за двоих

Синяки и засосы — ничто против глубоких шрамов на их грязных темных душах. Они перестали чувствовать боль физическую, но от моральной всё ещё плачут. Они оба психи, вот только у Джорела стаж побольше будет. Как-то раз они по пьяни переспали, и с тех пор нет больше нормальной жизни ни для кого из них. Ни один вечер не обходится теперь без громких криков, драк и последующих сладких хриплых стонов. А утром — густой дым, в распахнутое окно уносящий с собой неприятные воспоминания. Мэтт стал курить больше после того, как осмелился сблизиться с таким ненормальным, как Деккер. А ведь на парня взглянешь и не скажешь, что он почти каждую ночь любовно избивает и трахает своего любимого. А Бьюсек разрывается на части, одна из которых ненавидит подобное проявление любви и хочет уйти, а другая слишком любит умелого гитариста с тысячей скелетов в шкафу. А скелетов, может, и больше — Мэтт давно сбился со счета. Как оказалось, Мэтт очень упрямый человек, раз все еще не оставил попыток как-то исправить Джея. Или помочь. Тот понимает, но не принимает. Говорит, что сам соберет себя по осколкам. Да только осколки уже стали пылью, и ничего тут не собрать. За Джорела плачет Мэтт. Плачет громко, с криками, с разбитыми телефоном и сердцем. Ему плевать на свою собственную, какой бы она ни была, но не плевать на боль Деккера. Он словно оборотень из того глупого сериала про подростков забирает чужую боль, и потом в одиночестве мучается. Бьюсек умирает за двоих и надеется, что умрёт только он один.