Перед глазами проносились сотни воспоминаний. Все, как одна, носили нить прошедших событий, такое настроение ностальгии, почти полузабытое. Она не часто вспоминала свою жизнь, в последнее время времени не хватало на простые человеческие потребности, но сейчас, конкретно сейчас, избыток эмоций в душе дал о себе знать. Много чего произошло.
Вон она сидит у мамы на руках. Первое воспоминание, первое, что она помнит в своей жизни. Папа, полностью спрятанный за первым, ужасно дорогим фотоаппаратом приветливо улыбается, смотря на семью сквозь экран объектива. Мама весело машет ее собственной, маленькой, пухлой ручкой и говорит: «Ну же, Нюта, улыбнись!». И Аня улыбается. Это момент как-то по-особенному засел в памяти, он носит характер практически установившихся интересов. Камера с тех пор манила к себе, чем-то очень необычным. Каждый раз, когда маленькая Аня стояла и танцевала что-то довольно странное для своих лет, ее взгляд то и дело обращался к надежно спрятанной в старом пыльном чехле камере, как будто к ней привязана яркая красная нить, постоянно мозолившая глаза. Как оказалось, нить действительно была — в итоге жизнь все равно была не раз связана с объективами, разными, но самый первый, по обратную сторону которого она видела улыбающегося отца, застрял в памяти, как что-то назойливое, но очень и очень важное.
Вот ее десятый день рождения. Родители достали из самого низкого, где были спрятаны лишь ненужные вещи, ящика комода новенькую, но почти не тронутую с покупки камеру, и Аня чувствовала себя по-особенному. Она почти с удовольствием замечает, как загорается красный огонек на экране, практически театрально задувает свечи и улыбается так, как не улыбалась никогда. Ни разу в жизни, до этого момента по крайней мере. Много хороших моментов были запечатлены на эту камеру и перенесены на жесткий диск. Как она первый раз мыла кота, как танцевала на субботнике во время уборки осенних листьев в школе, пока отвернулась учительница. Как они заучивали со своей уже давно бывшей, но когда-то лучшей подругой Nosa-Nosa, а потом Gangtam Style.
А потом все перевернулось. Мир перевернулся. Жизнь закрутилась. Для кого-то подростковый возраст считается самым сложным, и это действительно так — девушка могла бы его назвать насыщенным. Жизнь заграницей, в другой стране, тренировка самого международного языка, вокруг другие, вот просто
другие люди. И… кей-поп, зародившийся новым направлением в ее собственном сердце. Корейская музыка — боги, это не объяснить. Пожалуй, поговорка «словом не сказать, пером на описать» подходит почти идеально. Серьезно, каждый бит, каждый ритм в очень тонко чувствующем переходы сердце Ани отдавался резонансом где-то глубоко в душе. Капля за каплей наполнялся бурлящих эмоций океан, так и внутри юной девушки.
И, естественное дело, она влюбилась. Любовь к музыке порождала настоящие волны, цунами, выводящие из берегов ее эмоции, как что-то совершенно необычное. Она никогда и никогда не любила так, как любила музыку. Это ее личный сенсатор. Личный вечный двигатель, и нельзя дать по тормозам. Любовь душила, с каждым глотком, с каждой песней по телу разливался яд, который отравлял жизнь. Эмоции нужно было куда-то девать, во что-то, и она пошла самым предсказуемым путем.
Сбившееся дыхание. Чей-то смех на дальнем плане. Но она вся там, в этом танце. Когда она танцует, она живет, она заново, конкретно в очередной раз, но прямо-таки заново расцветает, и с каждым последним движением завядает, затухает. Это стало привычкой, что разочарование почти не чувствуется.
Перестук каблуков. На лбу выступает пот, а на зеркале — испарина. Слишком жарко, душно, ноги приятно ноют, но ей хорошо. Ей
отлично. Она чувствует этот танец, эту музыку — по-особенному, не так, как другие. Сердце бьется, а в ее глазах отражается вселенная, миллиарды звезд, находящих резонанс к каждому биту этой песни. Она улыбается. Улыбается так, как до этого — ни разу в жизни. И даже тот момент, снятый на камеру, как она задувает свечи, ничто по сравнению с этой улыбкой. Зрители заворожены, потрясены, они пораженно молчат, а когда Аня последний раз подмигивает бровью и — наконец! — позволяет себе один короткий вздох, то зал взрывается аплодисментами. Но она пока не слышит. Она еще не понимает. Она еще там. По ту сторону объектива. В своем мире.
***
В чемодан полетели рубашки, шорты, толстовки. Аня на секунду остановилась, решив, что лучше перевести дыхание и спокойно все проанализировать, а иначе она половину вещей забудет. Черт, где список?
— Даш, ты видела мой список? — нахмурив брови, кричит девушку в сторону открытой двери, заметив, что от волнения у нее дрожат руки.
— Он у меня! — за стенкой слышится извиняющийся смех. «Ну, и какого хрена?» — слышится в ответ. — Прости. Мой ни на что не годится, я забыла даже зубную щетку в свой вписать.
На пороге комнаты появляется улыбающееся лицо расцветающей девушки. На пару секунд, за которые подруга успела передать ей список и улететь обратно в свою уютную комнатенку, Аня еще раз хорошенько ее разглядела. Что сказать, взгляд эстета всегда приковывается к чему-то удивительно красивому. А Даша действительно стала безумно прекрасна. Каштановый цвет волос длиной до плеч ей правда очень шел. С тех пор, как она, наконец, села на правильное питание, стала больше танцевать и концентрироваться на собственном успехе, она сильно похудела, почему-то вытянулась, стала… как-то… чище, стала приковывать чужой взгляд.
Наверное, именно это называется «расцвести». Другое слово, наиболее подходящее этому удивительному феномену, и не подберешь.
Махнув головой и сконцентрировавшись на плывших мимо строчках, Аню потянуло в другую комнату — как она могла забыть про гребаную зубную щетку? Черт. Хотя все это мелочи. Она просто волнуется.
Потому что рука уже тянется, вот-вот повернет ручку, вот-вот откроет дверь в новое будущее их команды и самой себя. Аня всегда интуитивно чувствовала сильные перемены жизни и сейчас ее колотило так, как никогда.
«Что-то грядет…» — постоянно всплывало в голове. Но каждый раз девушка отмахивалась от собственных мыслей. Конечно, грядет. Разве переезд в Корею не самое удивительное событие за всю историю существования Boomberry? «Нет, дело не в переезде… — подумала Аня, схватив в ванной зубную щетку и, оглядев себя в зеркале, накрутила на палец прядь синих волос, — так, что там дальше по списку. Мы переезжаем в страну мечты, нужно уже собраться, наконец. Собирайся, черт возьми!»
С этими мыслями она лишь удовлетворенно хлопнула себе по щеке, последний раз подмигнула своему отражению, и свет в ванной погас.
«- Мы слишком много говорим, - сказал он с необычной серьезностью. – Умные разговоры ничего на стоят, ровным счетом ничего. Уходить от самого себя грех. Надо уметь целиком забиваться в себя, как черепаха».
Герман Гессе "Демиан"
