Fiore

Здравствуй, читатель. Зачем я пишу это? Хочу лишь убедить тебя, что я не умалишённый. Или себя? Я правда не знаю, видел ли то, о чём напишу здесь, или это просто плод моего воспалённого воображения. Но я всё равно поведаю тебе об этом. Поведаю, в надежде, что ты, узрев предзнаменования, бежал. Не относился к этому скептически, как я, вплоть до момента, когда увидишь… Я был матросом Английского торгового судна. Мы отчалили из порта и должны были вернуться через год. По торговому пути мы собирались пришвартоваться лишь три раза, поэтому на судне, помимо груза, было огромное количество припасов и пара рыбаков. Я не знаю зачем капитан приказал взять их с собой. По идее, они должны ловить рыбу прямо с судна. Не думаю, что на дрейфующем корабле можно рыбачить. Но никого это не волновало. Через два месяца мы благополучно прибыли в порт торгового городка. Я даже не помню его названия. Небольшой провинциальный городок, который жил за счёт рыбалки и мелкой торговли. Народ в ней очень суеверен. Мы решили переждать приближающийся шторм, и капитан приказал привести судно в порядок. После трудоёмкого ремонта «Гордиеры», так называлось судно, мы всей командой, кроме, разве что, капитана и пары часовых, отправились в трактир. Маленькое здание, вывеска которого чуть ли не падала нам на головы, не могла вместить весь состав, поэтому некоторым пришлось искать приют в домах местных. Ну, а тех, кого не впустили и в дома, пришлось идти обратно на корабль. Ветер разгулялся не на шутку, еще вечером повалив несколько молоденьких деревьев в садах жителей. Ночью стало еще хуже. Ливень. Гроза рассекала небо, казалось, на несколько частей. От грома дрожали стёкла. Вот-вот и небосвод упадёт. Мы, моряки, были привыкшие к козням погоды, но вот трактирщик и его дочь, которые спали в соседней комнате, явно суетились, не могли найти себе места в эту ночь. Я тоже не сомкнул глаз. Мысли мои заполнил рассказ о чудище, что живёт на острове далеко от сюда. Я не воспринимал это всерьёз, просто пытался представить его. Воссоздать в голове образ этого исполина. У меня так и не вышло. Спустя время, в глаза мои ударило восходящее солнце. Ни капли не отдохнувший, я отправился обратно на судно. В этот день я был очень вялым, раздражительным. Даже капитан отметил перемены в моём поведение. Я же, списав это на недосып, прятал чувство необъяснимой, неожиданной тревоги. В голове крутилось имя древнего божества болот. Чёртов народец, рассказавший мне о нём. Ближайшие несколько дней я плохо спал. Просыпался в холодном поту и не мог вспомнить, что напугало меня до дрожи в моём сне. Оставалось только чувство собственной беспомощности и ничтожности. Ощущение, будто я совсем мал, хотя слыл я крепким телосложением и высоким ростом. Не предавая должного внимания ни усталости, ни ночным кошмарам, продолжал делать свою работу на судне. Спустя две недели я стал совсем плох. Мешки под глазами, вялость, недостаток сил. Капитан стал подозревать меня в каких-то ночных приключениях. Пару раз он, кажется, даже проверял, сплю ли я. Товарищи по команде тоже были сильно обеспокоены, ведь я стал разговаривать во вне. По их словам, я издавал невнятные гортанные звуки, а после то ли молился, то ли клялся в чём-то речитативом. Говорил я не на родном языке, хотя кроме английского мне никакой язык не знаком даже близко. Тревога посла вместе с моим недосыпом. Я боялся спать, осознавая, что мне снова присниться тот же самый сон и я не запомню его. Я даже пообещал себе, что если я и вернусь домой, то больше никогда не выйду в море. Пока мы плыли, мне становилось всё хуже. Но однажды я услышал крик с мачты «Земля!». Капитан сразу же схватился за подзорную трубу и с недоумением на лице наблюдал одинокий клочок земли. Почему с недоумением? Потому что его не было на карте. А капитан – человек опытный и не раз ходил по этому маршруту. Приказ был очень предсказуем: подплыть ближе и отправить на остров людей в целях исследования. Через милю корабль сел на мель. Мы помогли спустить шлюпки и отправили первопроходцев, а сами остались на корабле в ожидании вестей и пытаясь отправить судно вплавь. Весь день команда, по пояс в воде, пыталась решить проблему, но корабль не сдвинулся с места. Затем пришло время отбоя. Шлюпки должны были вернуть к утру, рассказав о причудах новой земли, но они не вернулись. Подождав еще день, капитан приказал отправить еще несколько людей. Последним матросом, который остался на судне, был я. Из-за неполадок со здоровьем, меня не хотели упускать из виду лекарь и его помощник. Спустя неделю никто не вернулся с острова. Рыбаки сослужили нам хорошую службу, каждый день кормя нас рыбной похлёбкой. Правда, вкус у неё был какой-то странный. Будто отдавал тленом, разложением. Но у нас не было выбора. Требовалось экономить провизию. Капитан уже было отчаялся, но на утро восьмого дня к судну прибило шлюпку. В ней сидел Морти, матрос, как и я. Он что-то бормотал и странно жестикулировал. Когда его подняли на борт, он забился в угол в трюме и отказался что-либо рассказывать. Глаза его были безумны. Ранее я видел такие глаза лишь у одного человека. Это был юнга с военного судна. На это судно напили пираты. Вырезали всю команду, оставив лишь мальчонку в живых и отправив его на лодочке до ближайшего порта. Несколько дней капитан пытался доведаться у Морти, что же произошло на острове, но матрос говорил только когда голоден. Конечно, если не считать его постоянного бормотания о живых водорослях и топях. Вскоре он скончался. Умер с открытыми, излучающими ужас глазами и истошным воплем. На следующий день мы, оставив судно, отправились на остров. Капитан, помощник капитана, квартирмейстер и лекарь отправились на шлюпке, на которой прибыл Морти. Все остальные вброд. Уже на береге мы недосчитались еще двоих. Помощника лекаря и боцмана. Капитан приказал начать поиски. Все, кто остался от команды, разбрелись по берегу и, выкрикивая имена пропавших осматривали горизонт. Только я один, упав на колени, смотрел в чащу леса. Она чем-то заворожила меня. Тело совсем не слушалось. Я чувствовал какое-то трепетание внутри. Какой-то странный восторг, параллельно со страхом заполонили меня. Привёл в чувство меня лекарь. Он посоветовал мне отдохнуть, пока все остальные разобьют лагерь. Я лёг прямо на песке. Мой сон был чистым, спокойным. Никаких кошмаров, никакого чувства ничтожности. Лишь мягкая игра флейты и чаща, которая медленно обволакивала меня. Я бы с радостью не просыпался, знай то, что происходило наяву. Разбудил меня страшный шум, треск дерева и обеспокоенные крики. Первое, что я увидел, поднимаясь с песка – корму нашего судна, уходившее под воду. Солнце сопровождало его, опускаясь за горизонт и озаряя вся вокруг кроваво-красным оттенком. Оно было на мели...Мы ведь сели на мель. Как оно могло затонуть? Я непонимающе смотрел на погружающийся под воду нос «Годриеры». Все, кто был на берегу, тоже затихли. Минута молчания в честь ушедшего под воду корабля? Вряд ли. Скорее всего, минута молчания в честь всех нас. Как мы доберёмся домой? Пока я спал, товарищи по команде разбили небольшой лагерь, срубили деревья, а рыбаки гарпунами наловили немного рыбы. Меня уже тошнило от этой похлёбки. Но что я мог поделать? Еды больше не было…После ужина все, утомлённые, легли спать. Остался сидеть на берегу лишь я один. Я достаточно отдохнул и теперь не знал, чем же себя занять. Около часа я бродил по песочному берегу взад-вперёд, вырисовывая загадочный узор из следов, а затем решился отправиться вглубь острова. Быть может, я смогу отыскать что-то съестное? Соорудив импровизированный факел, вымочив его в смоле и озарив его пламенем, я двинулся в темноту зарослей странных тропических растений. Возможно, это было не самой лучшей идеей, идти туда одному. Еще и ночью. Но, признаться честно, я чувствовал какую-то тягу. Будто что-то звало меня. Перейдя черту, где заканчивался лунный свет, я погрузился в темноту. Казалось, даже факел не освещал ничего вокруг. Я шёл интуитивно, прислушиваясь к внутреннему зову. Казалось, я летел над землёй, настолько ровной была дорога и настолько плавной была моя походка. Сколько прошло времени? Как давно я вошёл сюда? Факел уже давно выгорел полностью и мне пришлось его бросить и отдаться тьме окончательно. Мир вокруг замер. Я не слышал ни птиц, ни животных, ни шума ветра, ни шелест листвы и травы. Даже я не мог издать и звука. Я пытался кричать, но мой голос будто поглотила, впитала в себя словно губка, чёрная бездна. Вскоре меня начало одолевать отчаяние. Я всё еще слышал тот зов, всё еще следовал ему. Но тревога наполняла сердце. Где я нахожусь? Насколько же огромен этот остров? Где пропавшие еще до нашего прибытия моряки? Почему же я раньше не задавался этими вопросами? Почему мы просто не подождали следующие торговое судно? Где я нахожусь? Кто правит здесь? Как ему повиноваться? Далее я ничего не помню. Я очнулся на поляне, среди пальм и какой-то травы. Солнце было уже в зените и светило мне прямо в глаза, заставляя быстро прийти в себя. На песке поблёскивало лезвие ножа. Лезвие в крови. Руки в крови. Одежда в крови. Что я наделал? Это ведь не моя кровь. Я цел. Никаких ран. Прежде, чем я успел придумать более-менее вразумительный ответ, я решил оглядеться. Очень зря. Рядом, пригвождённое к дереву ножами и насаженное на импровизированные колья, находилось изуродованное тело капитана. Лицо представляло из себя ужасную, безобразную смесь из песка, крови, бурого цвета грязи и изломанных костей. Узнал я его лишь по перстню на руке. Знак Ост-Индской компании. Руки были сломаны как минимум в 2 местах. Из них торчали обломки костей. В ноги вогнаны колья. Видимо, чтобы тело не рухнуло на песок. В шею и горло вогнаны ножи. Вогнаны по рукоять. Оцепенение. Моё тело будто заставляло меня созерцать этот ужас, пробуждая внутри еще более страшное чувство. Когда же наконец я вновь овладел своими ногами - бросился прочь что было мочи. Смутно помню этот забег. Кажется, я врезался в несколько деревьев. Затем споткнулся. Свалившись на песок, я с трудом поднялся на четвереньки. Стоило мне вспомнить…Меня стошнило. После же я пробрёл еще около получаса и потерял сознание. Я не уверен, привело меня в сознание чувство голода, обезвоживание или странная, примитивная мелодия, которая, казалось, звучала в самой голове. Стараясь забыть, убрать из головы эту мелодию, я медленно поднялся на ноги. Всё тело ныло, из-за боли в животе было очень сложно выпрямиться. Ноги отказывались слушаться, из-за чего приходилось опереться на рядом стоящее дерево. Не уверен, сколько времени прошло, но была ночь. Свет луны пробивался сквозь заросли, почти ничего не освещая. С трудом напрягая глаза, чтобы различать хотя бы контуры деревьев, я побрёл куда-то вперёд. Спустя пару метров споткнулся о что-то. Упал. Я издал настолько жалобный, тошный звук, что мне самому стало себя жаль. Исчезло вообще какое-либо желание сопротивляться. Что, если мне суждено умереть здесь. После совершённого преступления. Ужасной расправы. Возможно, это моё наказание? На глазах выступили слёзы. Не смог сдержать чувств. Так я и пролежал на земле, тихо рыдая, пока не отключился снова. Мне снился прекрасный сон. Я вернулся домой и ютился в постели после сытного жаркого. Под блеклый огонёк свечи, старался прочесть хотя бы пару строк из книги. Но затем сон овладел мною. Я очнулся и не поверил своим глазам. Сидел я на стуле, больше похожем на трон. Стол, заполненный различной едой и питьём стоял прямо передо мной. Недолго раздумывая, я прильнул к кубку, наполненному, кажется, вином, чтобы утолить жажду. Затем принялся и за еду. Зажаренное мясо, дичь, какие-то неизвестные мне фрукты, ягоды. Я с жадностью хватал всё, до чего мог дотянуться. Лишь после того, как я вдоволь насытился, мне пришло в голову осмотреться. Небольшое, больше похожее на сарай, помещение. Сделано оно, видимо, исключительно из древесины. Радости моей не было предела. Кто-то живой есть на этом острове. Кто-то, кто не желает мне зла. Откуда-то снова послышалась это простая, примитивная мелодия. Кто-то играл на флейте. С трудом поднявшись, я побрёл наружу. Отворил дверь. В глаза мне ударило яркое солнце, из-за чего я зажмурился. Пришлось некоторое время прикрывать глаза рукой, пока я не привык к свету. Тогда я убрал и руку и увидел это. На поляне, окружённой деревьями, прямо в середине, на пне сидело неизведанное существо. Оно было чуть больше среднего человека как в ширь, так и в высоту. Вместо рук были покрытые слизью, мерзкие на вид, извивающиеся щупальца. При чём их было далеко не два. Почти всё тело этого чудища было покрыто водорослями, но из-под них выглядывали множество маленьких, припухших глаз с бегающими, кроваво-красными зрачками. Ноги же были покрыты какими-то наростами, маленькими роговыми отростками. Что до головы…Я боюсь вспоминать это. Так что прошу прощения, но описать её я не смогу. Я всей душой хотел бы извлечь из памяти даже общий её вид, а вспоминать все детали для меня равносильно смерти. Звук флейты становился всё громче. «Ты сослужил мне хорошую службу. Твоя жертва была принята. Я благодарен и вернул долг», - послышалось на ряду с музыкой. Я оцепенел. Страх не давал пошевелить даже пальцами. Рот мой открылся в немом крике. Дрожь отдавала по всему телу. «Но этого недостаточно. На моём острове, кроме тебя, есть еще один человек», - снова прозвучало в моей голове. Чудовище протянуло несколько щупалец в сторону. Мой взор невольно обратился туда же. Там, привязанный к дереву, стоял лекарь. Его глаза уже совершенно ничего не выражали. Он умер внутри. Осталось лишь тело. По крайней мере, эта мысль утешает меня сейчас. «Убей!» - прозвучало в голове и отбилось эхом от черепной коробки. «Убей! Убей! Убей! Освободи себя! Принеси в жертву ради жизни своей!» - это повторялось и повторялось, сводя меня с ума окончательно. Я не мог…Поддавшись смятению, я легко повёлся на это. Тихо, почти что шёпотом, я сам повторял эти слова. Ноги медленно подчинились мне. Я побрёл, повторяя речитатив, заданный в моей голове. Где-то за два метра до несчастного, я достал нож из ножен и крепко схватился за рукоять. Кажется, перед ударом я увидел в глазах врачевателя какое-то облегчение. Возможно, я придумал это, чтобы утешить самого себя, но…Это не изменит произошедшего. Один сильный удар пришёлся в область груди. Затем множество других по всему туловищу. С каждым ударом я слышал сдавленный крик, который вскоре перешёл в стон и вовсе пропал. Кровь лилась по рукам, брызгала на одежду, лицо, а я всё продолжал монотонно повторять заклинание. Лишь тогда, когда тело жертвы было похоже на решето, я остановился. Нож выпал из рук, тело обмякло и я свалился наземь. То мгновение, когда я осознал, что сделал, я помню до сих пор. Я почувствовал себя таким ущербным, низким, жалким человеком. Я отобрал жизнь у другого ради своей. Я подчинился этому уродливому, кровожадному существу. Сделал то, что он просил. «Молодец, - с явной насмешкой отразилось в мыслях, - теперь можешь идти. Я дарую тебе жизнь за принесённые жертвы». В глазах потемнело. Я снова погрузился в мир снов. Я пришёл в себя уже в шлюпке. При чём, я явно сам отплыл с острова, так как способность мыслить вернулась ко мне, когда я держал в руках вёсла. Про то, как я добрался домой, я мало что помню. Кажется, меня подобрал военный корабль. По прибытию, меня распорядились отправить сюда, в клинику для душевно больных, ссылаясь на то, что я всё плавание бормотал что-то. Часто повторял лишь одно слово. Фиор. Это имя. Имя, которым называли жители того портового городка языческое божество.