голову и раскатисто смеется, да так, что его смех эхом расходится по всему двору. — Ладно! Ладно, мы скоро сделаем перерыв, лорд-коман… Одичалый замолкает, стоит ему завидеть Бриенну. — Разразите меня, боги! — кричит он, разглядывая ее внимательней. — Седьмое пекло, а это у нас кто? Кулак Джейме сразу же сжимается, и он делает шаг навстречу мужчине. Он подмечает, что Бриенна тянется, чтобы остановить его, но он уворачивается от ее рук. — Это баба, да? Не похожа ни на одну из тех, что я видел, даже среди одичалых! Поглядите на размеры! Привел девицу, чтобы согреть постель нашего бедного Вун-Вуна? — с несказанной радостью спрашивает он, похлопывая великана по бедру. — Он хорошо для тебя постарался, Сн… Золотая рука Джейме врезается в его рожу до того, как он успевает закончить свое предложение. И хоть он и крепок как башня, неожиданность и вес золотого кулака заставляют его упасть, приземлившись на зад. Джейме удовлетворенно глядит на него сверху вниз, но совсем недолго. Рука великана взлетает в воздух и бьет слева, отбрасывая его через двор. Голова Джейме впечатывается в стену изо льда, и он падает наземь. Джейме ошалело моргает, слишком потрясенный, чтобы понять, что произошло, когда Бриенна бросается к нему и присаживается рядом. — Джейме! — восклицает она. — Ты в порядке? — В порядке, — отвечает он, касаясь своего виска, из которого хлещет кровь. Он чувствует, что кожу распороло, но понимает, что порез не глубокий, хоть крови набежало много. — Слава богам, — выдыхает она, а затем хмурится и бьет его по руке. — Ты полный идиот! — Идиот? — ворчливо спрашивает он. — Женщина, меня только что швырнул через двор великан, потому что я заступился за тебя… — То есть, поступил порывисто и глупо, как ты обычно и делаешь, — говорит она. Джейме понимает, что она действительно расстроена, потому что Бриенна начинает ругаться, только когда он совершает что-то поистине безмозглое. Она прижимает свой рукав к его виску, другая ее рука ложится на его живот, и ее прикосновение такое теплое и нежное, что он просто не может злиться на отсутствие благодарности с ее стороны за его безрассудный поступок. — Ты в своем репертуаре, женщина, — усмехается Джейме. Возможно, он не в себе гораздо больше, чем думает, потому что протягивает руку, чтобы погладить ее по щеке, отчего Бриенна замирает на месте. — Вечно пренебрегаешь актами моего благородства. Ранишь мое сердце. — Актами твоей глупости, ты хотел сказать, — говорит она, ускользая от его руки. — Джейме, если ты намерен остаться тут и внести какой-то вклад в войну с проклятой нежитью, то не можешь так неуважительно относиться к лорду-командующему и избивать его людей. Это слишком дерзкое поведение, — раздраженно говорит она. — А ты слишком много ворчишь, — бормочет он. Ссора, определенно, могла бы зайти дальше, если бы Джон не подоспел через минуту. — Ланнистер, — говорит он, — я понимаю, что говорить такое было не слишком любезно со стороны Тормунда, и я поговорю с ним об этом. Он больше не заговорит с вашей леди. Джейме и Бриенна одновременно вскидывают голову на словосочетание «ваша леди», но никто из них его не поправляет. Джейме отваживается бросить быстрый взгляд в сторону Бриенны и видит, что она отчаянно краснеет. — Тем не менее, я вынужден просить вас не набрасываться на моих людей из-за их грубых слов. Среди нас множество одичалых и простонародья тоже. Они сделаны из другого теста и не умеют быть вежливыми. Если они причинят какой-либо физический вред леди Тарт, чего, смею вас заверить, не случится, то вы будете иметь полное право ответить тем же. А пока я должен просить вас быть более снисходительным в ответах на их возможную грубость. Джейме просто смотрит на него, чувствуя, что его голова все еще слишком кружится, чтобы понять все то, что сказал Сноу. Он слышит, что рядом с ним Бриенна тяжело вздыхает, ожидая его ответа и извинений. Но, когда Джейме не произносит ни того, ни другого, она говорит за него. — Разумеется, лорд-командующий. Мы позаботимся о том, чтобы как полагается вести себя с людьми на вашей службе, — отвечает Бриенна, бросая сердитый взгляд на Джейме, и не отводит глаз, пока тот не кивает в знак согласия. — Спасибо, миледи. Сир, — прибавляет Джон, и если бы Джейме не успел узнать его достаточно хорошо, то мог бы сказать, что различает в тоне мальчика нотку веселья. Он надеется, что это не потому, что Сноу считает, что Джейме крепко досталось. Потому что это не так. Джон кладет ладонь на руку Бриенны. — Я хотел показать вам вашу опочивальню пока вы с нами, миледи, но, похоже, я нужен в другом месте. Неотложные дела. Я проведу вас туда после ужина. Не стесняйтесь гулять где угодно, но по возможности избегайте неприятностей. Джон одаривает их едва заметной улыбкой, а затем уходит с двумя мужчинами, с явным нетерпением дожидавшимися его в стороне.***
В Черном замке Джейме садится на скамью, Бриенна склоняется над ним, прикладывая к ране влажную тряпицу. Очищая повреждение, она качает головой с видом подбирающей наказание септы. Джейме бы это только раздражало, не будь это так забавно или не окажись прикосновение ее рук таким нежным. — Все не так плохо, — говорит Бриенна со вздохом, косясь на его ссадину. — Но могло быть гораздо хуже. О чем ты вообще думал? — Я думал о том, что не могу позволить какому-то грязному оборванцу говорить такие отвратительные вещи о женщине, с которой я пропутешествовал весь последний год, — насупившись, отвечает Джейме. Ему стыдно признаться даже самому себе, что Бриеннин разнос его поведения несколько задевает его. Он ведь только заступился за нее. — Полагаю, в следующий раз мне стоит просто разрешить кому угодно говорить о тебе что угодно? Бриенна пристально глядит на него своими немыслимо синими глазами, и он рад видеть, что их выражение очень быстро сменяется с резкого на кроткое. — Действительно стоит, Джейме. Это просто слова. Это не значит, что я не оценила твою… твою благородную попытку защитить мою честь. Но слова — это ветер, Джейме. Они меня не трогают. Джейме не верится, что это правда. Он достаточно хорошо знает ее, чтобы понимать, насколько она чувствительна. Она достойно переносит оскорбления. Она толстокожая. Она сильная, как бык, и является храбрейшим человеком из всех, кого он встречал, но он видит хрупкость, что скрывается под всеми этими шрамами и броней. От того ему больно думать о том, как она переживает из-за своих размеров или веснушек, или изувеченной щеки, пока он проводит половину из их времени вместе, пытаясь не сгинуть в глубине ее глаз. — Как пожелаешь, — он пожимает плечами, стараясь придать безразличие голосу, и его тут же накрывает чувство вины, стоит ей начать хмуриться снова. — Я благодарна, Джейме, — говорит она. Бриенна все еще занята обработкой его раны, но к его удивлению вторая ее рука сжимает его предплечье. Ее глаза полны участия, и Джейме почти нестерпимо глядеть на нее, когда она продолжает: — Не пойми меня неверно. Это очень мило с твоей стороны — приходить ко мне на помощь все время, но это не очень-то разумно. Я просто хочу, чтобы ты был осторожен. Этот великан мог и убить тебя сегодня. Похоже, одна мысль о такой возможности по-настоящему потрясает ее. — Со мной все хорошо, женщина, — негромко произносит он, смущенный ее беспокойством. — Да, хорошо, — соглашается Бриенна, заканчивая процедуру и отнимая тряпицу от его лба. — Постарайся, чтобы так было и в дальнейшем. Пожалуйста. Затем она наклоняется ближе, у Джейме есть не больше секунды на размышления о том, что она собирается сделать, до того как ее губы оставляют невесомый поцелуй на его рассеченном виске. Когда она отодвигается, то выглядит не менее ошарашенной, чем он сам. Но, в отличие от него, Бриенна еще и в ужасе, и Джейме не может справиться со скептической усмешкой, растекающейся по его лицу. — Что это было? — Ничего! — немедленно отвечает она. Ее лицо так полыхает, что он почти может почувствовать исходящий от него жар. Ее вид говорит о том, что она с удовольствием прыгнула бы в пропасть, если бы та вдруг разверзлась в полу перед ними. — Вовсе не «ничего», — произносит Джейме, светясь от радости. — Ты меня поцеловала! — Не целовала, — упирается Бриенна, и он взрывается смехом, потому что абсолютно нелепо отрицать то, что только что произошло. — Женщина, может, у меня чуть и не посыпались искры из глаз, но я не настолько спятил. И могу понять, когда меня целуют, хоть с последнего такого раза прошло порядочно времени. Ты меня поцеловала! Бриенна выглядит до крайности униженной, и Джейме понимает, что ему следует прекратить мучить ее. На самом деле это был крайне милый поступок. Он до сих пор ощущает, как кожу с краю его лба слегка покалывает, покалывает в том месте, которое она слегка тронула своими губами. Он просто не может понять спонтанности такого поступка со стороны обычно полной серьезности и самообладания девицы. — Я не имела в виду ничего такого! Это было… это только… для того, чтобы тебе полегчало, — тихо и сбивчиво говорит Бриенна, избегая его глаз. — С твоим порезом. Джейме все еще не в силах стереть усмешку со своего лица, хоть и понимает, что это необходимо, потому что для застенчивой девы это — настоящая пытка. Однако все это приводит его в настоящий восторг. — Ты ведь знаешь, что это не помогает, правда? — спрашивает Джейме, вскидывая брови. — Конечно, знаю! — резко бросает она, швыряя тряпку в его грудь и вскакивая на ноги. — Ты можешь и сам перебинтовать свою голову. Я пойду… пойду осмотрю замок. Сердитая и все еще красная, как свекла, она разворачивается и уносится прочь до того, как Джейме находит слова, чтобы остановить ее.***
Джейме ее не хватает. Прошло всего несколько часов, но ему уже хочется увидеться с ней снова. Она удрала как раз тогда, когда разговор начал клеиться. Он прошелся по замку в ее поисках, но так и не нашел, хотя ему действительно необходимо было встретиться с ней. По правде говоря, Джейме очень понравилось бы продолжать выводить ее из себя, но на самом деле все было немного сложней. Ее невинный поцелуй и ее же явно ненормальная реакция пробудили в нем что-то. Порой он задавался вопросом, могло ли статься так, что они представляют друг для друга нечто большее, чем просто пара верных друзей, следующих общей клятве. Он всегда твердил себе, что такое просто невозможно. Женщина проявляла о нем заботу, это несомненно, но также она заботилась о Ренли… она бы поставила на кон свою жизнь, ничего не требуя взамен. Кроме того, она пеклась о Сансе Старк и Подрике Пейне и умерла бы за них, не задумываясь. Бриенна доказала, что и ради него она готова рискнуть жизнью, но у Джейме было слишком мало оснований верить в то, что ее привязанность к нему крепче, чем к прочим, кто оказался достойным ее бесконечной преданности. «Мы — друзья». Джейме повторил это не меньше тысячи раз во время их пути через Север, стараясь отделаться от той части себя, которая жаждала большего, потому как он был убежден, что Бриенна никогда на это не пойдет. «А что, если мы не просто друзья?» «Что, если и она желает большего?» Теперь этот вопрос уже не кажется ему столь уж нелепым. Ее смущение, последовавшее за этим ласковым жестом, и ее досада от его поддразниваний могли означать, что, быть может, Джейме не единственный в их тандеме, кто таит внутри чувство страха от возможности переступить черту, где все изменится. Бриенна со своим милым и совершенно не обязательным поцелуем уже сделала малюсенький шажок за эту линию. А затем, сломя голову, бросилась в противоположном направлении. Джейме задался целью выяснить, окажется ли ему по силам отыскать Бриенну и всецело перетащить ее через эту черту в свои объятия, где ей – самое место. Он больше не собирался ходить вокруг да около. Он был намерен найти женщину и определить то место у черты, которое они занимали.***
Джейме тратит порядочное количество времени, разыскивая ее внутри замка, пока не понимает, где она должна находиться. На вершине Стены. Ну конечно! Бриенна уже однажды осматривала ее и была так ошеломлена ее великолепием, что никак не желала спускаться. Джейме в итоге увел ее оттуда за руку, говоря, что не намерен потерять еще одну кисть из-за обморожения, но понимал, что одного визита туда ей будет мало. Он проделывает длинный путь наверх и обнаруживает ее там, стоящей на краю и наблюдающей за заходом солнца. — Добрый вечер, миледи, — бойко здоровается он. Бриенна оборачивается к нему, злое выражение делает ее лицо чуточку милее. — Что ты тут делаешь? — резко бросает она. — О, простите! Эта стена ваша? Я и не полагал, что мне нужно ваше разрешение, чтобы подняться сюда. Миледи, я, правда, прошу меня извинить, — наигранно произносит он. Взгляд Бриенны предсказуемо становится еще жестче, без единого слова она отворачивается. — Как долго ты тут торчишь, женщина? Ты начнешь терять конечности, если не поостережешься, — говорит он, касаясь пальцем ее носа и чувствуя, какой он холодный. Она сразу же шлепает его по руке, и Джейме испускает хрипловатый смешок. — Все еще коришь себя за тот поцелуй? — весело интересуется он, указывая на рану на своем лбу, куда она его легонько поцеловала. Бриенна ежится, краснеет, и Джейме понимает, что ответ положительный. Ему не следует продолжать в том же духе, не теперь, когда он так крепко любит ее, а она оказалась так поразительно добра к нему в то время, когда все в его жалкой жизни пошло прахом. Но это так потешно, что он не может удержаться. — Вам нечего стыдиться, миледи! Вы все верно сделали, — говорит Джейме, прикасаясь к ее руке. — Правда. В ваших устах целительная сила. Мне уже гораздо лучше. — Уходи, — почти умоляет Бриенна, с оскорбленным видом вырывая руку из его хватки. А затем прибавляет так тихо, что Джейме и не знает, говорит это она себе самой или же ему: — Я не собиралась этого делать. — Не собиралась? — уточняет он, вопросительно приподнимая брови и усмехаясь. — Как же так вышло тогда? Ты оступилась? Забавно, ты казалась мне уверенной в своих действиях, хотя, может, все дело в раненной голове. — Замолчи, — стонет Бриенна. — Я все время случайно целую людей. Такой уж я неуклюжий, — говорит Джейме и с улыбкой склоняется ближе к ней. Она резко отшатывается и шагает прочь от него вдоль стены. Он бежит за ней следом, пытаясь нагнать, несмотря на ее широкий шаг. Когда Джейме оказывается достаточно близко, он выскакивает перед ней, тем самым пресекая ее попытку бегства. — Может, вам нужно поцеловать меня снова, миледи, — говорит он, слегка постукивая пальцем по своей ране. — Старина Вун-Вун довольно сильно меня приложил. Я не уверен, что одного сеанса вашей живительной магии будет достаточно. — Джейме, — голос Бриенны настолько опасно низок, что внутри Джейме даже мелькает что-то похожее на страх. — Если ты не уберешься с дороги, я сброшу тебя со Стены. Это заставляет Джейме миг поколебаться, но что это за жизнь, в которой совсем нет риска? Памятуя об этом, он продолжает. — Я думаю, тебе все же лучше поцеловать меня снова, Бриенна. В самом деле. Я мог бы и умереть. Может быть, я все еще в опасности. — Ты выглядишь нормально, — хмурится она. — Достаточно хорошо, чтобы вести себя как обычный ужасный ты. Ступая ближе, Джейме напирает на нее. Бриенна делает шаг назад, и он продолжает наступать, пока она не оказывается между ним и стеной. Он стоит достаточно близко, чтобы она не могла развернуться, не коснувшись его, на что Бриенна пошла бы с большой неохотой. — А что, если нет? Что, если на меня легло страшное проклятье, как на тех дев, про которых слагают легенды, и спасти меня можно только поцелуем? Но не в лоб, — говорит он низким глубоким голосом, — а прямо сюда, — Джейме указывает на свои губы, ступая еще ближе, — ты бы сделала это? Глаза Бриенны расширяются, и она прижимает руку к его груди, чтобы оттолкнуть. — Джейме, я думаю, тебе, правда, необходимо проверить голову. Ты явно не в себе. Ты… Ты абсолютно… Тебе нужно показаться мейстеру Тарли. — Отвечай на вопрос, — требует он. — Какой вопрос? — раздосадовано вопрошает она, пытаясь отодвинуться и прижаться к ледяной стене. — Все, что я услышала, было какой-то чушью про легенды… — Мой вопрос, Бриенна. Поцеловала бы ты меня, если бы моя жизнь оказалась в опасности. Если бы прикосновение твоих губ было бы единственным, что могло спасти меня от вечного сна, или, быть может, мучительной смерти, ты бы это сделала? Он по-настоящему терзает ее. Страдание, проступившие в чертах ее лица сейчас, должно быть, гораздо хуже того, что ей пришлось вынести, когда она оказалась в медвежьей яме с турнирным мечом. Джейме знает, что в этот миг он поступает с ней жестоко, и ему даже слегка стыдно за это, но все это с лихвой компенсируется румянцем на ее щеках и тем, в какой сплошной комок нервов она превращается. Потому что это означает, что Джейме на верном пути, и какое же облегчение узнать, что внутри нее таятся такие же чувства, которые он и сам держит в себе. Не похоже, что Бриенна собирается отвечать, она лишь изумленно глядит на него, сердитая, озадаченная и смущенная одновременно. — Сделала бы? — настаивает он. Она тяжело дышит. Вырывающиеся из ее рта клубы пара быстро кристаллизуются, и, несмотря на толщину ее мехового одеяния, Джейме может разглядеть, как вздымается и опускается ее грудная клетка. — Ты спрашиваешь меня, — медленно начинает она, точно все еще не веря, что это происходит, — о том, что, если бы на тебя наложили заклятье, и я могла бы спасти твою жизнь лишь поцелуем, сделала ли бы я это? — заканчивает она уже в полном неверии. Ее глаза так же широко распахнуты как в тот раз, когда она впервые увидела белого ходока. — Да. — Джейме, весь этот разговор полная чушь. Жизнь — это не сказка, — говорит Бриенна, а затем прибавляет: — Ты достаточно часто напоминаешь мне об этом. Я не могу представить обстоятельств… когда бы это… когда бы это было возмож… — Просто ответь на вопрос, женщина, — требует он, наслаждаясь ее неловкостью. — Но ведь трудно даже вообразить, что такое вообще… — Отвечай. Они ближе друг другу даже чем в тот раз, когда Кровавые скоморохи связали их лицом к лицу верхом на лошади. Тогда он изнывал от муки после потери руки, но сейчас единственное, что мучит его, это теснота в бриджах от их близкого контакта. — Боги, какой же ты надоедливый, — причитает Бриенна с таким видом, точно ей хочется врезать ему, пуститься в бега и не оборачиваться до тех пор, пока впереди не замаячат пески Дорна. — Отвечай. — Уф, ладно! Если с натяжкой нелепо вообразить, что твоя жизнь окажется в опасности, и спасти ее можно будет только благодаря поце… этому… Что ж, да. Я бы это сделала. Бриенна выглядит дерзкой, решительной и униженной разом, Джейме хочется тут же крепко поцеловать ее, чтобы прекратить ее мучения и заставить забыть обо всем, кроме ощущения его губ на ее собственных. Но он не делает этого. Он ступает чуточку ближе и кладет руку на ее талию. — Достаточно честно. А что, если не будет никакого заклятья? — спрашивает он тихим гортанным голосом, настолько тихим, что Бриенне приходится склониться ближе, чтобы расслышать слова сквозь ветер. Ее глаза снова широко раскрыты. — Ты бы поцеловала меня просто потому, что я этого хочу? Хватка на ее талии становится чуть крепче, он умело сохраняет в голосе чувственные нотки. Джейме проверял свое мастерство в этом только на одном человеке, но до того, как он потерял руку, этого было вполне достаточно, чтобы покорить Серсею, неважно, как сильно она упрямилась уступить ему. Прямо сейчас ему нужен только поцелуй, и он уверен, что его голос и руки на ее бедрах пленят ее еще скорей. Судя по тому, как дрожит Бриенна от их близости, потребуется не больше минуты, чтобы его сладострастный голос заставил ее возжелать его уста. Но Джейме ошибается. От сказанного ее глаза сужаются, на простоватом лице читаются подозрение и обида. — И с какой вообще стати тебе этого хотеть? — говорит она, пытаясь вывернуться. Его охватывает боль от того, как она категорически отказывается верить в то, что может быть нужна Джейме. Он знает, почему она полна сомнений, но бесится от мысли, что этот мир заставил сомневаться в себе эту невероятную отважную женщину, которая стала для него всем. Он ловит пальцами ее подбородок до того, как она успевает уйти, и мягко поворачивает ее лицо к себе. Ее руки упираются в его грудь, чтобы снова оттолкнуть, но замирают, когда он четко и ясно произносит: — Поцелуй меня, Бриенна. Она резко выдыхает. Ее теплое дыхание касается его подбородка, пока она глядит ему в лицо, чтобы найти там следы злой насмешки или жестокости, которых там нет и в помине. Он ловит ее взгляд. Ее глаза полны скепсиса и замешательства, потому он делает все, что в его силах, чтобы выразить лицом искренность и страстность своего стремления. Это вовсе не сложно, потому что он действительно хочет того, о чем просит. Это не срабатывает. Как бы он ни пытался убедить ее в своем желании, с ее лица все равно не сходит недоверчивое выражение. Ей причиняли боль раньше, он знает. Бриенна никогда особо не распространялась, но упоминала об этом прошлом. Сам Джейме слышал порядочно слухов о лагере Ренли и повстречал достаточно идиотов вроде Роннета Коннингтона, чтобы понимать причины ее колебаний и паники. Кажется, она просто не способна принять, что кто-то может желать ее. — Поцелуй меня, — повторяет он тихо и серьезно. Его рука смыкается на ее челюсти, чтобы заставить ее посмотреть на него и понять, что он честен в своей просьбе. Он хочет ощутить ее широкие губы на своих губах, ему хочется запустить пальцы в ее спутанные, подернутые морозом волосы, крепко прижать к себе и больше никогда не отпускать. Джейме хочет этого больше всего во всех проклятых Семи Королевствах. Он желает этого и, верно, желал всегда, даже если это так долго не укладывалось в его глупой голове. Ему понадобилось время, чтобы это понять. Похоже, что даже Санса Старк и Подрик Пейн разобрались в его чувствах раньше, чем он сам. Но теперь, стоя на вершине Стены в сотнях футов над утопающим в снегу миром, Джейме ясно все понимает. Ему нужно, чтобы и Бриенна поняла это тоже. Ее рот слегка приоткрывается, и его рука перемещается от ее челюсти выше, к ее перепутанным и успевшим отрасти светлым волосам, чтобы притянуть ее ближе. Он делает все, чтобы их губы встретились. Ее близость, ее рваное дыхание и жар, возникший между их телами, вызывает прилив крови к члену, и ему не хочется ничего так сильно, как прижаться к ней всем телом, освободить ее от всех этих меховых одежд и прикоснуться к тем ее частям, которые ему не доводилось видеть с тех пор, как они оказались в одной ванне в Харренхоле. Джейме преподнес ей свою душу в тот день, разорвал грудную клетку и явил все, что там скрывал. Бриенна выслушала его и не дала упасть в воду, ее крепкие руки оказались столь же нежными, сколь и сильными. С тех пор она знала о нем все, что нужно знать, его хорошие стороны, стороны безобразные и те, на которых он поставил крест много лет назад, и вопреки всему, Джейме уверен, что она полюбила каждую из них. Так же сильно, как ему хочется сократить промежуток между их ртами, ему хочется, чтобы она сделала это сама. — Я сказал, поцелуй меня, женщина, — говорит Джейме, и, хоть из-за легкого смятения его слова больше походят на выпрашивание, возможно, это убедит ее в их честности. Лицо Бриенны искажает испуг. Ее пальцы цепляются за его меховой воротник, они сжимаются и разжимаются, точно она колеблется между тем, чтобы резко оттолкнуть его, и тем, чтобы притянуть его к своим полным устам. «Поцелуй меня, женщина» — отчаянно думает Джейме, — «или я сам тебя поцелую». И в тот миг, когда его терпение готово лопнуть, когда он сам уже готов порывисто потянуться к ее губам, чтобы доказать, что хочет поцеловать ее от всего своего жалкого и черного сердца, Бриенна наклоняется к нему. Она медленно приближает свой рот к его рту, полнейший ужас плещется в ее огромных синих глазах. Джейме изнывает от желания податься навстречу ее медленному дразнящему движению, он отчаянно жаждет почувствовать ее губы на своих, но силой воли сдерживает себя, позволяя ей действовать самой. Когда Бриенна, наконец, решается, поцелуй, который она дарит ему, выходит легким как перышко и невероятно нежным. Проходит не больше секунды прежде, чем она отстраняется. Бриенна с трудом дышит, она выглядит наполовину ошеломленной, но и наполовину воодушевленной, выглядит так, точно только что пережила самый страстный поцелуй в своей жизни. Она застывает, внимательно глядя на него, будто в любой момент ожидает увидеть на его лице отвращение, будто ждет, что он оттолкнет ее или примется в ужасе отирать рот. Джейме не может удержаться от улыбки из-за ее напряженной реакции. У него же самого промелькнула мысль, что, хоть это и было довольно приятно, это был обычный поцелуй, совсем не из тех, которые способны взбудоражить кровь или сильно взволновать. Однако он знает, что для Бриенны это огромный шаг, и он рад, что стал тем, кого она поцеловала. Джейме безо всяких сомнений известно, что мягкое прикосновение губ было ее первым поцелуем, и он испытывает странную гордость из-за этого. Гордость за то, что его застенчивая женщина нашла в себе смелость пойти на это, и еще большую за то, что она была готова отдать свой первый поцелуй такому человеку, как он. — Благодарю вас, миледи, — негромко говорит он, чтобы развеять ее страхи. Он одаривает ее сердечной улыбкой, совсем не похожей на его прочие восторженно-насмешливые ухмылки, и, вкладывая свою руку в ее ладонь, слегка стискивает ее. Ее плечи расслабленно расправляются. Тень ответной улыбки появляется на ее лице, и у Джейме тут же возникает острое желание показать ей, каким должен быть настоящий поцелуй. Он ступает ближе, снова прижимая Бриенну к ледяной стене своим телом. — Могу ли я оказать ответную услугу? — спрашивает он. Ее волосы покрыты россыпью снежинок, которые начинают опадать. Джейме протягивает руку, чтобы заложить оледенелую прядь волос ей за ухо, слегка коснувшись покрытой веснушками щеки. Бриенна приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, хотя, возможно, она просто ошеломлена нежностью его заботы. Так или иначе, она не решается ответить словами, а просто резко кивает. Приняв ее согласие, Джейме не тратит больше ни секунды. Он целует ее порывисто, с нажимом и страстью, губы, зубы и язык соперничают за право изучить широкий рот и крупные зубы Бриенны. Он проводит языком по ее нижней губе, и, воспользовавшись моментом, когда она слегка приоткрывает рот, углубляет поцелуй, запуская руку в ее волосы, приближая к себе. По тому, как Бриенна до боли вцепляется в его руки и спину, по тому, как она не в силах сдержать придыхания и стоны, Джейме понимает, что эти ее новые переживания невероятно сильны. Это понятно, если учесть, как быстро он сделал поцелуй более глубоким, но если быть честным, то для него все это так же эмоционально, как и для неопытной девы. Это так странно, прикасаться губами к кому-то, кто не является Серсеей. Мужчина, коим он был раньше, даже представить себе не мог, что поцелуй с кем-то кроме его прекрасной сестры может быть настолько приятным, но как только Бриенна нерешительно соприкасается своим языком с его, а ее пальцы начинают перебирать его золотистые пряди, Джейме ощущает нечто большее, чем просто удовольствие. Он чувствует себя дома. Здесь, на неприязненном и холодном Севере, на верхушке ледяной Стены, что является единственной преградой между Вестеросом и всеобщей гибелью, Джейме испытывает глубочайшее чувство причастности из всех, что ему доводилось переживать. По тому, как она трется бедрами о его бедра, задевая его твердеющую плоть, по ее возрастающей жажде тепла и откровенным движениям, Джейме понимает, что находится там, где всегда было его место. Поцелуи с этой мощной невзрачной женщиной на вершине мира приносят ему удовлетворение и ощущение правильности происходящего, которые он испытывал только во времена до рождения Тириона, когда у него еще была мать, вера в рыцарскую доблесть и полное смелых приключений будущее. Все его мечты и дурацкие желания разбились вдребезги точно судно о скалистый берег, но Бриенна помогла вернуть блеск его взору и отстроить заново ту часть его личности, что была загублена еще много лет назад. Теперь в его волосах образуются крошечные сосульки, у него нет приличной пищи, ничего из жизни, к которой он привык, но здесь он с Бриенной, той, что спасла его жизнь, спасла его душу, и холодная бесплодность этого края, похоже, не имеет значения. Она выдыхает в его уста и крепче прижимает Джейме своими неимоверно сильными руками. Отстраняясь, чтобы отдышаться, она шепчет его имя. Насколько холоден неприветливый мир вокруг, настолько Джейме согрет внутри теплом ее объятий. И теперь на всем белом свете для него не найдется места желанней.