///
Арчи отговаривает изо всех сил, только должного эффекта нет. Может быть, потому что уводить девушку у лучшего друга не совсем по-приятельски? — Шерил не место на южной стороне. Бетти заговаривает тихо, откуда-то из угла, и выглядит как затравленная собачонка; или это сожаление? Джонс хочет, чтобы они все горели в аду. — Шерил не место рядом с тобой. «Какая тебе, блять, разница?» — рвётся наружу, но останавливается в гортани и сплёвывается грубым грудным кашлем; сам разберётся.///
За последние полгода Шерил потеряла брата, отца и рассудок, мать отказалась от неё добровольно; никому не нужная бракованная Барби, голову сорвали с шарнира и никак не могут прикрепить обратно. — Не отдавай меня им! Она скребётся о спину Джагхеда в ничтожной попытке удержаться на плаву и всхлипывает через раз, ощущая, как в голове натужно давят слова матери «сумасшедшая». Джонс не может противостоять службе опеки, миссис Блоссом или этому гребаному миру, который с каждой секундой всё больше отравляет им жизнь.///
Шерил смотрит на стены в своей палате и видит лишь расползающуюся плесневелую черноту под треснувшей краской. Это похоже на то, что происходит с её психическим здоровьем; она ждёт спасения, пока астероиды в её голове один за другим сходят с орбит. Каждый день её выводят на прогулку на задний двор в дрянном полусумраке, который заставляет чувствовать десятки панических атак в минуту. Ветки деревьев извиваются уродливыми щупальцами, а ветер веет замогильным холодом; Шерил чувствует, как часики тикают. — Я здесь. Шёпот доносится откуда-то из-за дерева, и Блоссом опасливо ведёт ухом под учащённое сердцебиение. Она вглядывается в тёмный силуэт за деревом и хочет закричать, чтобы санитары скорее неслись сюда и спасли её от монстров в собственной голове, но тут не работают даже таблетки. — Шерил, иди сюда! Голос становится отчётливее и бьёт по ушам оглушающим звоном знакомого тембра. Её посиневшие от больничной сырости губы расплываются в подобии улыбки. Шерил заламывает руки за спиной, стараясь избавиться от дурного предчувствия галлюцинации, и делает три быстрых шага плохо слушающими ногами. — Ты пришёл за мной. Она кидается Джонсу на шею, пытаясь ухватиться за воротник его растянутого свитера, и замирает за неимением слов. Шерил Блоссом — не любовь всей его жизни, ведь она не Бетти Купер. Шерил Блоссом теперь даже не королева школы, она просто поехавшая бездомная, но Джонс почему-то здесь, спасает её, как принц на белом коне с золотистой гривой. Джагхед гладит её волосы, подмечая, что ещё немного и у неё начнется анорексия. Разводы вновь вспыхивают под рёбрами, разливаясь от пунцового до багряного, и пробираются под кожу, выбивая из лёгких последний воздух. Шерил действительно не Бетти Купер, как ни крути. Но последние два месяца Джагхед смотрит на неё, как на собственное отражение в водной глади Свитвотер.///
Джагхеду Джонсу тридцать четыре с небольшим, у него домик на Восточном побережье и чудесная семилетняя дочка с тёмно-рыжими волосами. Она очень любит разглядывать в морской пене причудливые узоры и почти никогда не спрашивает, где её мама, тихонько рассматривая фотографии в семейном альбоме, пока папа не видит. Шерил раз в неделю появляется у него во сне, тараторя бессвязные предложения, цепляясь тонкими пальцами за края его джинсовой куртки, пока ветер гуляет у неё в волосах. Шерил всегда чем-то обеспокоена, на её лице тенью отпечатывается страх, и нижняя губа иногда нервно подёргивается, заставляя Джагхеда судорожно пытаться понять, что не так. Он морщит лоб, пытается ухватиться за её чересчур острые плечи и не может удержаться, будто её не существует. «Я тебя не оставлю». Бессвязные слова вдруг превращаются в чёткую фразу, отдаваясь гулом в затылке. Шерил отпускает воротник, и её глаза превращаются в стеклянные с дымчатой поволокой, расширяя пропасть между ними с бешеной скоростью. И Джагхед с остервенением тянет к ней руки. «Шерил!» Это похоже на истерику, граничащую с безумием. «Я иду». Голоса в голове, которые хочется выцарапать из подкорки, один шаг, три поломанных жизни и нескончаемые ночные кошмары. Джагхед снова распахивает глаза. Джонс по привычке кладет руку на соседнюю сторону кровати, ощущая, что одеяло всё ещё такое же холодное, как и неделю/две/три назад. Иллюзии, что это просто сон, растворяются вместе с предрассветными сумерками, заходясь в новеньких, на этот раз серовато-пурпурных разводах на два выше нижнего ребра. Шерил Блоссом — (не)любовь всей его жизни.