Затмение

Музыкальная тема: Kaleidoscopic Рики Две недели. Я почти постоянно сплю, обколотый и ужравшийся лекарствами, вялый, как поздняя осень. Развороченная задница, раздробленные запястья, разбитое лицо. Не знаю, что там делали с моими разодранными руками, но сейчас они чуть не по локти в пластиковой заливке, только самые кончики пальцев торчат. Охренеть бондаж. Даже по нужде сам не сходишь. Сил бесноваться нет, и Дэрил просто вертит меня, как ему удобнее, по часам. Рики лежать. Рики есть. Рики уколы. Рики туалет. Туалет теперь - это отдельное удовольствие... Первые дни, кажется, фурнитур смотрел на меня... как назвать это чувство... с суеверным просто ужасом. Еще бы. Так довести Первого Консула. Господина Я Всегда Держу Себя В Руках. Такое случается не каждый день, да? Или когда Дэрил забирал меня, ты уже отдышался? Мой страх. Я как мелкий зверек, стиснутый в кулаке. И ты будешь стискивать пальцы все сильнее. Пока я не сдамся? Пока ты не раздавишь? Пока мне не станет плевать? А станет? Вконец ослабнуть было бы неплохо. Это помогает не думать. Ни о чем. Ни о ком. О тебе. Но я не настолько сломан. Ты недожал. Две недели я вздрагиваю каждый раз, когда не сплю, и вижу, как расходятся в стороны двери. Сам не разбираю, от чего: от страха или желания. Ты не пришел ни разу за это время. Ясон Когда мне принесли вырезанные из его рук искореженные кусочки металла, я был занят тем, что настраивал четкость камер. Дэрил молча положил их на стол и застыл покорным изваянием в ожидании. Чего? Моего приказа? Срыва? Реакции? Ничего не произошло. Когда я вызвал его за Рики, я был уже спокоен и держал себя в руках. Но я видел, как промелькнула тень почти облегчения на его лице, и как она исчезла, когда он понял, что Рики жив. Непроницаемая маска держалась все время, пока я диктовал ему распоряжения. И только под конец она слегка прорвалась вопросом. Тихий голос, напряженная интонация. - Будет исполнено, господин... Но если?... - Что? - Он может не выжить? - Нет. И снова непроницаемая маска и поклон и стиснутые пальцы. Я замечаю. У меня отличная наблюдательность дипломата. Рваные полукольца на блестящей поверхности подноса. Кровавые отблески вина на той же поверхности, на какой-то момент мне показалось, что это кровь. Твоя кровь. Как тогда на полу... Я сморгнул видение, прокатившееся по моему сознанию огненным сполохом. Твоя моя кровь. Принадлежащая мне. Дэрил заметил, что что-то не так, и вежливо напомнил о себе поклоном. - Принеси другой сорт вина. Тот, что я предпочитаю вечером. Дэрил исчез. За широким панорамным окном действительно смеркалось. Впрочем, мне всегда кажутся сумерки здесь. Наш мир, мир сумрака. И все, что здесь есть четкого, - это мы. Остальное - иллюзия, хорошая компьютерная голограмма. Но ты не иллюзия, ты настолько живой, что заставляешь мою кровь взламывать неведомые ей пароли. И я не знаю еще, нравится мне это или нет. Рики 11.36. Пятнадцатый день. Наконец моя походка перестала быть откровенным осторожным переваливанием с пятки на пятку. Как у жертвы группового изнасилования. Хотя ты справился в одиночку. Сегодня меня выгуливают. Комбинезон без рукавов скрывает твои метки. Можно показаться в пэтомнике. Но в зимнем саду - вздох облегчения - никого. Кроме цветов деревьев кустов. Никогда не видел столько живых растений. Вьются тянутся цветут. Это первое, что мне понравилось в Эос. В Кересе все серое. Голое. Я наклоняюсь к белому большому цветку с красным глазком. Щебечущий голосок над ухом отталкивает меня прочь на метр. Как дурак. Цветочки. Бля. - Можно с тобой? Меня зовут Ким. Я новенький. А ты кто? - Хм... Рики. Пэт лет двенадцати бухается рядом на скамейку. Гладкие фиолетовые волосы причесаны на пробор. Не боится меня. Странно. Но он нервничает, книга в его руках сейчас превратится в макулатуру. Книга? - На самом деле я знаю. Все говорят, что ты ненормальный и опасный. Но ты выглядишь больным и несчастным. - Нет, Ким. Я больной и опасный. - С такими руками? Что с тобой случилось? - ... Упал, показывая персональное шоу... хозяину. - А такое бывает? Ой, расскажи мне про хозяина. Я не видел его никогда. Я так счастлив быть пэтом Первого Консула!!! Ты ведь тоже? - Безмерно, Ким. - Ну какой он, Рики? Теребит меня. Нетерпеливо. Я невесело усмехаюсь. Тоже сажусь. Какой ты... - Он... Он как солнце. Только в очень дождливую погоду. - Ну не бывает же солнца в сильный дождь! - Вот и я говорю. Не бывает. Что за книга у тебя? - Это новый роман KK. Я обожаю его. Он такой душка. Я у него все читал. Все 64 романа. Я читал, кажется, только технические пособия. Теперь от этого всего та же польза. - И о чем они, эти романы? - О любви. Все. Кей Кей. Наверно, он столько всего пережил. Вот этот называется "Без шагов". Он про пожилого мужчину, который влюбился в молодого парня, но у того было слишком много поклонников, и вот этот мужчина подстроил своему возлюбленному аварию, и ему отняли ноги. Все его поклонники бросили его. Кроме этого старика. Он заботился о нем каждую минуту и добился своего. Вот. Хочешь? - Ты любишь пугаться, Ким? Тогда просто подумай, что будет с тобой после 18. - Ты злой. Об этом не принято говорить. Все надеются, что хозяин оставит у себя. Пэт поджимает пухлые слегка вывернутые губы. Это у него генетическое что ли - щенячий оптимизм? - Я самый младший, никто не хочет со мной водиться! И ты еще. Злой. Злой. - Наверно, потому что ты очень симпатичный, создаешь лишнюю конкуренцию. - Да? Ты так думаешь? Ой! Здорово. А пойдем посмотрим порно в зале. - Тебе шоу не хватает? - Я не участвовал в шоу. Ну, а что еще с тобой можно делать-то? Ты же без рук. Какая детская непосредственность. - Ты иди. Мне здесь лучше. Я видел шоу достаточно. - Ты такой опытный? Сколько раз ты занимался сексом? Пятьдесят есть? - Один. - Один? Ну, какой же ты опытный? Сам назначил и сам разжаловал. Я не могу сдержать улыбку. - На шоу - однажды. - А все остальное просто танцевал, да? Ну а так? - Я не считал, Ким. - Это, должно быть, что-то безумно приятное. - Ты девственник? - Да. Меня специально так продали. Меня возьмут в первый раз на сцене. Может, это будешь ты, Рики. Тошнота подкатывает к горлу. - Что с тобой? Тебе плохо? Рики? - Нормально. Не завтракал. Голова кружится. - У меня есть печенье. Хочешь? Я покормлю тебя. Ты такой жалкий. - Не надо. Отвяжись, говорю. Отстань. Он уже развернул обертку. И сует мне в рот бисквит. Его забота начинает утомлять. Но мне правда лучше от того, что я поговорил с кем-то. - Знаешь, Рики, я тоже хочу стать писателем. - И что бы ты написал? - Как блонди влюбляется в пэта. Я давлюсь. Ким не замечает. Застыл в мечтах. - И много ты видел влюбленных блонди, Ким? - Я их вообще видел только на аукционе. Издалека. Но, думаю, вышел бы хит. Я таких не читал. Такого точно еще не было. Я люблю, когда такого еще не было! - И что бы они делали, твои блонди и пэт? Умерли в один день? - Я еще не думал. Рики, ты такой быстрый. Я же говорю, такого еще не было! Ноет. Корчит из себя обиженного гения. Мне внезапно становится тяжело вдыхать. - А тебе позволят написать твою книгу? - Конечно, нет, Рики, глупый ты совсем. - Тогда зачем забивать себе голову? - Ну мне же повезет. Случится что-то чудесное. Обязательно. Только со мной. А ты вот как здесь оказался? - Я пойду, Ким. Мне пора пить свои таблетки. - Ой, Рики, пока. Ты классный. Я классный. Ты даже не подозреваешь, насколько. С меня можно роман писать. Ясон День за днем, Рики. День за днем. Встречи, переговоры, договора, интриги, работа. День длиною во всю мою жизнь. Длинная пестрая лента вокруг меня. Длинный серый день под искусственным светом ламп. Искусственный мир, искусственный свет, жизнь-существование. Все расписано, все по часам и местам. И мы песчинка в безупречном механизме. Ты и я. Но я все же часть этой механики. Поэтому тебя до сих пор не перемололо в пыль. Я не хочу... Каждый день, возвращаясь со службы, я сижу у себя в кабинете, занимаясь привычной работой. Я стал брать работу и на дом, чтобы... чтобы заснуть хотя бы на пару часов. И все это время... Один монитор занят рабочей программой, а один... тобой, Рики. Я работаю и просматриваю записи за весь день. Что ты говорил, как себя чувствуешь, куда выходил... Этот разговор в оранжерее. Молодой пэт для эксклюзивного шоу и ты. Что ж, может быть, это... судьба? Я представляю вас вместе, автоматически подбирая антураж и музыку. Неплохое сочетание. Обычно, когда я могу смотреть на тебя напрямую, ты уже спишь. Моменты твоего сна - вот и все, что мне остается. Мне кажется, что скоро я подключу мнемосчитывающую программу, и буду смотреть твои сны. Но пока, пока я еще не... хочу... это делать. Ты спишь, а я прокручиваю те кадры из оранжереи... Но почему мне так хочется разбить бокал об экран при этом? Рики 12.33. И все же этот разговор - как будто я один из счастливых пэтомцев - меня вымотал. Прогулка отняла всю энергию. Я как подсевшая батарейка. Опять Дэрил. Со своим чемоданом, уколами и бульончиком. Его невозмутимый вид меня до белого каления доводит. И эта его новая привычка пересаливать мне жратву и прочее. Сомневаться не приходится, фурнитур настроен медленно верно исподтишка портить мне жизнь. Выживание мое. Но я выуживаю свою самую покорную - ему должно понравиться - улыбку. Как будто сроду ему не хамил и ничего такого. - Дэрил. Будь другом, скажи, как поступают с пэтами после совершеннолетия? В ответ молчание. - Разве ты не будешь рад избавиться от меня - через три месяца и 11 дней? Бросает на меня странный взгляд. - Бордели. Утилизация. Как я и думал. Мне кажется, или на слове "утилизация" голос фурнитура не менее странно дернулся? Я продолжаю. Не у... "господина" же мне спрашивать. Блядь. - В борделях их же не держат до ста лет. Пэтов не отпускают? Никакого шанса? Еще одна вымученная улыбка. Зашуганый могрел. Клевая картина, да? - Отпускают, если генетически материал не представляет секрета, а физически - полностью отработан. Но это не свобода, а все та же утилизация, только медленная. Пэты не приспособлены к самостоятельной жизни. Фурнитур сует мне в рот ложку супа. Неаккуратно. Металл неприятно стукает о зубы. - А меня, думаешь, утилизуют? Хотелось бы, верно? Рука Дэрила с ложкой дергается, и жидкость проливается на мой комбинезон. Он промокает пятно. - Бешеных собак пристреливают. Я криво ухмыляюсь. - А еще их ебут и ломают лапы. Неожиданно. Еле слышно сквозь зубы. Слова моей внутренней боли. Дэрил выпускает ложку и хватает меня за грудки. - Чтобы я слова от тебя больше не слышал об этом. Ничего не было. И если ты слово скажешь за пределами этой комнаты, я не знаю пока, что сделаю с тобой, но будь уверен... Дэрил убирает руки. Они сжимаются в кулаки. Разнеженные нетвердые кулаки. - Разве слухи еще не пошли, Дэрил? Каждую ночь мы были вместе, вернее, как это назвать... рядом. Я натужно неестественно спокоен. - Ты ли будешь их поддерживать, Рики? Я откидываюсь на подушки. - Ясно. Спасибо, что ответил мне. Он бросает через плечо. - Для тебя лучшим выходом было бы, если бы тебе стерли память и выкинули назад в Керес. Но это еще надо заслужить. Что это за хрень такая - стереть? Такое возможно? Нет! Я не хочу забывать тебя! Я... Не хочу. Фурнитур начинает методично складывать использованные шприцы и посуду. - Подожди, Дэрил. Он... он... спрашивал обо мне? Дэрил бросает на меня еще один свой странный взгляд. Долгий, как дорога туда, куда идти не хочешь. - Нет. Я отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Чтобы не показывать, как намокают мои ресницы. - Господин потребовал принести наручники. Которые были на тебе... во время несчастного случая. Зачем он рассказывает мне об этом? Дерьмо! Я поворачиваюсь. - Дэрил. Как мне позвать его??? Фурнитур захлопывает чемоданчик. - Во всех комнатах камеры слежения, Рики. Ты разве не знаешь? Попробуй покричать. Камеры слежения? Значит, все это время ты мог наблюдать за мной? С меня как будто кожу содрали. Черт. Значит, точно у меня была не паранойя. Твой взгляд даже тогда, когда тебя нет поблизости. Зеркало. Это тоже камера? Только когда двери съезжаются встык, до меня пешим ходом добредает информация, что транквилизаторы мне не дали. Только обезболивающие уколы. Специально? Курс кончен? Черт тебя побери, Дэрил!!! Ясон Я смотрю твои дни и ночи. Твои улыбки и сжатые от боли губы. Твои ругательства и самые мечтательные моменты. Это такое искушение - позволить себе забраться в твою голову. Я хочу твою... душу, Рики. Всего тебя. Сердце, кровь, тело, мысли и желания. Всего. И мне так мало этого. Ты почти выздоровел. Скоро снимут фиксатопласты. Ты будешь совсем здоров. Я просматриваю медицинские отчеты. Скоро... Нет. Я не буду звать тебя. Ни словом, ни делом. Ты останешься в покое. А потом... Разве для меня будет потом? Да. Серое мертвое потом. До того момента, когда я уже буду не способен выполнять свои обязанности. Почему я стал думать об этом так часто? Рики, как же я хочу... Но я не сделаю не единого шага. Я должен остановить все это. Тебя, себя, все, что у нас... есть. Эксперимент пошел не совсем так, как я рассчитывал. Он задел и меня, а я не хочу быть материалом для исследования. Я хочу... Рики... Лампочка мнемографа искушающе подмигивает красным. Достаточно одного движения, чтобы... Рики 18.49. Я сижу на кровати и раскачиваюсь из стороны в сторону. В совершенном болезненном отупении. Когда ты перевернул меня лицом к себе, я засмеялся. Как будто мне сделали лучший подарок. Я смеялся в твои потемневшие глаза и не мог остановиться. Ты остановил меня ударом. Рукой в моей сперме. Не одним. Но следующие я не чувствовал. Ничего общего с обычными пощечинами. Твоя ярость. Как мне могло показаться, в каком бреду, что я малость выиграл? Я крупно проиграл. Мое желание - оно вопреки, а не благодаря. Я дурак, убедил тебя в обратном, да? То, как я вел себя, когда ты меня насиловал. Ты теперь должен взаправду верить в то, что ты думаешь обо мне. Что мне нравится все это! А ты! Ты не укрощаешь меня, как я думал. Так отдыхают блонди со своими пэтами! Делают то, что им вздумается. Вот ты отдыхаешь так. Ты хочешь причинять мне боль. Твое право, да, от которого ты не намерен отказываться? Боли впереди еще до кучи. Сейчас у меня просто больничный. Сколько пройдет времени прежде, чем ты оторвешь мне голову, как рванул ту цепь кончиками пальцев, Ясон? И все равно я хочу тебя видеть. До спазмов хочу. Член напрягается под одеждой. Я не могу снять напряжение. Я ничего не могу. Если я мазохист, почему так щемит колет скребет в груди? Если я гребаный мазохист, почему я испытываю отвращение к своему возбуждению? Я вскакиваю и кричу. Слова берутся откуда-то сами. - Ты не приходишь, потому что боишься!!! Снова сорваться!!! Снова поставить меня выше некуда!!! Выше твоего ебанутого Эоса!!!! Боишься снова стать слабым!!!! Снова стать человеком!!! Ясон!!! Что же ты не приходишь взять свое?!!! Я падаю назад на кровать и захлебываюсь. Я плачу слишком долго. Слишком. Без этих проклятых таблеток все становится до омерзения четким. Через целую вечность времени я забываюсь тяжелым сном, изнуренный. Ясон Я сам не запретил Дэрилу рассказывать про камеры. И все, что я вижу сейчас, я сделал сам. Только вот нас делает Юпитер. И законы - тоже. Я смотрю на его истерику на экране. Как он кричит и злится. Как он плачет. Как ему плохо. Нет. Я не могу верить, что ему плохо без меня. Без такого меня. Я бы убил его тогда, если бы... не его покорность... Шелк его кожи... Я встряхиваю головой, чтобы отогнать ненужные мысли. Вино в бокале отражает мое лицо. Рики кричит в экране. Он не знает, что все это будет просто записью, которая ляжет мне на стол. Я возвращаюсь поздно. Сегодня вот еще позже. Опять шоу у Рауля. Я выпустил тройку своих племенных пэтов. Господин Советник был доволен. Он даже не спрашивал про Рики. Я закольцевал запись. Я всматриваюсь в его лицо и... касаюсь пальцами экрана. Холод. Лед, который я поставил между нами. Который не сломать, невозможно было сломать, было... Монгрел, Дарк, пэт... Рики, как тебе это удалось и... что мне с этим делать? Я не знаю. Но, может быть, знаешь ты? Я включаю установку по считыванию снов. Я поддаюсь на провокацию. Но иначе я сойду с ума. Рики 21.04. Ремни держат крепко. Вырваться нет никакой возможности. Я силюсь повернуть голову, чтобы увидеть говорящих. Это тоже не получается. - Как же твоя новая мода, Ясон? Тебе шел черный цвет. Он очень хорошо оттенял твое благородство. В голосе Рауля злорадство. - Я ошибся. Признаю. Ты был прав. К тому же это не черный. Это просто грязь. Совершенно бесполезная. В твоем голосе яркое разочарование. Белый потолок и запах медицински стерильной чистоты. Моя голова зажата каким-то металлическим с щекочущими шею проводами колпаком. Датчики присосались к телу раздувшимися пиявками. - Хорошие новости, что ты опомнился, Ясон. Вся эта история с пэтом могла сказаться на твоей репутации личности, не склонной к опрометчивым решениям. Ты хочешь, чтобы я просто стер его, или вложить в его мозг ложные воспоминания? - У грязи и воспоминания должны быть соответствующие. Ты не находишь? Сделай его шлюхой. Послушной шлюхой. То, чем он по сути и является. Прости. Я должен покинуть тебя. Вызов Юпитер. Звук удаляющихся шагов. Камнями по голове. - Ясон! Не надо! Пожалуйста! Ясон! Ясон! Я буду чем угодно!!! Ясон! Я вскакиваю. В поту. Дрожащий. Беззвучные слезы. Глотаю жидкую горькую соль. Я не хочу забывать тебя. Того, разомлевшего от страсти, шепчущего, что ты любишь. Всего один раз. Может, я, как тот пэтик, глупо считаю, что мне выпадет особая карта. Я прижимаюсь щекой к стене. Слезы вытереть нечем. Жгучие дорожки. Забыть тебя. Я бы хотел. Того из вас двоих, кто похлопывает плеточкой со словами: "Я и жизнь твою заберу, если будет надо, но пока мне и так очень даже весело". Или это я своим свихнувшимся сознанием расщепляю тебя на двоих и сам придумал, что ты можешь быть... можешь быть... Ясон Меня просто отбрасывает, вжимает в кресло. Так вот как?... Вот о чем?... Ты так беспокоишься. Ты боишься Рауля, и это неудивительно. Ты не понимаешь наших техник и как следствие боишься и их. Да и Дэрил, думаю, тебя запугал. Надо будет объяснить ему, как правильно с тобой обращаться. Но... ты... совсем не боишься меня. Ты... ты помнишь, что я сказал тогда? Ты хочешь сказать мне, что?... Нет, Ясон. Остановись. Ты же не хочешь продолжения? Это может стать безумием. Он монгрел, но ты... ты блонди. Я закрываю глаза, чтобы... чтобы и там увидеть твое лицо. Дорожки слез на щеках, слипшиеся ресницы, сжимающиеся руки на простынях, твое тело, голос... как ты зовешь, как просишь меня, как... Это наваждение. Я смотрю на экран, с которого на меня смотришь ты. Глаза в глаза. Ты перепуган, и я привычно, даже не отслеживая свои действия, провожу рукой по стеклу экрана, очерчивая твое лицо, волосы. Ты вздрагиваешь, как будто и на самом деле... Но я отдергиваю руку. Это стекло, это безумие... Надо прекратить все это. И чем раньше, тем... Я не могу оторваться от твоего изображения. За такое количество времени мы совпали в ритме существования. И я даже почти благодарен твоему кошмару, ведь он разбудил тебя, и дал мне возможность... Ты совершенно обезумел, Ясон. Возможно. Но я сейчас один и он тоже. И это не запись. Это он живой там... Рики 23.49. Хотя работает кондиционер, мне не хватает воздуха здесь. Я толкаю дверь осторожно плечом. Меня не заперли или уже не запирают. Босыми ногами по пластику, через порог, по ковровой дорожке, по паркету общего зала. К ночной прохладе. Перегнуться через балкон. Внизу плеяды разноцветных неоновых огней. Легкий ветер шевелит волосы. Дует в обожженное слезами лицо. Свободный от всего ветер. Черной завистью завидую ему. Изо дня в день из часа в час из минуты в минуту не понимаю. Зачем ты меня отталкиваешь и сковываешь, зачем ломаешь и ласкаешь, зачем называешь своим и отдаешь на потеху? Почему, не смотря на страх тела и страх разума, я тянусь к тебе каждой клеткой? Упасть в эти неоновые огни. Прочь от блуждающих огней в твоих глазах. Огни там внизу тоже манят. Говорят, выход есть всегда. Но пока я вижу только этот. Перегнуться через перила еще ниже. Опасно. Ближе к ветру. Башкой о перекрытия, о машины, об асфальт. Рики, ты лучше бы использовал голову по назначению и подумал, как выбраться. Как пережить ломку. Как отстроить себя заново. Но против меня у тебя такой сильный союзник. Z107M. Пятнадцать дней. По паркету общего зала, по ковровой дорожке, остановка, короткая борьба, мимо моей комнаты, поворот и еще один, к твоей двери. Как сомнамбула. Сползти в самый низ. Поджать замерзшие ноги. Уложить покалеченные руки на колени. Сейчас я преодолею себя и поднимусь. Сейчас. Это сильнее моей усталой воли. Наркотик с синими глазами - точно отмеренными дозами. Если мне не удастся вырваться, тот второй ты однажды стиснет пальцы, протрет мои мозги, ничего не останется. Ничего. Я прислоняюсь к холодному пластику. Дверь за моей спиной открывается внутрь, и я проваливаюсь в проем. Ясон Дэрил зовет меня. Я еще не понимаю, что происходит. Я отследил тебя шаг за шагом. Я улыбался, когда ты перегибался через перила, страхующее поле не дало бы тебе упасть. Я удивился, когда ты прошел мимо своей двери. Я заставил себя быть спокойным, когда понял, куда ты направляешься. Нет, Ясон. Я замер, заледенел, когда ты сел перед дверью. Если я увижу твои слезы, я не выдержу. Да что же это такое? Увидел. Дэрил почтительно застыл рядом с моим рабочим столом и тихо скупо излагает. - Ваш пэт, господин. Он был у вас под дверью, когда я выходил. Мне отправить его обратно? Я медлю. Почему я...? Дэрил резко оборачивается на шум. А я, даже не поворачивая головы, вижу в дверях... тебя. Дэрил растерян и вертит головой, не понимая, что ему делать сейчас. - Господин? Я поворачиваюсь и смотрю на него, сквозь него, на тебя. Рики Все - стена напротив, потолок - летит кувырком. Затылком я прикладываюсь об пол твоего кабинета. Место, куда мне нет доступа. Занесший руку над браслетом Дэрил и ты, сидящий за монитором. Первое мое желание - вскочить и сломя голову броситься к себе. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Как же я так... Синяя отрава мгновенно попадает в кровь и поджигает ее. Я не готов бороться с тобой... с собой сейчас. Я опять загнал себя... ты опять загнал меня в ловушку. Это все моя неспособность вырубить звук твоего проклятого голоса у меня в голове! ... Ты мой. Ты всегда будешь моим, Рики. Всегда... Медленно и неловко я поднимаюсь, сначала на колени, потом на ноги. Пластмассовая кукла с оторванными руками, которой вздумалось ходить. Заставляю себя смотреть прямо и не думать о своих предательски воспаленных глазах. Я включаю боевую готовность, свою спасительную злобу, я говорю сквозь зубы, мотнув головой в сторону двери, твердо и без предисловий, как будто нас не разделяют две долгие недели боли, задавленной лекарственной отключкой. - Пусть Дэрил выйдет. Все внутри сжимается от холода. Он как будто идет от тебя. Как будто ты генератор этой стужи. По телу бегут колючие мурашки. Мимо кипящей крови холод подбирается к костям. Тем лучше, если ты не рад меня видеть! Ты приказываешь Дэрилу уйти, и он удаляется, сопя, не закрыв за собой дверь, которую я задвигаю резким пинком. Выражение выжидательного высокомерия на твоем лице. Слегка осунувшемся, или мне так кажется в неверном искусственном свете? - Что ты имеешь в виду, называя меня своим? Скажи мне уже. Вашим дорогостоящим медикам будет меньше работы, если я буду знать, чего от меня хотят, если я буду знать все твои чертовы правила, блонди! И что ты сделаешь со мной, когда мне исполнится 18, когда я стану слишком стар для пэта? Ты меня... Я не могу произнести это слово - отпустишь - и глубоко с шумом вдыхаю плотный шершавый воздух, задыхаясь, как будто не пару предложений сказал, а что есть духу несся по трассе. Что меня ждет? Неизвестность лишает сил. Мне надо знать, когда все это закончится, чтобы выдержать. Ясон Я сижу в кресле, развернувшись на тебя. Хорошо, что я успел убрать изображение с экрана. С твоего экрана, где только ты. Ты выпаливаешь мне в лицо слова и вопросы. На которые я даже сам себе отвечать не хочу. Я должен избавиться от этой привязанности. Первый Консул не в праве... Что значит не вправе? Я? Быть собой?... Но разве так... блонди?... Все равно. Ты пришел. Сам. Я прячу свой взгляд. От тебя. - Быть моим пэтом не так уж сложно. Ты мог бы спросить у любого... на твоей половине. Я беру бокал с недопитым вином. - Просто надо делать то, что я хочу. Всегда. Я делаю глоток и поверх бокала смотрю на тебя. - Вот когда тебе будет 18, тогда и поговорим об этом. И коротко выстрелом в лоб. - Зачем ты пришел? Только за этим? Рики - Ты мог бы спросить у любого на твоей половине дома. У любого... спрашивать... чем обязан жить пэт... в твоем гареме... как угодить хозяину... еще и это унижение... я должен себе обеспечить... если бы только физически ты мучил меня... брал... свое... без слов... без нежности... всегда... тело можно вылечить... мое тело может вынести многое... проверено... тело... - Вот когда тебе будет 18, тогда и поговорим об этом. Может быть... бордель... может быть... аукцион... может быть... усыпишь меня, как пса... дверь за моей спиной и за ней коридор и за коридором ветер... повернуться и уйти... уйти... выбрать самому... крутануть ручку... я... черт... я не могу теперь открыть дверь сам... проклятье... если только ты меня выпустишь... дерьмо... оторваться от гладкого дерева... ближе к твоему столу... зло в твои прищуренные глаза... со всего размаху... - Хочу знать. Вот это, - кивок на мои руки, - доставило тебе удовольствие? Вот это делает тебя... счастливым? Вам, блонди, в кайф вот так? Кнутом? Карцером? Знаешь, нет, поверишь ли, в Кересе никто не стал бы ломать другому конечности, чтобы удержать рядом с собой. Или ради развлечения. У самого последнего отребья есть причины. Весь ваш гребаный Эос просто куча дерьма. Мне... мне жаль тебя. Теперь... можешь выбить мне зубы, и я не смогу больше скалиться... А ты сможешь словить еще своего жалкого кайфа. Ясон - Нет. Спокойно выпустить слова. Как холодный воздух облаком. - Нет. Мне не нравится причинять тебе боль. Но если ты понимаешь только это, я буду это делать. Пока ты не примешь существующее положение вещей. Отставить пустой бокал. Не торопясь. Замедленные движения, как в воде. Иначе сорвусь. Я уже знаю, как это... - Ты просто недостаточно воспитан. И только поэтому... это. Взгляд скользит по молочному пластику, заливающему твои руки. Как же хочется... Уже? Так сразу?... - Я не нуждаюсь в твоей жалости. Тебе просто необходимо научиться жить... здесь. Я останавливаю движение руки к виску. Раскалывается голова... Мой голос, наверно, немного усталый. Я закрываю глаза, откидываюсь на спинку кресла и спокойно, равнодушно. - Встань на колени. Ты не должен разговаривать со мной в таком тоне. Я не говорю уже, что ты должен открывать рот при мне только по моему приказу. Рики Не нравится? Не верю ни одному твоему слову! Делал бы ты то, что тебе не нравится! Своими руками! Горький привкус усмешки остается на губах. - Это ты называешь жизнью? Ну да. Профессиональная медицинская помощь - раз. Еда высший класс - два. Мягкая постель - три. Ошейнички с камушками - четыре. В них я просто неотразимое животное. Не понимаешь, какого черта это животное не бессловесное? Разорванным на половине движением ты поправляешь волосы. И на меня накатывает волна твоего прозрачного одуряющего запаха. Я почти забыл его. Как он проникает в голодные поры и вытягивает все разумное. Заполняя все освободившееся место тобой. Я отшатываюсь назад. Не стоило подходить так близко. Безразличным к моим воплям голосом ты приказываешь мне встать на колени. - Действительно. Я много болтаю. В прошлый раз это кончилось, ага, несчастным случаем. Ты держишь меня не для разговоров. Делай, что хочешь, блонди. Спаривай со своими сексдроидами. Называй, как хочешь. Но там внутри я оставлю себя себе! Никогда никому не принадлежал и не стану! Больше ни слова ты не услышишь от меня. Я сгибаю ноги и опускаюсь на пол. Когда мои руки снова будут в норме, я сам их переломаю, если снова потянусь к тебе, если это единственный действенный способ. Ясон Усталость. Я уже не понимаю, что и зачем я делаю. Чтобы оставить тебя себе? Всего лишь... Надо собраться. Я привожу мысли в стройный порядок. Открываю глаза и упираюсь в твой взгляд. Ты обеспокоен? Почему?... Звонко прямая спина. Провод ледяного электричества по спинному стволу в зрачки. - Тебе понравился тот пэт, с которым ты разговаривал в оранжерее? Ты упрямо сжимаешь губы. - Если ты не будешь говорить, я... Я касаюсь браслета пульта. Твои глаза расширяются в ужасе. - Рики, будь умницей... Я сдерживаю себя, потому что понимаю, еще минута, и я оторву ему голову. Его упрямую монгрельскую голову. Я чуть сдвигаю брови. - Ну? Рики Я застыл, глядя на тебя, машинально поглаживающего бокал. Ты раздумываешь, определенно на мой счет, веки сомкнуты, брови сдвинуты. Во рту становится противно сухо. Мелкая дрожь выдает мой страх перед болью. Для таких случаев обезболивающее, к которому я привык, не предусмотрено. - Тебе понравился тот пэт, с которым ты разговаривал в оранжерее? Я невольно вздрагиваю. И за пределами моей комнаты тоже. Гнев и стыд. Хотя на мне комбинезон, никогда перед тобой я не чувствовал себя настолько голым и беззащитным. Через глаза камер ты считывал все мои слезы, все мои стоны, все мои слова. Как будто тебе мало того, что ты отнял у меня мою жизнь. Ты хочешь видеть, как я не могу принять ее заменитель. Я нашариваю в памяти тот разговор. ... Меня возьмут в первый раз на сцене. Может, это будешь ты, Рики... Слова новенького пэта с дурацким романом и глупенькими мечтами яркой слепящей лампочкой вспыхивают в мозгу. Лампочка мелькает, как будто сейчас перегорит. Я сейчас перегорю. Я не хочу, не могу становиться частью вашего гребаного уродского механизма по производству дерьма. ... Делай, что хочешь, блонди. Спаривай со своими сексдроидами... Фраза, минуту назад с таким деланым спокойствием скользнувшая с моего языка, возвращается бумерангом, кулаком в солнечное сплетение, и живот превращается в ноющую холодную яму. В ответ на мое молчание ты почти нажимаешь на кнопку на браслете, и я рефлекторно сжимаюсь. Сейчас я действительно тебя ненавижу. Всем нутром. Ненавижу. - Ты хочешь, чтобы я его трахнул? Его девственность для меня? Это так щедро. Не надо было стараться. Но ведь подарки не возвращают? Я сказал, мне все равно. Я сказал, делай что хочешь. Я замолкаю, как ставят точку. Жирно, грубо надавливая на бумагу, разрывая ее. Постоянное состояние проламывания стены головой. Стена разве дрогнет? На твоей стороне место и время, сколько угодно времени. Соглашаясь с тобой внешне, я сберегу силы, чтобы не рассыпаться. Там внутри, где такая невыносимая боль. Я добавляю, сам не знаю зачем. Просто бью наугад. - Ким возбуждающий. Ясон Мои глаза чуть вспыхивают. - Ты находишь? Я едва заметно улыбаюсь и отвожу руку от браслета. Слегка стучу, оглаживаю подлокотник кресла. - Иди сюда. Или нет... Я встаю и подхожу к тебе, легко поднимаю на руки, ты даже не совсем успеваешь отреагировать, как обычно. Все слишком быстро. Кожаный диван для гостей подковой на другой стороне стола. Я опускаюсь туда вместе с тобой. Ты все еще молчишь в шоке, я слышу только, как твое сердце начало биться очень часто, заполошено. Я держу тебя на коленях, чувствуя сквозь ткань твою кожу, твою горячую кожу. Касаюсь губами волос. Легкий поцелуй, совсем легкий, я же хочу только поговорить... Ты сдался, Ясон. Да. Больше всего мне хочется содрать с тебя эти тряпки и... Только поговорить. Я сжимаю тебя в объятиях, откинувшись на широкую спинку дивана. Тебе не очень удобно, и я разжимаю руки, чтобы помочь тебе устроиться. Ладонью по пластику на твоих руках. Я знаю, что скоро его снимут. Глубоко в твои зрачки. - Это было... больно? И быстро. - Можешь не отвечать. Пауза, я поглаживаю твои руки, от ключиц к запястьям. - Я предупреждал, Рики. Веди себя... правильно, и все будет... хорошо. Ничего уже не будет хорошо. Ничего... жар опаляет виски. Но привычно холодно до палящего льда. - Ты сказал, что тебе понравился тот пэт? Что ж, я не ошибся. - Ты хотел бы... познакомиться с ним поближе? Рики Одним движением ты вдруг сгребаешь меня в комок и сажаешь на свои колени. Как будто я, мать твою, пуховый. Сердце бухает внутри громовыми раскатами, ты обнимаешь эти громкие удары обеими руками, окружаешь меня собой. Вероломный упоительный прилив крови к паху. Слабость накатывает жаркой неотвратимой волной. Я кубарем скатываюсь в ощущения. Я должен отключиться от этого умопомрачительного терпкого чувства. Быть в тисках твоих рук. Черт. - Это было больно? Твоя рука почти такая же белая, как скрывающий следы твоей ярости пластик, и намного белее моей кожи. Капля пота оставляет тонкую влажную полоску от моего виска вниз. На себе попробовать не хочешь, а, блонди? Каково это быть сломанным? Хочется огрызнуться и рвануться с твоих колен. Блядь. Хочется застонать от поглаживающих прикосновений, впустить твой горячий запах в раскрытые поры и затянуться им. - Ты сказал, что тебе понравился тот пэт? Ты хотел бы познакомиться с ним поближе? Мой голос садится почти до хрипа от злости, что ты вот так продолжаешь гнуть свою линию, черт бы тебя побрал вместе со всеми вашими отвратными шоу, и от подлого моего возбуждения, которое туда бы тоже катилось бы. Твои пальцы тянут молнию на моем комбинезоне и дергают собачку вверх и вниз, не раскрывая дальше груди. Машинально или ты решил меня до кипения довести? Ты тоже возбужден. Сидя на твоих коленях, это трудно не почувствовать. С испугом я ловлю себя на том, что, если ты захочешь взять меня, я раздвину ноги, хоть это и будет ад. После всего... - Ким. Он хорошенький. Одуреть. Настоящий подарок. Такой, что штаны жмут. Я с усилием придумываю всю эту чушь. Твоя дразнящая рука замирает. Ясон - Да? Я знаю, что его нельзя брать еще неделю минимум. Но рука предательски теребит и тянет его молнию на одежде. Интересно, с чего бы это Дэрил одел его так закрыто? Кажется, я не отменял приказа, чтобы он ходил максимально раздетый. Рука останавливается от твоих слов. И пальцы, легко лежащие на твоей талии, сами собой сжимаются. Ты вскрикиваешь, тихо, но болезненно, я разжимаю руку. - Значит, ты не будешь совсем уж против вашего дуэта?... Я стараюсь владеть своим голосом, и у меня это получается. Хорошо. Я убираю руку с твоей талии, перемещаю по спине и зарываюсь пальцами в черные волосы, поворачивая твое лицо к себе. Ты покраснел. У тебя опущены ресницы, они подрагивают... Я вжимаюсь в твои губы губами. Этот жадный поцелуй, как глоток после жажды. Именно так, банально, но так. Ты выстанываешь что-то в мои губы, и я отрываюсь от тебя. - Что? Рики Удерживающая меня рука - сам же я, блядь, калека - впивается в бок. Через зеркальную на вид жесткую, но на самом деле легкую и тонкую ткань я чувствую, как твои пальцы выдавливают на мне синяки. Ревности. - Значит, ты не будешь совсем уж против вашего дуэта? Блядь, определись уже, ревнуешь ты меня или хочешь подложить под меня кого-то. Твоя рука отпускает мою молнию и ложится на мой затылок, по-хозяйски, больно дергая за волосы. Ты грубо вторгаешься в мой рот, как будто язык мне вырвать готов, смешивая все мысли в одну. Я хочу тебя. Потом пойду с того балкона брошусь на зло тебе. Но сейчас я хочу, чтобы ты сделал что-нибудь, чтобы я не сгорел заживо в этой горячке. - Я совсем против любого дуэта! Мать твою, Ясон! Не принуждай меня к этому блядству! Слова дрожат от прерывистого возбужденного дыхания. Ты улыбаешься, чем-то там довольный. Ну что за сволочь! Против страха мое тело продолжает прижиматься к тебе, и я ни черта не могу поделать с этой унизительной рабской покорностью. Я бесстыдно трусь о твои бедра, да, похотливо, постанывая. Черт, я опять выдал себя с головой. Ты всего лишь потрепал меня немного, и я сейчас без балкона умру, если ты, мммннн, уберешь руку оттуда, куда положил. Ясон Я удивлен. Мне приятно. Да, я приятно удивлен, что ты... не хочешь кого-то еще. Все равно кого. Ведь не хочешь же? Я расстегиваю твою молнию до конца. Комбинезон распахивается, открывая тебя мне, как тонкая сердцевина цветка раскрывается из опадающих лепестков. Я скольжу губами по твоей коже, вдыхая твой и только твой пряный аромат. Желания. Твой возбужденный член прижат к животу, а сам ты уже весь дрожишь от... предвкушения? Но я же знаю, что нельзя еще... ты не готов. Рука сжимается на твоем члене, и несколько ласкающих движений вверх - вниз выгибают тебя на меня. Твой хриплый возглас. Я сжимаю зубами твой сосок. Облизываю его, перехожу на другой, покрываю твою кожу поцелуями. Рука терзает, ласкает твой пах. Сжимает яички, слегка растягивает анус. Член... жестко... быстро... медленно... Ты стонешь, я отрываюсь, чтобы взглянуть тебе в глаза и заняться распаковкой тебя из одежды. Это несколько секунд, к тому же ты мне помогаешь, ты выкручиваешься из нее, как из раскаленного железа, чтобы дать своей коже почувствовать... меня. Я оставляю тебя распластанным на диване и опускаюсь на колени между твоих широко раскинутых ног. Перчатки в сторону. Я развожу твои колени и одним взглядом заставляю тебя двигаться, как если бы ты уже подмахивал мне в процессе. Ты ругаешься, стонешь, умоляешь и опять... Когда я беру в рот твой член, мне кажется, что на твой истомленный крик-стон сбежится весь Эос. Но мне настолько плевать на это, что я сам себе удивляюсь. Я крепко держу тебя за бедра и, подразнив языком, отрываюсь, чтобы произнести привычное. - Ну же, Рики, скажи мне. И ты говоришь, ты кричишь, ты умоляешь. Ты кончаешь быстро. Еще бы, такой перерыв при твоем темпераменте более чем велик. Но ты еще не удовлетворен, и это видно. Я никуда тебя не отпущу сегодня и вообще никогда не отпущу. Я обнимаю тебя, обмякшего после оргазма, и тихо шепчу на ухо. - Я не хочу тебя отдавать никому. Так, может быть, будет надо для шоу, для... Я не договариваю и замолкаю, скользя поцелуем по твоей шее. Я не могу объяснить всего, но я надеюсь, ты поймешь. Рики - Не бросай меня на середине! Ясон! Черт! Не издевайся! Ты облизываешь губы и снова опускаешься к моему отчаянно торчащему члену. Твоя белокурая голова ритмично двигается между моих ног. Губы. Вперед. Назад. По всей длине. Плотно. Горячо. Измученный нежной пыткой, с низким стоном, я нетерпеливо, почти грубо толкаю себя глубже в ощущение влажного острого наслаждения. Отрываю дрожащие ноги от пола, сжимая напряжение до нестерпимого предела. Душные давящие стены вокруг истончаются чуть не до воздуха. Само время замирает в одном моем судорожном вдохе. Оглушающий спазм внизу живота. И я со стоном изливаюсь в твой рот. Звон в ушах. Перед глазами плывут огненные кольца. Почти в беспамятстве я откидываюсь на скользкую кожу дивана. Ты поднимаешься ко мне, обнимаешь, целуешь. - Я не хочу тебя отдавать никому. Так, может быть, будет надо для шоу, для... Стены наезжают с бешеной скоростью, обрывая прерывистое дыхание. Твой медленно скользящий по шее поцелуй вмиг превращается в длинный болезненный ожог. У меня внутри, там, где все разбито и нажевулено суровыми нитками, швы с треском расползаются один за другим. Я почти слышу мерзкое дзииинь. Я рвусь из твоих рук, но ты, с твоей мгновенной реакцией, стискиваешь мои предплечья и не даешь вывернуться. - Пусти! Не трогай меня! Не трогай! Я задыхаюсь. Я не хочу видеть твое с розовыми пятнами страсти на скулах лицо. Твои влажные теплые губы, только что так ласкавшие меня и теперь говорящие, что я должен лечь с другим для других. - Надо для шоу? За какую шлюху ты держишь меня? Через скольких пропустишь? Через сколько еще глаз. Через сколько еще ртов. Через сколько еще унижений. Горло перехватывает, как будто его сдавили сильные неумолимые пальцы, твои руки. - Отдай меня своему зверинцу! Тогда отдай совсем! Не могу! Я не могу! Так! Быть с тобой одним целым и не быть ничем. Ясон Я прижимаю тебя к себе, вжимая твои рыдания в мою одежду на груди. Тебя трясет, хоть ты и не пытаешься уже вырваться. Какой же ты глупый монгрел. Я шепчу тебе в ухо, грея своим дыханием. - Но ты же сказал, что станешь чем угодно для меня. Разве не так? Ты вздрагиваешь очень сильно, как от удара хлыста, и твои всхлипы становятся тише. Ты что-то бормочешь мне в плечо. - Что, Рики? Я отрываю тебя от себя и усаживаю более прямо. Длинными рукавами кимоно вытираю тебе слезы и целую сжатые губы. Твои глаза обиженного ребенка, дикого животного, упрямого мальчишки. Ты смаргиваешь последние капли слез и отворачиваешься. Кончиками пальцев я беру тебя за подбородок и заставляю смотреть на меня. - Ну же, Рики. Где правда? Рики Твои руки держат крепче железа. И я знаю, что они и в самом деле крепче, и я бесповоротно слаб по сравнению с этими путами. Я автоматически продолжаю дергаться, но просто потому, что меня всего трясет, а так это, я надеюсь, не сильно заметно, что я не могу справиться со своим телом. Если я замру, боль поглотит меня совсем. Ты обхватываешь мою шею цепкими не отпускающими пальцами. Твой интимный шепот - прямо внутри меня - щекочет ухо. Так шепчут любовные клятвы, но не то, что ты сейчас говоришь мне. - Но ты же сказал, что станешь чем угодно для меня. Разве не так? Мой сон. Я вспоминаю его. Там я тоже рвался. - Не помню, чтобы я говорил подобное, блонди. Что ты можешь вертеть мной, как своей марионеткой. Я утыкаюсь в твое плечо, чтобы ты не мог считать мой кошмар с сетчатки моих глаз. - Твои сны более правдивы, чем твой язык. Они не лгут, как и твое тело. Я не понимаю, о чем ты, но чувствую гнусный подвох. Мои сны? Что ты знаешь о моих снах? Ты отпускаешь меня неожиданно, я едва не падаю, вдруг лишенный опоры. Ты идешь к столу, спокойно, размеренным шагом, поворачиваешь экран ко мне, что-то нажимаешь. И я вижу себя, спеленатого проводами, из динамиков доносится твой безразличный жестокий голос и мой крик. - Ясон! Не надо! Пожалуйста! Ясон! Ясон! Я буду чем угодно!!! Ясон! Последний шов лопается, и рана внутри распахивается дверью в кошмар наяву. Я каменею от боли. Кровь отливает от лица. Я чувствую мертвый холод своей бледности. Я полностью обнажен. Все это время я был совершенно голый. Я думал, что только телом. Ты копался в моей голове! Ничто не было для тебя тайной! Сны, где я сжимал тебя в своих объятиях и извивался в твоих и умолял держать меня крепче. И другие. И в каждом ты. Я расчлененное животное. Ты загораживаешь экран, мои рыдания, подходишь вплотную. Еще немного, и твоя грудь в свободном халате соприкасается с моей обнаженной грудью. Голова кружится от бессильной ярости и от тебя, от твоего тела так близко, от твоего тела, которое действует на меня, как самый непреодолимый афродизиак. В этот момент я готов, да, убить тебя. Ты осторожно берешь мое лицо в свои руки и ждешь. Чего ты ждешь?! - Какую еще правду ты хочешь от меня?... Ты же меня и так до кишок раздел... Все это время!!! Я хрипло надрывно смеюсь. - Зачем тебе было нужно мое признание? Какого хуя было ломать мне руки? У тебя уже десятки их!!! Что? Шоу препарированных мозгов? Ты просто мразь! Таких надо истреблять сразу, как родятся! Ясон - Мы не рождаемся, Рики. Я смотрю глубоко тебе в глаза, затопленные слезами, яростью и... болью. Болью от чего-то невозможного. Непонятного мне сейчас. Десятки признаний? О чем ты? Я вопросительно выгибаю брови и качаю головой. Я касаюсь твоих губ. Просто долго держу тебя в поцелуе, чтобы ты не наговорил еще того, о чем будешь сожалеть потом. Отпускаю, когда твои мышцы начинают расслабляться под моими ладонями. Когда ты тянешься ко мне весь, сам, тогда я обнимаю тебя и прижимаю к себе и слушаю, как бьется твое сердце. - Что ты хочешь, Рики? Скажи. Но... не проси у меня свободы... пока. Ее не будет. Ни для тебя, ни для меня. Никогда. И я то это знаю слишком хорошо. Ты тоже, хоть и боишься признать это вслух. Но я хочу... - Я хочу знать, что у тебя здесь... И я прикладываю ладонь к тебе, ровно над толчками, вздымающими твою грудь. - Почему ты так реагируешь на?... Я не договорю. Не буду. Я, кажется, знаю, что. - Пойдем. Некоторые разговоры лучше вести не здесь. Я беру тебя за плечо, и мы выходим сквозь мягко раскрывшуюся дверь. Легкий поклон ожидающего Дэрила. - Все в порядке. Можешь идти к себе. Мы проходим в спальню. Ты совсем раздет. Я ведь так и не дал тебе надеть комбинезон снова. А под ним ты полностью обнажен... и прекрасен. Я подталкиваю тебя к расстеленной постели и начинаю раздеваться. - Ты обдумал мои вопросы? Я подхожу и мягко опрокидываю тебя на кровать, заставляя сдвинуться и дать мне место. Я вытягиваюсь рядом, опираясь на локоть, и провожу по тебе рукой. Горячая кожа под пальцами. - Я жду ответов. Рики Не рождаетесь. Точно. Ты же чертова бездушная машина! Я все время забываю об этом. Мне постоянно мерещится, что ты человек, хоть ты мне регулярно доказываешь обратное своими бесчеловечными трюками. Ты машина гребаная. С неправильно теплыми мягкими губами. Твой язык проводит по моим кривящимся, соленым от падающих с ресниц слез губам, проникает в мой рот. Я чувствую вкус своего семени. Не могу тебя оттолкнуть. Инвалидные руки здесь ни при чем. Унижение, бесконечное унижение безотказного инстинкта, податливого возбуждения. Это тебе приходится отстранить меня, когда дыхание выпито уже до капли, и мои ноги слабеют, а сознание начинает закатываться куда-то за край. Ты держишь меня так же крепко, как в снах, которые ты подсматривал. - Что ты хочешь, Рики? Скажи. Но не проси у меня свободы пока. Что я хочу? Невозможного. Чтобы ты был моим без всех этих твоих гнусных штучек. Какая к черту свобода! Даже если я выберусь отсюда, я все равно буду у тебя в заложниках, висеть на призрачных веревках из твоих блестящих волос, на каждом шагу проваливаться в ямы оцепенения. Сейчас, в твоих руках, я понимаю, как бесполезны все мои мысли о том, что я смогу вытравить потребность в тебе из своей крови. Вскипающей от твоих прикосновений, самых легчайших. Твоя рука накрывает мое охваченное этим пониманием сердце. - Я хочу знать, что у тебя здесь, Рики. Там? Там ад, Ясон. Там рай, Ясон. Там ты. Что ты спрашиваешь? Ты же все видишь! Мое тело, не способное держать колени сведенными, стоит тебе оказаться со мной в одной комнате. Мои наполненные, заполненные, переполненные одержимостью сны на своем долбанном мониторе ты тоже видел. Зачем тебе еще мои слова? Это единственное, что еще у тебя не выходит получить от меня. Если я скажу это вслух, я совсем потеряюсь в тебе и не буду уже свободным. - Пойдем, Рики. Некоторые разговоры лучше вести не здесь. Ты без малейшего усилия поднимаешь меня на подкашивающиеся ноги. В очередной раз вынуждая вспомнить, насколько я слабее, слаб. Тишина в коридоре пронизывающая. Я отстраненно отмечаю услужливую фигуру Дэрила за порогом. Заценил мои вопли, когда я извивался под твоим языком, наверно, в полной мере. Все сторожит. Когда меня снова можно будет в лазарет стаскать. Шанс дождаться всегда есть. Твоя спальня. Батистовые простыни хрустят, когда ты бросаешь меня в снег белой ткани. Я смотрю на тебя снизу. Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем, я не хочу снова боли, пожалуйста, Ясон. Твоя рука снова ложится на мое сердце. Как будто твои пальцы хотят раздвинуть кожу и пощупать то, что оно говорит. - Ты обдумал мои вопросы? Я жду ответов. Я разрываю контакт глаз и убегаю от твоего разделывающего меня взгляда. Лицом в потолок. - Я хочу, чтобы ты прекратил играть мною. Бей, если хочешь бить. Но тогда не целуй. Не надо. Не делай этого по очереди. С моего сердца твоя рука перебирается к моему паху. Гладко выбритому. Беззащитному перед твоими ласкающими движениями. Поглаживая меня, от головки к основанию и обратно, ты наклоняешься, отодвигая потолок, и целуешь меня, глубоко и долго, как будто не делал этого уже две недели, а не две минуты. Ясон Кажется, что, даже оторвавшись от твоих губ, мне не прекратить поцелуй. Твой разочарованный стон. - Я буду наказывать тебя только в том случае, если ты будешь сопротивляться моим желаниям, моему приказу. Ясно? Я пробегаюсь пальцами по твоим излюбленным безотказным точкам, ты выгибаешься и стонешь. - Ты понял, что я сказал? Пальцы сжимают, выкручивают соски, сильно проходятся по всей груди и мягко спускаются в пах. Рука проходится по твоему члену, сжимает яички, продвигается дальше. Я помню, что тебя нельзя еще брать на полную. Поэтому... пальцы, сначала один, потом другой проникают в тебя. Совсем неглубоко. Ты рефлекторно сжимаешься, не понимая, видимо, что так будет еще хуже. А, может, тебе это нравится? - Тебе же нравится так, Рики. Вот так... Я мягко растягиваю мышцы твоего ануса. - Так... Я продвигаюсь глубже, прислушиваясь к твоему прерывистому дыханию. - Так... Я нажимаю и ласкаю простату, и тебя почти подбрасывает. Я вынимаю пальцы и, раздвинув твои ноги, одним движением перемещаюсь, чтобы быть над тобой. Между твоих ног. Распластывая тебя на постели и губами скользя по плечам. Мой член трется о твой, бедра плотно прижаты друг к другу. Я смотрю тебе в глаза. - Я не слышу ответа. Ты понял меня? Ты согласен? Рики Ты по очереди покусываешь мои губы, засасываешь. Нижнюю. Верхнюю. Твой язык сплетается с моим языком, прохаживается по деснам, гладит небо. Что это значит? Ты перестанешь? Мне не нужно больше бояться? Да? Ты отрываешься от меня. Мои губы припухли от долгого настойчивого поцелуя. - Я буду наказывать тебя только в том случае, если ты будешь сопротивляться моим желаниям, моему приказу. Ясно? Ты согласен? Все внутри обрывается. Как пинком отброшенное. Сладкий вкус поцелуя вдруг начинает горчить. Я бессознательно облизываю губы. Мне хочется запить, перебить эту горечь. Я ведь и правда глупый монгрел. Надумал себе всякого. Что ты сможешь в обгон своей программы воспринимать меня не только как свою вещь и прихоть. А как живое существо со своими чувствами и желаниями. - Тебе же нравится так, Рики. Дыхание болезненно срывается. Член стоит капитально, не смотря на жгучую боль, которую причиняют твои пальцы. Она почти такая же резкая, как когда ты избил меня, или мне так кажется, потому что нет алкогольной анестезии. Ты как будто вбиваешь в меня толстые гвозди. Медленно и мучительно. Я до изнеможения хочу тебя, но мое тело, хоть и отвечает, сжимается в ужасе. - Я не слышу ответа. Ты понял меня? Ты согласен? Слезы льются по щекам от боли от твоих рук, от твоих слов, от того, что я глупо обманулся, поверив на время твоего поцелуя в то, о чем твои мозги блонди даже задуматься не в состоянии. Я не могу выдавить из себя ни слова. Я очень хорошо знаю, что за этим последует. Меня трясет в панике, и во рту я чувствую привкус зубной крошки. Вот почему так горько. Ты же до белых костяшек ревнуешь меня. Не понимаю. Ты, подгоняя, берешь мой подбородок двумя сильными пальцами, я знаю, что ты можешь раздавить мою челюсть, как гнилой орех, просто сдавив. Я сглатываю и начинаю говорить. - Когда, говоришь, это шоу? Я в нетерпении. Если ты так хочешь, я трахну любого, кого скажешь. Я буду вылизывать Кима. Самозабвенно я буду ебать его, хорошенько его натяну. Меня заводит эта перспектива. Он сочный мальчик. Такой свежий. Как фруктовый сок. Я буду трогать его и исцелую всего, как ты никогда не позволишь. Я сделаю все, что угодно. Лягу под того, кого укажешь. Когда его член воткнется в меня до упора, я буду изгибаться, как надо, танцевально. Я правильно понимаю то, чего ты хочешь от меня? Твои желания? Твои пальцы вдруг стискивают мое горло, и я теряю способность произносить слова. Ясон - Нет. Ты опять не понял, Рики. Пальцы сжимают твое горло. Одним стягивающим гортань движением. И отпускают. Я спокоен. Ты снова ударился в провокации. - Я сказал, что ты будешь делать все, что я прикажу. Не больше, но и не меньше. А я не приказывал тебе заниматься сексом с кем бы то ни было, кроме меня. Ладонь легко по щеке. - Я спросил твое мнение, но не давал тебе право принимать решения и делать выводы. Ошибочные, в основном. Я еще крепче вжимаю тебя в постель и даю себе волю ощущать твое тело, твою кожу, твое пламя, разгорающееся в паху. Я двигаюсь, это всего лишь игра, имитация, но ты уже обхватываешь ногами мои бедра. - Нет, Рики. Я целую тебя. Шея, плечи, руки. Ты распластан подо мной, но я не возьму тебя... сегодня... почти. Мои ладони скользят по твоим раскинутым рукам. Ты отчаянно что-то бормочешь. - Ну же, Рики, что ты хочешь сейчас?... Я с внимательной усмешкой наблюдаю за тобой. Наклоняюсь, сцеловываю твои слезы, смешиваю их с поцелуем твоих губ. Я заставляю тебя отвечать на поцелуй. Да, так мне нравится больше. Не трогаешь меня, а реагируешь на мои прикосновения. Я обнимаю тебя весь, волосы рассыпаются. - Скажи, Рики. Я жду. Рики Ты прижимаешься ко мне всем телом. Плечи к плечам, грудь к груди, живот к животу, губы к губам. Твои руки больше не терзают меня, и я распахиваю бедра, не отдавая себе отчета, что делаю, тянусь к тебе. Еще теснее. Мне до звезды, что это ты вина этой незажившей боли. Я хочу тебя, как ненормальный. Я ни разу не сказал тебе остановиться и не могу сказать. Язык как немеет. Ты еще надо мной насмехаешься. Видишь, что я сам к тебе лезу, как сперматоксикозом прибитый. Так оно и есть, конечно, в некотором роде, но у моего диагноза немного другое название. Ясон Минк. Просто блонди. Простой - сил нет. Я вообще ни грамма не понимаю, что там у тебя в голове. Ни черта не знаю, кроме этого ебанутого притяжения, которое не побороть. Кроме того, что оно становится все сильнее, против моей воли. И... всего. - Хочу... Хочу заниматься сексом по нормальному! Без этого идиотского кольца! Без этой твоей идиотской неприкосновенности! Снова твоя усмешечка. - Ничего смешного. Если это невозможно, просто ткни меня мордой в подушку и имей, как хочешь. Ясон - Ты глуп, Рики. Впрочем, я уже говорил тебе это. Ты мой пэт, ты обязан носить кольцо. Пэту нельзя прикасаться к хозяину блонди. Это законы. И я не позволю нарушать их. И так уже... Я касаюсь твоих напряженных сосков и слушаю твой стон. - Я и так уже позволяю тебе слишком многое. Я губами спускаюсь, веду цепочку поцелуев по твоим плечам. И, остановившись за ухом, шепчу тебе. - Неужели это так трудно понять? Ты мой, Рики. И я буду делать с тобой все, что захочу. А ты... Я двигаюсь, твой член трется о мой, и твои глаза широко распахиваются, а потом почти закрываются в истоме. - Ты хочешь. Скажи, что ты хочешь... Рики. Я же знаю это. Руками по всему твоему телу. От лодыжек до запястий. Не оставляя ни одного неизласканного миллиметра. - Рики... мой Рики... Я спускаюсь ниже. По ходящей ходуном твоей груди, по впалому животу, гладкому чувствительному паху, тонкие косточки бедер, языком по всей длине твоего члена, поцелуй в головку и снова. - Скажи. Я руками ласкаю твои бедра, губами касаясь, скользя по их внутренней стороне. Я не трогаю больше твой член. Я жду. - Ну?!... Рики Чтоб ты провалился, блонди, вместе со всеми твоими уродскими законами! Черт бы тебя побрал совсем! Только я же за тобой прямо в преисподнюю помчусь следом. Вот за это я больше всего тебя ненавижу. Это нечестно несправедливо неправильно. От слез у меня уже в голове гудит. Глупый пэт. Заладил свое. Слышал. Не глухой. Знаю, что дурак. Только что же ты по дураку с ума сходишь. Не доходит до меня. Если бы ты не ласкал меня вот так - обвивая своими руками, как мелкой сеткой, в которой я извиваюсь пойманным зверем - я бы задавил в себе все чувства. Затоптал, как топчут ногами костер, который, непогашенный, обернувшись пожаром, может пожрать все вокруг. Никто никогда не брал меня вот так целиком, как ты берешь, свивая наши тела в одну веревку. Каждый раз, когда ты откидываешься от меня, это как разрыв, и я жду, когда снова буду связан тобой. Твоим телом. - Неужели это так трудно понять? Ты мой, Рики. И я буду делать с тобой все, что захочу. А ты... От твоих слов в мой живот из груди падает крупный осколок льда. Как будто сердце захолодело и соскользнуло вниз. Глупое сердце. Я глотаю ртом воздух, оглушенный твоими завладевающими мной движениями. - Ясон. Еще. Возьми меня. Ртом. Пожалуйста. Я слышу, что я умница. Ну вот. Повысили. - Аммммннннннххххх. Я приподнимаю бедра, чтобы ты забрал меня глубже, забыв о словах, думая стонами и всхлипами. Ясон Когда ты выстанываешь, уже измученный, свое желание, когда я касаюсь губами твоего члена, и ты выгибаешься, желая большего, когда мой рот обхватывает головку и забирает в себя полностью, когда твои пальцы скребут по ткани, и любая попытка сказать что-то превращается для тебя в смесь стона и прерванного дыхания, когда ты двигаешь бедрами, пытаясь попасть в такт, когда я сжимаю тебя, удерживая под собой. Ты честен со мной. Пальцы вторгаются в тебя. Твой вход мокрый от слюны, и пальцы скользят легко, ты сам насаживаешься на них. Всего два, я хочу, чтобы ты скорее поправился. Очень хочу. Я двигаю ими в тебе, одновременно засасывая и отпуская твой член. Твой стон и шепот ласкают мой слух. Ты такой чувствительный, монгрел. Такой жадный. И такой живой, что с тобой рядом мне тоже хочется жить. Вот так... Я задеваю простату, и ты кричишь. Твои бедра ходят ходуном, но я удерживаю их. Я задерживаю тебя, чтобы ты не кончил раньше, чем я того хочу. И ты просишь, задыхаясь и уже ничего, кажется, не соображая. Ты соглашаешься, что... Я чуть останавливаюсь, прислушиваясь с удивлением и любопытством. Ты?... Решил меня... Удивить?... Или членом ты думаешь лучше и быстрее, а, главное, правильней? Что ж, я знал это. И я облизываю головку изнывающего твоего члена. Ласка, та самая, которая тебе так нужна. Ты делаешь меня живым, а я... делаю тебя тобой. Языком от основания яичек вверх... пальцы безжалостно проходятся у тебя внутри по простате... В язык бьет солоноватая вязкая жидкость... все сильнее и сильнее... Ты бьешься на моих пальцах, словно бабочка на булавке, не знающая, куда дернуться, и потому абсолютно беспомощная и подчиненная моему желанию... со всех сторон... Рики Кончики пальцев вибрируют. И ты прижимаешь их к постели, но эта вибрация сладострастными кольцами обвивает все мое тело, от икр, по бедрам, через позвоночник, до плеч. Меня так трясет от наслаждения, что я выскальзываю из твоего рта, и тебе приходится отпустить мои руки. Одной рукой ты держишь меня крепко под поясницей, чтобы судороги не могли больше вырвать меня у тебя, а другой, обильно смочив пальцы, неглубоко проникаешь в мой зад. Мышцы плотно сжаты, но с готовностью расходятся под твоими пальцами, расслабленные бархатным наслаждением, которое срывается с твоего покусывающего всасывающего лижущего языка. Того языка, который снова будет унижать меня, как только мой член истечет белыми каплями удовлетворения. Я не хочу этого... Ты же и так знаешь. Просто твое навязчивое желание услышать от меня. - Ясон... Да... Я твой... Твой... Может, ты и правда тогда оставишь меня только для себя. Ты замираешь и отпускаешь меня. Мне хочется рывком вернуть твой рот назад в эпицентр моей упоительной агонии, вжать в свой пах твою голову. - Мнннннннн. Не останавливайся. Не останавливайся же!!! Твой язык. Твои пальцы. Веревка наших тел натягивается и провисает. Сперма выплескивается в твой рот толчками. Ты ловишь все до последнего. И облизываешься. Я смотрю на твои губы, яркие, липкие, умопомрачительные, тяжело дыша после оргазма. - Не знаю, где ты научился так отсасывать, но я умею делать это не хуже тебя. Ты зря отказываешься, блонди. Ты сжимаешь полуоткрытый рот. - Мое дело предложить. Твое дело - отказаться. Я понял. Как сахарный... Черт бы тебя... Ясон - Глупый монгрел. Я, почти не разрывая контакта, вытягиваюсь рядом с тобой, прижимая тебя спиной к себе. Целуя за ухом. - Очень глупый. Но... да. Мой. Только мой. Я больше не буду выставлять тебя в шоу. Даже Рауль не добьется этого от меня. Рики принадлежит только мне.