Наша белая сирень.

pov Алекс       Я был зол на всех, но в то же время моё сердце твердило, что надо было дождаться или позвонить. Светка бы с радостью подкинула их номер, да ещё и стояла бы над душой и советы давала.       Но и она виновата. Злость всколыхнулась вновь при воспоминании о том, как Света снимала нас на телефон. И уж точно, запись видела и её подружка.        Первыми я увидел наших сплетниц-бабуль, которые уже с самого утра обмывают всем косточки. Увидев, чьи на этот раз, я скривил губы в ироничной ухмылке. Надо же.       Итак, новостью дня сегодня являлась Светлана. Сестра стояла около раскидистого дерева, и строчила смс-ки, не замечая любопытных взглядов. — Что ты делаешь здесь? — Кёся, — выкрикнула радостно она и повисла на мне. — Прости, прости. — Может не здесь? — я кивнул в сторону бабулек и в особенности на бабу Дарью. Она, кося на нас своим «профессиональным» взглядом, успевала отвечать на вопросы и делать свои смелые выводы. — Здравствуйте, — поздоровался вежливо я. Но тут же решил выплеснуть свой негатив. — И, баб Дарья, это моя сестра Светлана, а не та, кем вы мечтали стать.       Бабки разинули рот от возмущения, дед Василий, растянулся в улыбке и подмигнул, а два соседских парня, не стесняясь, стали ржать. А мне-то что? Душу отвёл и не так сильно зол на сестру, которая прятала улыбку, вот только озорные глазки посверкивали.       В квартире мы молча разбежались, я в сторону своей комнаты, она в сторону кухни. Знает, как задобрить меня, вон даже запах пирожков с капустой уже учуял мой нос.       Осмотрев себя в зеркале, я констатировал факт, что выгляжу влюблённым и очень грустным человеком. Мои глаза не такие яркие, чуть бледная кожа, растрёпанные волосы. Но как только вспомнил, как близнецы меня сегодня целовали, увидел совсем другой облик. Розовые щёки, яркость глаз, прикусываю нижнюю губу, а тело чуть выгибается от воспоминания.       Стряхнув их, поспешил в кухню. — Алекс, — не выдержала всё же сестра, когда я почти допил чай с булочками. — Ты прости меня, я просто хотела доказать тебе, что быть геем не так уж и страшно. Они такие же, как мы, только выбирают другую любовь — нетрадиционную. Меня задела твоя пренебрежительность к ним, вот и решила доказать тебе обратное. Мне Яна подсказала, где найти хороших парней, а потом я уже выбирала из всех самого лучшего, вот только не рассчитывала, что оба на тебя клюнут. — Слышь, сваха, — я был недоволен, что во всём этом ещё фигурирует имя Янки. Вроде, как в семье всё это должно остаться, но что-то говорит, что я ошибусь. — Случайно, ты не знаешь, где запись, что ты делала в телефоне тогда. — Я… я…— Светлана замялась, отчего я почувствовал вновь волну злости. Так, спокойно, убить успею.       Видя мой взгляд, она попятилась, понимая, что я в не очень хорошем настроении. — Свееет? — растягиваю её имя, а сам медленно встаю, — где запись? — Кёся, … видишь ли, … она осталась у Яны. Поверь, — затараторила быстрее она, — тогда я поехала к ней. Я была в возбуждённом состоянии… Вот и показала… Кёся!!!       Всё я зол!!!! Реально!!!! Спасай коров, хавайся у бульбу!       Кидаюсь вслед за сестрой, которая попыталась сбежать, ловлю около выхода, перекидываю через плечо и несу на улицу.       Несколько раз шлёпнул по попе, чтобы не кричала и не брыкалась, несу на улицу. И под удивлённые, но уже предвкушающие новые сплетни, взгляды, которыми нас провожали все, кто был во дворе нашего дома, несу свою сестру дальше.       Остановился около автобусной остановки.       Вся красная как рак, она нервно одёргивала майку, при этом зло, но виновато посматривала на меня. — Так, слушай меня и запоминай. Едешь к Янке, забираешь запись и уничтожаешь. Все! Ты меня поняла? Затем едешь к родителям, и желательно, пока не исправишься, сюда не ногой. Я позвоню родителям, пусть придержат твой пыл. — Но, братец, — завыла сестра, понимая, что тогда ей придётся несколько месяцев быть под неусыпным контролем родных. Я-то это проходил, теперь ей придётся испробовать. — Я знаю, что я брат! Думаю, что тётка Соня точно будет рада показать свою любовь, а так же то, как надо вести себя юной леди. — Кёся, нет! Лучше мама!!!       Я видел, как в её глазах появляется паника, но сегодня я на весь мир зол. Разворачиваюсь, но меня останавливают руки сестры и мольба во взгляде. — Кёсь, пожалей меня. Ты же потом будешь сам жалеть, что повёлся на злость. — Пожалею, но это будет потом, — Я устало посмотрел на неё. — Свет. Ты решила затронуть мою жизнь, без моего ведома. Теперь прочувствуешь это на своей шкуре.       И уже не слушая сестру побрёл домой. Устал очень. Захотел всё с себя смыть. Весь этот день, чтобы потом забыться сном.

***

      Контрастный душ позволил мне немного взбодриться, но не отказаться от мысли, что Светке нужна «опека» тётки Сони.       Выбрался из душа и, не вытираясь, обмотал полотенцем бёдра, а затем побрёл в прихожую, где висел стационарный телефон и записная книжка.       После нескольких протяжных гудков мне ответил приятный женский голос. — Здравствуйте, тёть Соня, это Александр. — Здравствуй. Что проблемы с сестрой? — сразу же спросила или констатировала факт?       Тёть Соня или София Яковлевна, была завучем в моей школе, так что мне первому доставалось, и я обязан был стремиться к лучшему везде. Так что после ухода из школы, мы перестали видеться так часто.       Она всегда порывалась воспитывать меня и сестру, вот только из-за того что Светлана была любимицей отца, ей не досталась большая часть «любви» тётки. — Да. Надо попридержать её пыл. — Что, успела посидеть на твоём горбу? — в трубке раздался смешок. — Ладно, я завтра приеду к Ларисе и погощу пару месяцев. — Спасибо, — я был искренен, хотя невольно подумал, что сочувствую тому, кто женится на её дочери. Достанет и святого.       Я приготовился слушать её очередные нотации и вопросы, но впервые женщина ограничилась парой фраз и положила трубку.       В дверь позвонили. — Светка, я же сказал,… — раздался мой рык, и я открываю нараспашку двери.       Я запнулся, потому что на пороге стояли близнецы и пялились на меня. Нервно дёрнул носом, и зло смотрю на них. А они не замечают моего взгляда. Эти самцы вылизывают меня своими взглядами.       Только сейчас понял, что я ещё мокрый, и на мне лишь полотенце. Ойкнув, я попытался закрыть двери. Ага, пытался. Я только сделал шаг назад, когда эти «одинаковые с лица» быстро переглянулись, и моя тушка оказалась на плече у одного, а другой, прихватив ключи, закрывал двери. — Положи, где взял! — рычу на них, а те молча тащат на улицу. Попытался слезть и получил шлепок по заднице. — Эй, а ну прекрати! — Не дёргайся, а то упадёшь, — был мне ответ. — Тогда поставь. Немедля! — Тут пол грязный, да и простудишься. — А не хрен тащить меня из дому. — Там мы вряд ли побеседуем. А вот у нас — сможем, потому что нет гостей и… свидетелей.        Ясно, по реплике это Костя, будущий адвокат, а несёт Егор. — Вы понимаете, что меня позорите? Сейчас там, на улице, клуб любителей языка. — Ничего страшного. Им полезно поговорить, да и ты тут больше не будешь жить. — Это ещё почему?!       Пытаясь выпрямиться, я упирался руками в спину Егора, стараясь посмотреть на Костю. — Потому что будешь жить с нами. — был мне утвердительный ответ.       Я завис от этой новости. Сердце и душа ликует, и лишь мозг фиксирует, что мы вышли на улицу, где и впрямь народа поприбавилось.       В первых же рядах — баба Дарья, чей голос разносился по всему дворику, он-то первым и замолчал.       Невольно представил, что все видят, захотелось заржать. Это надо же, первая сплетня ещё не остыла, как на очереди другая. Сначала я нёс сестру, теперь меня почти голого несут через дворик парни. — Алекс, — услышал чей-то голос из этой разношёрстной толпы. — А это кто тебя тащит?       Гениальный вопрос! Я-то их знаю от силы, если собрать всё время, три часа. — Женишки, — ляпнул я, а парни прибавили шагу.       Я успел заметить композицию: «К нам едет ревизор», когда меня запихали в машину, и мы уехали.

***

      Мой мозг еле-еле просыпался, когда что-то меня привлекло.       И это не связано с тем, что всё тело побаливает, но ещё ощущает эйфорию прошлой ночи, когда близнецы дарили ему ласки, с некоторыми болевыми прикосновениями, от которых больше разжигалась страсть и стремление прочувствовать это не раз и не два.       Рядом со мной прогнулся матрас, и я ещё больше почувствовал это.       Запах сирени. И к нему присоединились касания, лёгкие, нежные, волнующие.       Мои глаза открываются. Я увидел Егора, который сидит в ногах и смотрит на меня, а Костя примостился рядом, и веточкой сирени очерчивает контуры моего лица. — Доброе утро, — сиплю я из-за того, что вчера самозабвенно кричал от их прикосновений. — Доброе, — шепчет Костя и касается моих губ лёгким поцелуем.       Я был готов вновь раствориться, но на место Кости ко мне теперь прикасаются губы Егора. — Ты наша сирень, — твердит он, и я соглашаюсь. — Ваша, — ведь это правда.       Вчера мы приехали к ним домой. Это был дачный поселок, что находился в чуть больше получаса от города. Высокий забор и красиво ухоженная земля рядом с двухэтажным домиком. Одна стена из затемнённого стекла, через которое видна гостиная зона.       Дав немного полюбоваться, меня вновь подхватили на руки и внесли в дом. — Невесту внесли, как-то не традиционно, — хмыкнул я, отчего вновь получил шлепок. — Эй, я адвокату буду жаловаться. — Жалуйся, вот он, рядом, — улыбается Егор, но бережно ставит на ковёр. — Этому адвокату я не могу верить, как и тебе, вы заодно, — сделав шаг от них, я уже не играючи, смотря в их глаза, спросил, — Почему вас не было, и зачем я вам нужен? — Ты наш, — был чёткий первый ответ. — Мы отлучались. Мы же не знали, что ты придёшь и надумаешь многое и не то, что надо. — А я такой впечатлительный, — огрызнулся в ответ, хотя первый ответ мне понравился.       Братья переглянулись, как будто переговорили мысленно, а затем Егор шагнул в мою сторону, и когда я, затравлено оглядываясь на него, вновь делаю шаг назад, натыкаюсь на Костю. Один обхватывает со спины, другой поднимает мой подбородок, и, удерживая в тисках своих пальцев, с нравоучением говорит, смотря мне в глаза: — Алекс, запомни, если мы говорим: «жди», то жди. Если мы говорим, что мы расходимся, значит, расходимся. И, если мы говорим, что ты наш,… — братья вновь переглянулись, — наша белая сирень, значит это так. — И не спорь, — шепчет мне Костя, опаляя своим дыханием моё ухо.       Меня от их слов и поцелуев повело, и я покорно принимаю, ласку, и я чётко мог сказать, кто как целует и кто ласкает. Мне нравится всё, и я отдаюсь их милости, чтобы получить то, что очень хотелось.       Меня вновь подхватывают на руки и несут в спальню, где кладут на зелёного цвета простыни.       Убирают все преграды, с меня полотенце, с себя всю одежду.       Они остановились лишь на несколько секунд, чтобы я полюбовался их телами, и может быть, дать возможность отказаться. Но я любуюсь ими и довольно мурлычу, когда они синхронно скользнули ко мне и я оказался в их руках, слыша тихие и желанные слова: — Наша белая сирень.