***
Зачарованный Лес ничуть не похож на Неверленд. Венди сама не знает, на что она надеялась, когда прыгнула в портал, крепко держась за руки Бэя и Эммы, но, по крайней мере, не на то, что тут будет холодно, сыро и мрачно. Зачарованный Лес это край сказок. Разве это не означает, что здесь хотя бы должно сиять солнце? Венди ловит себя на мысли, что уже не первый раз ее воображение играет с ней плохую шутку. И это не дает ей покоя. Она лишь крепче сжимает руку Бэя и пробирается за ним по тропинке, опутанной зарослями. Эмма Свон встречает их на пороге маленького, надежно укрытого от посторонних глаз домика, притаившегося в подножии холма. Дверь открывается, и они видят перед собой уставшую, измученную Белль, во взгляде которой сияет надежда. Венди хочет улыбнуться доброй женщине, работавшей в библиотеке Сторибрука, но не в силах справиться с приступом тошноты от волнения в груди и лишь смотрит ей прямо в глаза. Белль, в свою очередь, нежно улыбается девушке, и они вместе идут к опушке леса, расположенного неподалеку от дома. — Ты подросла, — произносит Белль, обнимая девушку. После всего того, что случилось в Неверленде, у них было слишком мало времени, чтобы узнать друг друга получше, но Белль все же удавалось находить время, чтобы пообщаться с Венди, пока Дарлинги не приняли решение уехать из Сторибрука в Лондон. Их истории были во многом схожи, к тому же дельные советы Белль во многом помогли Венди приспособиться к жизни в новом мире. Вплоть до самого своего отъезда она во многом полагалась на помощь женщины. Теперь же она обнимает Белль в ответ и едва слышно задает вопрос, пряча лицо в складках ее накидки: — Неужели это все правда? Неужели никто кроме нас не может этого сделать? Никто кроме меня? Белль делает шаг назад и пристально смотрит на Венди: — Если бы только был какой-нибудь другой способ, я бы ни за что тебя не потревожила. Невозможно не поверить в искренность Белль. Хотя Хен Вен рассказал ей многое, именно честность Белль в конце концов придает Венди уверенность, и она понимает, что никто кроме нее помочь не в силах. Бэй и Эмма прерывают свой разговор и умолкают, стоит женщинам появиться на пороге. Венди достаточно одного беглого взгляда на обеспокоенное лицо Бэя, как она тут же укоряет себя за то, что позволила себе сомневаться в их словах. Это ведь Бэйлфаер, ее друг, ее брат, мальчишка, который отказался от собственного счастья ради спасения ее семьи. Неужели теперь она не может сделать это ради его родных? И все же Венди не знает, что и думать обо всем происходящем с ней. Как так вышло, что им нужна именно она? Как она может быть истинной любовью Питера Пэна? В домике внутри холма темно и тепло. В очаге потрескивают поленья, пламя свечей бросает тени на стены, освещая комнату нежно-золотистым сиянием. На длинном деревянном столе стоит тарелка с ужином, за которым сидит тот, кого раньше знали как Румпельштильцхен. Теперь же от былой грозной славы не осталось и тени: руки, сжимающие ложку, трясутся, а выражение, застывшее на лице, отдает лишь безумием. Каждое движение дается ему с трудом и красноречиво свидетельствует о страхе и боли. Венди с ужасом наблюдает за происходящим и задается вопросом: что же такое с ним случилось, но тут же понимает, что лучше ей этого не знать. Но девушка пришла сюда не ради него; она здесь, чтобы помочь и ему тоже, но спасти она должна другого. Из-за приоткрытой двери за его спиной раздается какой-то странный звук. Спасительница тут же замирает, по привычке опуская руку на пояс, туда, где раньше было ее оружие. Бэйлфаер поворачивается к Белль, вопросительно глядя на женщину. — Он очнулся через несколько дней после вашего отъезда, — тихо объясняет она. — Может быть, именно в тот момент, когда вы нашли ее, — хриплым тихим голосом добавляет Румпель, указывая ложкой на Венди. Венди не знает, что и думать. Происходящее свидетельствует о многом, в том числе и об огромной силе, которой она обладает и которую не хочет признавать. Она не желает и думать о том, что ее появление здесь не столько одолжение, сколько признание. Но времени поразмыслить над этим у нее, тем не менее, нет — дверь со скрипом открывается. Питер, который теперь кажется ей выше, шире в плечах, все так же молод и привлекателен. Она удивляется: может быть после смерти он начал взрослеть так же, как и она вдали от волшебного острова? Но когда их взгляды встречаются, она видит тот же самый вопрос в его глазах. — Птичка? — его голос стал грубее. Она неловко переступает с ноги на ногу и заправляет за ухо выбившуюся прядь волос. И отвечает едва слышно. — Здравствуй, Питер.***
— Нет. Никто не удивлен отказом. Питер Пэн, связанный по рукам и ногам, обыкновенный смертный, останется в Сторибруке до конца своих дней? Питер Пэн вырастет, состарится, и навсегда будет связан с Румпельштильцхеном? — Ни за что. Бэйлфаер едва не рычит от досады, а Эмма роняет голову на руки и с ожесточением трет глаза. Белль тяжело вздыхает, стоя рядом с Венди, которая не произносит ни слова и смотрит на дверь, за которой спит Румпель. Он ушел почти сразу после того, как Питер сел за стол. Похоже, что эти двое, как и прежде, не выносят друг друга. Венди, увы, слишком мало знает о волшебстве, чтобы подвергать сомнению последствия его действия. — Как вы вообще до такого додумались? — спрашивает Питер с нотками прежнего презрения в голосе, — Ваша Королева бог знает где и вытворяет бог знает что, Темный уже на ладан дышит, а всю мою силу вы предусмотрительно забрали. На этот раз, сквозь зубы, с плохо скрываемой злобой, отвечает Эмма: — Есть волшебство и посильнее твоего. Питер с насмешкой поднимает брови и с презрением смотрит на всех как король, которым он был когда-то. — Уж не ты ли собираешься это делать? — Она не может, — встревает в разговор Белль, а голос ее звучит громко и уверенно, как и всегда. Венди не может не восхищаться ее стойкостью и смелостью перед лицом невзгод и кажущихся непреодолимыми обстоятельств. Кажется, что вера в доброе несмотря ни на что живет в ее сердце. Неудивительно, что она вскружила голову Темному, превратившись из пленницы в возлюбленную. При этом невольном сравнении внутри Венди все сжимается. Мальчишке, что сидит напротив, она была совершенно не нужна. Она незаметно для всех остальных лишь крепче обхватывает плечи руками и пытается не позволить гнетущим сердце сомнениям и сожалению завладеть ее разумом. Они верят в нее. И самое малое, что она может сделать, — это попытаться: ради Бэя и Эммы, и ради Белль, преодолев свои собственные страхи. Ее осторожные движения не остаются незамеченными. Питер перехватывает ее взгляд через стол и постепенно в его глазах появляется понимание, на смену которому приходит ужас. Он вскакивает с места с невесть откуда взявшимся проворством. Табурет, на котором он сидел, с грохотом катится по полу, в то время как он смотрит на Венди взглядом, полным совершенно противоречивых эмоций. Он переводит взгляд с Белль на Бэя, затем на Эмму, безмолвно обвиняя каждого из них, пусть и в разной степени, и как ни странно на его лице застывает замешательство, когда, наконец, его глаза вновь останавливаются на Венди. Затем он срывается с места, и впервые за все время с тех пор, как он пришел в себя, меряет комнату длинными энергичными шагами, пытаясь дать выход охватившему его волнению. Его пальцы смыкаются вокруг запястья Венди, и одним рывком он поднимает ее на ноги. — Нужно поговорить, — бросает он ей и тащит девушку к двери. Ей и в голову не приходит сопротивляться, но Бэй хватает ее за другую руку. Она застывает между двумя мальчишками, которые и без того так долго распоряжались ее жизнью, что теперь ей совершенно не хочется вновь возвращаться к этому. Она отдергивает обе руки, вырывая свое запястье из цепких пальцев Питера чуть резче, чем у Бэя, и впервые за все время становится между ними. За все сто с лишним лет ее жизни они впервые встретились все вместе при таких обстоятельствах. Сначала она поворачивается к Бэю, становясь спиной к Питеру, и потому не видя мрачную тень, что скользит по лицу юноши и тут же исчезает, и кладет руку на плечо своего названного брата. — Бэй, мне нужно с ним поговорить, — тихо произносит она, — может быть… может быть я смогу помочь как-нибудь иначе. Вы ведь не просто так привели меня сюда. Позволь мне помочь тебе хотя бы в этот раз. Пожалуйста. Несколько секунд Бэй размышляет над чем-то и неохотно кивает. И предупреждает Питера, глядя на него поверх Венди: — Стойте на поляне. Не уводи ее в лес. Если ты хоть пальцем ее тронешь, я тебя убью. В ответ на его угрозы Питер самодовольно усмехается, точно так же как и раньше, и Венди хочется с размаху дать ему пощечину, когда он ядовито произносит: — Не сможешь. — Смогу, — невозмутимо и решительно отвечает мужчина, и Питер моргает. Затем он качает головой и улыбается. Рука Венди вновь оказывается в его ладони, и он произносит: — Ты мне всегда нравился, Бэйлфаер. Венди вонзает каблуки в земляной пол и вырывается из его рук. Она не произносит ни слова, шагая мимо него и оказываясь на улице, где холодно и идет дождь. Она отходит как можно дальше от домика, оставаясь при этом в пределах видимости одного из окон. Питер не хочет, чтобы их услышал кто-нибудь из присутствующих; она же хочет, чтобы их хотя бы было видно. — Говори, — она резко поворачивается к нему лицом и накидывает капюшон на голову. Время идет к вечеру и становится холоднее. Венди прячет руки в карманы и ждет. Питер наклоняет голову, ему плевать на погоду, как и всегда, и произносит: — Тебе идет этот наряд, Дарлинг. Венди медлит и пристально смотрит на него. Теперь она знает, как держать себя в руках и не дать ему ни единого шанса наслаждаться вспышками ее гнева. Она провела столетие в Неверленде, где раз за разом ему удавалось провоцировать ее, задевая своими колкими словами и с удовольствием наблюдая за ее реакцией. Время, проведенное дома после возвращения, закалило ее. В ней не осталось и следа от той застенчивой леди Викторианской эпохи, которой она была раньше. Наконец, Питер выдыхает и прислоняется спиной к дереву. Он переводит взгляд куда-то вдаль, туда, где сквозь оконное стекло за ними в открытую наблюдают Бэй и Эмма, готовые по первому зову ринуться на помощь, и уверенно заявляет: — Не знаю, зачем они притащили тебя сюда — все равно ничего не получится. — Знаю. В ответ на эти слова он поворачивает голову и их взгляды встречаются. Она, в свою очередь, продолжает, проглотив ком в горле, до тех пор, пока не начинает задыхаться: — Ты не способен любить. И даже если бы ты мог… Она замолкает, переводя взгляд на тени позади деревьев. Их она не боится. Они движутся вместе с шелестящей на ветру листвой. Эти тени подчиняются одному только солнцу. — Ты глупая девчонка, — выплевывает Питер. Венди с достоинством выдерживает его выпад и не смотрит на него. Он же продолжает: — Ты пришла сюда, в логово самого дьявола, и чего ради? Чтобы снова помочь своему дорогому Бэйлфаеру? В том, как он произносит имя Бэя, сквозит бессильная злоба. Венди с жаром отвечает: — Я люблю его. Не думаю, что ты это когда-нибудь поймешь. Питер фыркает, в каждом его движении сквозит напряжение, а руки с остервенением сжимаются в кулаки: — Конечно же, любишь. Но теперь у него новая светловолосая подружка, птичка. Зря стараешься. — Ты идиот, если считаешь, что я люблю его в этом смысле. Бэй — мой друг, мой брат. У тебя ведь он тоже когда-то был, забыл? — Венди понимает, что нашла его слабое место, когда в глазах юноши мелькает неприкрытая боль, — Ты думаешь, что знаешь, что такое любовь, Питер, но это не так. И все же ты раз за разом отказываешься это признать, и в этом и есть твое величайшее притворство. — Мне не нужна любовь. Мне не нужна ты. — А я сюда пришла не ради тебя, — наконец, она теряет самообладание, вновь превращаясь во вспыльчивую девчонку из Неверленда, — я здесь, чтобы помочь тому, кого люблю, и это не ты. — Как же, — грубый голос Питера полон горечи и яда, — так я тебе и поверил. Давай, рассказывай дальше свои сказки. — Когда-то тебе нравились мои сказки. — Когда-то мне нравилась ты. После этих слов оба замолкают. Он не собирался этого говорить, она не готова была это услышать. Еще много лет назад она надежно закрыла свое сердце от него. И теперь была совершенно не готова к тому, что он пойдет на таран. Он вообще должен был быть мертв. — Я ненавижу тебя, — с отвращением произносит она, — ненавижу всей душой. Ты омерзительное, ужасное чудовище! Я вообще не должна была сюда приходить. Не знаю, о чем только они думали. Она разворачивается, бормоча себе под нос что-то об обманувшем ее поросенке, и устремляется прочь быстрее, чем он понимает, что происходит. Уже в следующую секунду он хватает ее за руку и рывком разворачивает к себе так, что она утыкается лицом ему в грудь. — Ты не это хотела сказать, — хрипло шепчет он, — ты бы не пришла сюда, если бы ненавидела меня. Но ты пришла. Ради меня. — Я пришла сюда ради себя, — парирует она, — и только зря потратила время — я не должна была надеяться, ждать, желать — все, что я когда-либо получала от тебя в ответ… Он резко наклоняется и накрывает ее губы своими. Поначалу она пытается сопротивляться, потому что, несмотря на все, что между ними было, они никогда не целовались. — Птичка, — выдыхает он ей прямо в губы, — поцелуй меня. Он запускает руки под капюшон, касаясь ладонями ее затылка, и крепко прижимается к ней губами. Она пытается возразить, но ведь она здесь именно за этим: она — истинная любовь Питера Пэна, а спасти его может только поцелуй истинной любви. Белль уже выполнила свою часть плана с помощью Румпеля, а Эмма закончит заклинание, если все получится. Если все получится. Если все получится, она спасет Питера и Румпеля, и всех обитателей Зачарованного Леса от Злой Волшебницы из Оз. Если все получится, она, наконец, выплатит свой долг Бэю, и вернет ему семью, которой он пожертвовал ради ее братьев. Но если все получится, она вместе с тем выдаст свою самую большую тайну; то, что она сама отрицает в глубине души. Если все получится, то весь мир узнает о том, что она любит этого мальчишку, чьи губы и язык сейчас жадно касаются ее в отчаянном поцелуе, заставляя открыть рот — другого она и не ждала. И если все получится (есливсеполучитсяесливсеполучитсяесливсеполучится), Венди понятия не будет иметь о том, как быть той, кого смог полюбить Питер Пэн. Язык Питера проникает в ее рот, и она стонет, из последних сил цепляясь руками за его плечи. Она чувствует тепло — гораздо большее, чем можно было бы предположить, при условии, что их тела крепко прижаты друг к другу — и это тепло исходит от их сердец. Внезапно, их словно накрывает невидимой волной, и Питер отрывается от ее губ, тяжело дыша. Он падает на колени, и она следом за ним, в последний момент успевая поймать его, прежде чем он валится на бок. Она слышит, как с грохотом распахивается дверь домика, слышит глухие шаги бегущих к ним людей, но все ее внимание сейчас приковано к Питеру, который требует его с хорошо знакомой ей жадностью. Он сжимает ее пальцы своими и опускает руку себе на грудь, где теперь размеренно бьется его сердце. — И не говори потом, что я ничего тебе не дал, птичка.***
В конце концов, все получается.