***
Несколько дней прошло с того вечера. Кира не помнила что произошло тогда, да и даже не спрашивала — в ее голове все было складно — они ушли мирно, попрощавшись со всеми, а затем дома она поставила его цветы в кружку, потому что ваз на ресепшене не было. Да и парни не стали интересоваться у нее насчет вечера. Уже и так понятно почему она молчит. За это время Киллуа старался найти как можно больше информации о похищении Киры несколько лет назад. Ему не давал покоя этот «хантер», который попросту распорядился прекратить поиски юной девочки, семья которой слезно умоляла найти хотя бы тело. Сначала он расспросил Киру — главную причину этого «расследования». — Как сбежала? — девушка до этого молча перебирала вещи, в голове пытаясь понять в чем она пойдет на аукцион. После вопроса Золдика подняла на него глазки с вопросом, — Хорошо, я расскажу. Быстренько, не особо аккуратно, сложила вещи, которые успела вытащить и положить на пол, чтобы те не мешались. Следом встала и села рядом с Киллуа, протянув ему свою ручку. На немой вопрос Киллуа «зачем она мне?» выдохнула и сама взяла его за руку. — Я хочу посидеть за ручку, не вредничай, — пробубнила себе под нос, не оглядываясь при этом на парня. Со стороны это выглядело очень мило и тепло (?): ее маленькая, по сравнению с Киллуа, фигура робко села рядом, взяла того за руку и теперь перебивает двумя руками его пальцы, как бы разглядывая каждый шрамик и морщинку на них, — Честно говоря, я не помню как сбежала, точнее как именно сбежала. Я в детстве не отличалась особой усидчивостью, так скажем. Мне всегда было интересно что там, за забором, но родители были уж слишком строги и даже не брали меня на званые ужины. Бывало изредка, конечно, но им всегда не нравилось мое поведение. — Я думал ты всегда была прилежной, — парень чуть двигается к ней, руку свободную заводит за ее спину и приобнимает. Ему все еще стеснительно такое делать, потому в своих движениях он скованный — боится сделать что-то не так, обидеть ее. — Я прилежно училась, но не так прилежно сидела дома, — улыбка сама ползет от его манипуляций — ей безумно приятно от его инициативы быть чуть поближе. Сама, очень-очень довольная, бочком ползет к нему, упирается плечом об его грудь и голову кладет на нее. От него всегда так приятно пахнет, — Мне всегда матушка говорила, что я не от мира сего — уж слишком странная и активная. А странность эта проявлялась в резком исчезновении — я могла сидеть по долгу на одном месте, а потом, стоило матушке моргнуть, исчезнуть. Сколько себя помню, всегда была сама по себе, будто уже в десятилетнем возрасте я понимала, что уйду. После наступила недолгая тишина. Кира невольно ушла в свои мысли в попытках вспомнить все детство рядом с родителями: как было приятно вставать утром от зова матери, что завтрак уже готов; давать расчесывать себя слугам, которые души в тебе не чают и каждый раз нахваливают за обычные действия; уплетать любимые тосты с лососем и готовиться к экзамену по арфе. Воспоминания, подобно сменяющимся пленкам в старом механизме, перепрыгивали с одного на другой, а следом стали путаться. Кто-то беспардонно помял их всех, хватал своими грязными руками и рвал, сминая в бесполезный мусор. «Лучик, это не твои воспоминания». — А дальше не помнишь? — Киллуа прервал бесконечный хаос в ее голове своим голосом. — Нет, не помню, — головой машет устало, ощущая сильную головную боль. Почему она ощущает ее вновь? Ведь только что все было хорошо… так почему опять этот туман в голове? — Хорошо, ничего страшного, — Киллуа замечает ее настрой, точнее атмосферу вокруг нее, и ближе прижимает к себе, — Все будет хорошо.***
Прошло несколько дней и теперь до аукциона еще два дня, но ребятам, честно говоря, сейчас не до него. Состояние Киры с каждым днем становится все хуже и хуже: не может вспомнить какой день недели сегодня; иногда пропадает из реальности, смотря в одну точку таким отсутствующим взглядом, что у парней сжимается сердце. Теперь сомнений точно не осталось — с ней что-то не так и это влияние из вне. Каждый из них решил, что его долг помочь ей. Гон взял на себя инициативу с аукционом: вся информация, расположение и количество слотов, как и где будет происходит; сколько гостей и их личности. Он хочет знать абсолютно все об этом мероприятии, чтобы уж точно быть во все оружии. Честно говоря, у него даже складывается мысль украсть Лунные Камни пораньше — он попросту не может уже наблюдать, как его подруга с каждым днем теряет жизнь в глазах. Стоит ему вернуться в номер, где Кира либо спит, либо перечитывает Легенду о Лунной Деве, у него сжимается сердце. Большими ладонями аккуратно прячет ее ручки, поглаживает большими пальцами и смотрит в глубоко глаза. — Кира? — звучало так, словно он зовет ее из темноты. Крикнул куда-то в пустошь в бесконечных попытках найти ее, хотя бы услышать. — Да, Гон? — она отвечает ему с улыбкой и в ответ сжимает его руки, но это не она. Ее глаза тусклы, практически обесцвечены; мимика скупая и фальшивая — она выдавливает из себя улыбку. А что насчет Киллуа? Он делает вид, что все под контролем: разговаривает с Кирой, как обычно, не обращая внимание на скупость ее ответов; касается ее, глубоко пряча в себе боль из-за ее отрешенности; в конце концов, делает вид, что знает как спасти и вытащить из этого, хотя в панике бьется каждый раз, когда она не отвечает на его вопросы. Он обрыл буквально весь местный архив в здании полиции, чтобы найти дело о пропаже малолетней Бейкер. Ему даже пришлось ненадолго «позаимствовать» пропуск главы города, чтобы получить доступ к засекреченным файлам, но там пусто. Этого будто и не было вовсе. Ее словно вовсе и не существовало. Есть лишь свидетельство о смерти, заключенное намного раньше, чем та сбежала. И этот документ говорит уже о многом — ее побег был кем-то продуман заранее. Все уже было подстроено в момент рождения Киры, словно кто-то уже прописал всю ее судьбу. Погода как будто синхронизировалась с состоянием Бейкер: затянулась плотными и тяжелыми тучами, окольцевав именно этот маленький кусочек земли от всех. Духота стояла неимоверная — даже дышать полной грудью было тяжело. Обжигало легкие почти каждый полноценный вдох, воздух тягучей слизью ощущался на коже — до жути неприятный, хотелось ногтями постоянно сдирать с себя это ощущение «липкости». Казалось, что скоро асфальт начнет изнывать от нудящей душной жары, как и сам Киллуа. Эта атмосфера только больше добивала его моральное состояние. Почему-то на сердце сильно неспокойно, словно интуиция подсказывает, точнее предупреждает, о предстоящей беде, что аж погода переключилась в режим ожидания. — Ребята, — деревянная дверь быстро распахнулась и в пороге двери показался Фрикс с пакетом в руках, — Есть новая информация по поводу аукциона. Кира медленно подняла глаза на него и слегка улыбнулась. Она лежала на кровати, облокотившись спиной об стенку комнаты, и держала в руках распахнутую книгу. Она не читала ее — Киллуа в этом уверен, потому что уже минут десять неотрывно наблюдал, как она, почти не моргая, смотрит на одну единственную букву и не окликается на его слова. — Ты о чем? — парень вздохнул, сбрасывая жестом головы боль в груди, — Какая еще информация? — Там есть определенный дресс-код — максимально… как бы так сказать, официально? — Классический стиль одежды, больше вечерний? — Кира голову клонит в вопросе, а парни удивленно повернулись в ее сторону, — Так это же бал. Естественно, что туда в спортивках нельзя. Вы хотели пойти туда в повседневной одежде? — Ну да, почему нет? — Гон, не скрывая радости в глазах, слегка подскочил на месте и быстро подошел к Кире. Сел на кукурочки, возле кровати, улыбнулся во все тридцать два, — Пускай сразу при виде нас понимают с кем имеют дело. — С гопниками? — бровь вскидывает, слегка не понимая его, но следом понимает шутку. Впервые за несколько дней она рассмеялась. Киллуа даже подозревать не мог, что будет настолько счастлив лишь из-за одного смеха. — Получается завтра идем в магазин и покупаем парадно-выходные костюмы? — Золдик плечами встряхивает: «Еще не все потеряно, не стоит вешать нос. Купим Лунные Камни и ей станет легче». — Получается, что так, — девушка поднимает на него глаза и улыбается. Теперь он осознает на все сто процентов — его жизнь буквально зависит от блеска ее глаз.