Шумный комочек энергии

*** Кэтрин действительно была слишком шумной, «глупой женщиной». Говорила то радостно и громко, подобно маленькому ребенку, то тихо и с слегка ощутимой горечью. Будущая журналистка всегда лезла к нему, (и не только) задавала по истине наивные и несвязанные между собой вопросы, записывала все это на диктофон. Обычно она просто раздражала его своим присутствием. *** Взволнованно переминаясь с ноги на ногу, Кэт попросила Шу научить ее играть на скрипке, а он… он отказался. Думал, она не справиться, и правильно. Однако огонек в глазах девушки заставил его усомниться. После долгих раздумий парень, все-таки, дал свое согласие. Девчушка старалась, искренне и невинно верила, что у нее все получится. Исполняя очередную сонату, она вкладывала малую, но частицу себя, своей души. Однако, отсутствие слуха взяло свое. Миллер играла очень неумело, и по настояниям самого учителя, она бросила эту затею… А ведь она так лелеяла мечту научиться. *** По одному лишь звуку шагов он всегда понимал, что идет она… Кэтрин. Правда обычно Сакамаки спал, точнее делал вид. Миллер доставала цветные резинки и делала ему много неряшливых хвостиков. Шу знал это, и позволял… *** Иногда Кэтрин уставала от всей суеты и садилась рядом с ним, взяв один наушник слушала классическую музыку. Будь то задорная, бойкая композиция, то тут же вскакивая, хватала вампира за руки, призывая танцевать. И он не противился… А если играла трагичная, спокойная, то прижималась к нему и что-то едва слышно бормотала. И они засыпали вместе… *** Парень очень ценил моменты, когда Миллер теряла надежду и переставала донимать его; увы, длилось это пару мгновений и вскоре она загоралась новой сумасшедшей идеей. Хотя, именно ее чрезмерное внимание скрашивало его скучное существование, и в какой-то степени он был благодарен ей за то, что та делала его жизнь чуточку разнообразней. *** «Люди — еда» — было жизненным принципом вампира, о другом речи быть и не могло. Он упрямо повторял себе и братьям, что Кэт для него ничего не значит, и это удавалось. Старший сын показывал полное безразличие к ней, как и ко всему остальному. Но время от времени Шу ловил себя на жалкой (по его мнению) мысли, что на важна ему. Неосознанно она сама привыкла к нему, привязалась к этому холодному как лед юноше. Изначально он ее интересовал из-за несговорчивости, ей хотелось узнать больше о нем; его страхах, мыслях… скрытых чувствах. (Ведь всем нам присуще любопытство). Взамен журналистка давала добровольно свою кровь за информацию (странно, правда?). Увы, ответы были либо неполными, либо… их вообще не было. Изредка ей удавалось немного разговорить его. *** Кэтрин шла… шла по заснеженному прекрасному саду. Девушка написала Шу письмо, мол, ей надоело быть жертвой. Этим она хотела показать ему, что собралась покинуть этот особняк, раз и навсегда. Но внутри девушка понимала, что не сможет сделать этого. Морально и физически Кэт была слаба, ведь познала одно особо прекрасное чувство — любовь. А когда человек любит, он беззащитен. Да и куда Миллер пойдет? У нее, ведь нет дома. *** Шу неосознанно скомкал прощальное письмо Кэтрин. Взял ее диктофон, что был рядом и подключив свои наушники, стал слушать. Всего пару секунд хватило, чтобы понять, что это… запись пения Кэт. Она пела… ужасно. Совершенно не попадала в такт, то и дело запиналась и… картавила. Другой бы на его месте выключил, но как только песня в ее исполнении закончилась, Шу непроизвольно нажал на кнопку повтора. Отвращение к пению и некая внезапная нежность слились в одно целое странное чувство; и Шу почувствовал горьковато-сладкий привкус во рту. Парень дослушал и нажал на «далее». Далее уже шли интервью девушки с ним, которое было одно из самых первых и с его братьями. Последнее тоже было с ним самим и он решил прослушать и его. «Шу… а если я… уйду, то ты?..» — донесся из наушников голос Кэт. Вампир прекрасно помнил, как она странно вела себя тогда; свой отклик. «Слишком шумная. Сколько можно? Мне все равно на тебя» — звучал ответ. Светловолосый и не думал отключать наушники от диктофона. *** Прошел час, два… Сакамаки упорно продолжал слушать ее голос, вместо музыки. Это даже… успокаивало. Где-то внутри, он никак не мог смириться с мыслью, что Кэтрин покинула особняк. Ему все казалось, что завтра она снова будет доставать его, как и раньше… *** — Шу, я вернулась~ Дело в том, что я… пошутила? Это лишь шутка, ха-ха! Он услышал ее. Кэтрин не могла все так оставить, ей хотелось убедиться, а действительно ли ему наплевать. Если сейчас он устроит ей сцену или, быть может, накажет за эту «дурацкую шутку», то значит, нет. Но Кэт понимала, что Старший сын не будет этого делать. Шу стоял прямо перед ней. Смотрел привычным безразличным взглядом. Так значит, ему правда нет до нее никакого дела? И она вернулась зря? Хотя, Кэт бы в любом случае это сделала. «Мне все равно на тебя» — крутились его слова в голове девчушки. А внутри все будто сжалось и ей стало больно. Больнее, чем когда он первый раз прокусил ее плоть. Больнее, чем когда она отказалась от своей мечты. Больнее, чем когда Шу сказал, те самые слова… Глупо полагать, что между вампиром и жертвой могут возникнуть взаимные чувства. И ерунда то, что, когда тот кусает ее в шею и пьет кровь, то между ними возникает особая, тонкая, но сильная связь. — Хотя, тебе же… нет дела. Что ж, тогда я пойду? ~ Кэт старалась вести как ни в чем не бывало, однако, ее голос дрогнул, стоило ей только пропеть последнюю фразу. Несмотря на то, что девушка это говорила с привычной ей, милой и веселой улыбкой. — Глупая женщина, — крепкие руки парня обхватили ее, прижимая к себе, как нечто дорогое, драгоценное… Трудно поверить, но он… действительно, скучал по своему (да-да, своему!) маленькому комочку энергии; ее шуму. Кэтрин занимает в его жизни, отнюдь, не последнее место.