Всегда

Шерлок приходит в себя в больничной палате. Краткий анализ ощущений подсказывает, что не так уж всё плохо. Бывало и хуже… Болит голова — видимо, последний пропущенный удар и отправил его в нокаут. Скорее всего, сотрясение мозга. Руки, похоже, также не в порядке, как и рёбра — он помнит, что закрывался, когда его свалили на пол. Он вздыхает — рёбра отзываются тупой болью — и открывает глаза. Рядом с кроватью сидит Джон. Шерлок не ожидал этого, и где-то внутри, поглубже рёбер, внезапно развязывается тугой узел горечи, стывший в груди после того разговора. — Слава богу, — выдыхает Джон. — Очнулся. Как ты себя чувствуешь? — Как избитый, — усмехается Шерлок. Уголок губ Джона на миг дёргается вверх, но он давит улыбку и хмурится. — Ты идиот. Почему ты пошёл туда один? Почему не дождался меня? — Я отвлекал их от вас с Рози, — объясняет Шерлок очевидное. Джон явным усилием не позволяет себе закатить глаза. — Пистолет был у меня. Мы могли сначала вытащить Рози, потом позвонить в полицию и взять гадов на мушку. Какого чёрта ты… — Джон глотает продолжение фразы. — Ты нашёл её? — Конечно. Там, где ты и сказал. А когда обернулся к тебе, оказалось, что ты свалил к этим… Шерлок… Джон так усиленно пытается не ругать пострадавшего друга и в то же время донести всю степень своего недовольства, что Шерлок невольно улыбается. — Ты должен был спасти её, это же твоя дочь. В глазах Джона такая вина, что Шерлоку на миг становится стыдно за этот злопамятный укол. Джон отворачивается, смотрит на белую стену, по которой золотыми пятнами скользят солнечные лучи. — Прости меня, — говорит он тихо. — Я не имел никакого права обвинять тебя. — Но… Я действительно виноват. Если бы я подумал, что они могут использовать Рози в качестве заложницы, то нашёл бы способ её спрятать. — Ты не… О, чёрт. — Джон вздыхает, трет лицо. — Шерлок. Даже я не подумал об этом, а ведь забота о её безопасности — это моя обязанность. Ты не виноват. И я не должен был на тебя кричать. Эмоции… Ты знаешь, что мне бывает… сложно их контролировать, если дело касается моих близких. Рози и тебя. — Меня? — Шерлок спрашивает неуверенно, почти робко. — Господи, какой же я идиот, — устало говорит Джон. — Ты и Рози — мои самые близкие люди. Единственные близкие люди во всём этом грёбаном мире. Я не прощу себе, если с вами что-то случится. И вот — из-за моего идиотского срыва, из-за слов, за которые мне безумно стыдно, ты попёрся безоружным к этим сволочам, чтобы прикрыть нас. Мне подумать страшно, что бы с тобой было, если бы я не успел! — Я не ожидал, что меня свалят, — пытается оправдаться Шерлок. — Один из них оказался очень неплохим бойцом. Джон скрипит зубами. — Ты вообще не должен был драться с ними один! Ты мог хотя бы пистолет у меня взять! — Тебе он был нужнее, ты же шёл за Рози. Джон прикрывает глаза рукой, несколько раз глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться. — Так, — говорит он, — так. Молчи, или я тебя сам придушу. Я только что сказал и повторяю снова — дороже вас с Рози у меня никого нет. Я понимаю, что обидел тебя, но мы же договаривались, что я тебя прикрываю. Шерлок… Я устал терять тебя. Пожалуйста, не… — У Джона перехватывает горло, он быстро нервно сглатывает и берёт Шерлока за руку. — Не надо снова жертвовать собой ради меня. Особенно тогда, когда это не нужно и я могу прикрыть тебя. Шерлок осторожно сжимает пальцы. Джон почти никогда не прикасается к нему сам, разве что в медицинских целях, а сейчас… — Но я должен вас защищать. — Ты ничего не должен, кроме как быть живым и желательно невредимым. Ради всего святого, Шерлок, каждый раз, когда ты начинаешь защищать кого-то, кроме себя самого, в моей жизни творится какая-то жуткая херня. Я тебя очень прошу, давай лучше я тебя буду защищать, а? Шерлок вынужденно признаёт, что Джон в каком-то смысле прав. — И как ты себе это представляешь? — скептически спрашивает он. — К примеру, ты предупреждаешь меня, когда убегаешь отвлекать на себя внимание бандитов. Хотя бы. Шерлок слабо улыбается, стараясь не шевелить рукой, чтобы Джон о ней не вспомнил и не отпустил. — Я постараюсь. — Постарайся. — Выражение лица Джона немного смягчается. — А ещё… Ты когда-то говорил, что… — Джон, — хмурится Шерлок, — не мямли. В чём дело? — Если ты не против, я бы хотел переехать обратно на Бейкер-стрит. Шерлок несколько раз быстро моргает, чувствуя какое-то жжение в глазах. Ему требуется несколько минут, чтобы успокоиться и заставить себя не цепляться за Джона изо всех сил и не тащить его домой немедленно. — А Рози? — И Рози, — спокойно кивает Джон. — Тут есть несколько вариантов. Я могу снять 221-С. — Шерлок отрицательно трясёт головой. — Или устроить Рози в своей бывшей комнате. Но нужно решить, где я буду спать. — Шерлоку кажется, что весь мир замер, затаив дыхание, когда Джон смотрит ему в глаза пронизывающим спокойным взглядом. — Тебе решать, займу ли я диван в гостиной или половину твоей кровати. Вселенная выдыхает — в отличие от Шерлока, у которого в глазах жжёт всё сильнее, и кружится голова, и он вроде бы летит — но, может быть, падает. — Джон, — срывающимся шёпотом говорит он, — кажется, у меня галлюцинации. Ты действительно только что сказал, что… Джон, не отводя глаз, прижимает руку Шерлока к своим губам. Шерлок жмурится, потому что это невозможно, этого просто не может быть, он сейчас проснётся, и жжение в глазах уже совершенно невыносимо, и слёзы начинают течь по щекам, а Джон видит это. — Прости, — шепчет Джон, вытирая его лицо. — Это слишком внезапно? Не нужно было… Шерлок вздрагивает, открывает глаза, сжимает пальцы на руке Джона покрепче и перебивает: — Нужно. Очень нужно. Просто я так давно… — Он не договаривает, судорожно всхлипывая. — Но ты ведь не гей! — Не гей, — соглашается Джон. — Меня абсолютно не привлекают мужчины. Но ты всегда был особенным. Исключение из всех мыслимых и немыслимых правил. Шерлок, я не буду врать: я, конечно, могу жить без тебя, но это настолько хреновая жизнь, что я не хочу. Мне хватило, честное слово. Я хочу жить с тобой. Быть с тобой во всех возможных смыслах — настолько близко, насколько ты позволишь. Помогать тебе, заботиться о тебе, защищать тебя, в общем, жить нашей обычной ненормальной жизнью. Если ты согласен. Если хочешь. — Хочу, — говорит Шерлок, снова всхлипывая. — Хочу. Я очень этого хочу. Я люблю тебя. Я люблю тебя. — Он пытается зажать себе рот. — Это сотрясение мозга. Сделай что-нибудь, чтобы я замолчал, потому что я буду повторять это вечно. Я люблю тебя. Джон тихо смеётся и ласково целует его — осторожное целомудренное прикосновение губ к губам, но Шерлоку этого хватает. Он замолкает и кладёт руку Джону на шею, не позволяя ему выпрямиться. — А твоя дочь? — Наша дочь, Шерлок, — поправляет его Джон. — Ты делаешь для неё не меньше, чем я. И любишь её не меньше, чем я. Шерлок вздыхает с облегчением и, приподнявшись, сам целует Джона, таким же невинным поцелуем, слегка шалея от мысли, что теперь можно. — Почему мы всё ещё в больнице? Когда мы поедем домой? Нужно перевезти вещи. Твой бывший дом продадим или будем сдавать? Рози с миссис Хадсон? Джон смеётся и пытается уложить его обратно. — Сейчас придёт врач с результатами осмотра и анализов… — Ты — мой врач! — …и тогда мы решим, нужно ли тебе остаться на ночь в больнице или можно ехать домой. — Джон. Ты будешь со мной? — Конечно. — И в больнице, и дома? Джон улыбается, но глаза его серьёзны. — И в больнице, и дома, и в болезни, и в здравии, и в богатстве, и в бедности. Я с тобой, Шерлок. Всегда.