Друг по переписке

      Вот сегодня точно. Сегодня он наверняка, да… И так уже которое утро Бэкхён обещал себе прекратить всё это, но который вечер не мог не открыть мигающее сообщение в приватном чате. Он даже с мыслью свыкнуться не мог, потому давал себе пустые обещания перед сном, утром перед зеркалом и совершенно о них забывал, стоило войти в сеть.       Было немного противно, ведь прежде он сдерживал все обещания, даже данные себе с не очень трезвых глаз или под действием эмоций. Однажды он пообещал, что перепьёт Чанёля. И перепил. Правда, с утра с жесточайшего похмелья, он пообещал, что больше никогда не возьмёт в рот алкоголь, и вот уже три года держит слово.       А с Сяо Лу всё иначе. С ним пора было бы распрощаться навсегда и забыть, но в то же время внутри Бэкхёна всё противилось – Сяо Лу стал ему дорог за эти полгода общения в чате. Считай, бок о бок целых полгода. Ну, не совсем вместе в физическом плане. Но вместе в одном приватном чате, пусть и на разных концах планеты.       Спроси кто, о чём они говорили, Бэкхён не ответит. Они обсуждали столь многое и в то же время говорили совершенно ни о чём. Они могли спорить о живописи эпохи Возрождения или же обсуждать новенький блокбастер. Включали один и тот же канал и переписывались по ходу дела, разбирали фильм на запчасти, строили догадки по дальнейшему развитию сюжета или странному поведению героев, комментировали рекламу и даже ужинали.       Дискутировали до судорог в пальцах, почему всё-таки Рон Уизли слишком похож на Альбуса Дамблдора, и возможно ли то, что Гарри – сын Снейпа. Печатали, аж дым из ушей шёл, и клавиатура плавилась от напора, когда приходило время футбольного матча или бейсбола. Они просматривали статистику вышедших фильмов и соглашались, что мнение критиков и «провальность» фильма – всё ерунда, потому что их тронуло и заставило задуматься.       Но при этом оба скрывались под никами, не раскрывая имён, хотя и знали, что собеседника вряд ли зовут Сяо Лу или Чан-ака-феникс. Бэкхён взял ник по имени друга назло, за то, что пошёл с ним на косплей-вечеринку, как до этого пообещал , и благодаря ему выставил себя полным идиотом. Страсти улеглись, ник остался, а Бэкхён даже как-то сросся с ним и бросать было жалко. Да ещё и с Сяо Лу на тот момент познакомились в общем чате.       Порой Бэкхёну казалось, что они знакомы целую вечность, потому что не было тем, которых они не обсуждали. Мнения не всегда сходились, но от этого они не бросали общаться, наоборот, было интересней, ведь любопытно, почему Сяо Лу нравится Альтрон, если Бэкхён всем сердцем за Стива Роджерса. И почему Сяо Лу не согласен, что почти безумная Беллатриса Лестрейндж влюблена именно в Тёмного Лорда, а никак не в своего мужа и месть грязнокровкам. Бэкхён же не готов был признать, что Альбус хладнокровно пользовался детьми для достижения своих целей. Хотя Бэкхён и полагал, что тяга к злодеям и Сяо Лу неспроста, как и его увлечение героями. Но вот такие противоречия и были крючком, на который они прочно подсели и всегда выделяли хотя бы час на общение ежедневно.       Бэкхён сел за компьютер и посмотрел на часы – до сеанса связи оставалось несколько минут. Он сел поудобней, придвинул огромную чашку с чаем и тарелку с сыром и шоколадом поближе. Сяо Лу долго хохотал над «вкусовым извращением» Бэкхёна, на что тот в отместку сказал, что жалеет девушку Сяо Лу, которой приходится целоваться с пивным бочонком, в котором утонула стайка сушёных полосатиков.       Ароматный чай успел испариться вместе с завёрнутым в сыр шоколадом, прежде чем напротив ника Сяо Лу загорелся значок «онлайн». Над его странным кусом потешались все, кому не лень, а вот Сяо Лу признался, что тайком ото всех сделал такие же рулетики и с осторожностью попробовал. И что ему даже понравилось.       Бэкхён закусил щёку изнутри, когда увидел простое «привет» и понял, что напрасно влез в сеть. Так он никогда не сможет попрощаться с болезненной зависимостью и влюблённостью. Наверное, прав был Исин, не зря же знает его с детства, и переживал вместе с ним не одну влюблённость и увлечения.       С того дня, как Исин ткнул носом во влюблённость, Бэкхён анализировал своё поведение, и прекрасно понимал, насколько прав Исин. Это была глупая зависимость от черных буковок в чате, иногда приправленная смайлами, но по большей части именно эмоциями самого Бэкхёна. Ведь он сам облекал буквы в полновесные предложения и, казалось, даже слышал голос Сяо Лу, что проговаривал всё сказанное.       Видеть и замечать всё вокруг, кроме того, что происходит у других по отношению к нему – в этом был весь Бэкхён. Он мог раскусить всех, если это не касалось отношения к нему самому. Он буквально гипнотизировал своим умением молниеносно анализировать людей. Исин часто просил друга рассказать что-нибудь о людях, что их окружали, чтоб набираться ощущений и вложить их в творчество. Бэкхён никогда не отказывал и говорил, что вон та парочка неравнодушна друг к другу, несмотря на показательные ссоры, а вот эти тихие и, казалось бы, идеальные отношения летят коту под хвост.       Бэкхён быстро вычислил, что Исин неровно дышит к старшекурснику Ифаню, хоть и прошла всего неделя после поступления в университет, но для Исина не нужно было много времени, чтобы влюбиться, это было известно всем. Исин долго отпирался и говорил, что просто ему нравится внешность Ифаня, и что скетчбук изрисован им, потому что тот потрясающе великолепен, а вовсе не потому, что Исин влюбился. Бэкхён кивал, но всё-таки запер зазевавшихся Исина и Ифаня в раздевалке после тренировки на всю ночь.       Конечно, после этого он огрёб по первое число и от Исина, и от сторожа, который обнаружил сладкую парочку, но Бэкхён отделался хозработами и насупленным на неделю другом. Ведь никаких гарантий, что Ифань был по мальчикам, не было. И заработать плохую репутацию Исин не хотел. И вообще, с чего он взял, что Ифаню нравится Исин? Бэкхён трагически склонял голову, кивал, соглашаясь со всеми доводами, а сам лыбился во весь рот. Не ему ли замечать то, что не видят другие? Исин отошёл быстро, учитывая стремительное развитие их с Ифанем отношений, но любил вспоминать неделю отчуждения, чтобы осадить Бэкхёна в какой-нибудь момент.       По отношению к себе Бэкхён был катастрофически близорук. Он не замечал симпатии в свою сторону, точно так же, как не понимал своего увлечения тем или иным человеком. как может он нравиться тому парню, если все в школе знают, что он убеждённый натурал? Как она могла его так подставить, ведь они же дружили? И тут на помощь приходил верный Исин и пояснял едва ли не на пальцах.       Бэкхён долго сопротивлялся, доказывал и пояснял. Как можно влюбиться в человека, которого никогда не видел? Как это вообще возможно? Но Исин с мягкой улыбкой разбивал его доводы в пух и прах. Потому и думал Бэкхён бросить общение, чтобы не влюбиться окончательно. Хотя, уже было поздно. – Привет, – бодро напечатал Бэкхён и с улыбкой добавил смайлик. Он всегда их много ставил, раскрашивая чат яркими рожицами. – Давно хотел признаться тебе…       Бэкхён вздрогнул и убрал пальцы с клавиатуры, чтобы не напечатать раньше времени что-нибудь, о чём он пожалеет. Молчание длилось долгие пять минут, за которые Бэкхён успел вымотаться, будто после тренировки. Он вообще не умел ждать. Да, он сидел в очереди к врачу или на кассе, казался спокойным и сосредоточенным, а внутри кипело и бурлило, как и сейчас. – Понимаешь, я…       Бэкхён сжал подлокотники кресла так, что пластик под пальцами тревожно затрещал. Кресло было не новое и ещё пара таких неожиданных объятий – и развалится к чертям. Если не полностью, то частично. Бэкхён выдохнул и разжал пальцы. Дело было не в том, что он не мог позволить себе новое кресло, а в том, что он привязывался. К вещам и людям, местам и событиям, и болезненно с ними расставался. Хотя и понимал, что иногда так надо.       Он успел сходить и заварить себе чаю, назаворачивать шоколада в солёный и подкопченный сыры, притащить и даже отхлебнуть из чашки, когда чат обновился, и Бэкхён увидел одну-единственную фразу: – Я гей.       Чай пошёл не в то горло, и Бэкхён зашёлся кашлем. Не продышавшись, он стал печатать – сейчас молчание с его стороны выглядело бы как осуждение. А он не осуждал. Потому что сам был такой. – Я тоже, – спешно пропечатал Бэкхён. – Не волнуйся, всё в порядке. – Ты издеваешься, да? – Нет. Я абсолютно серьёзно. Я это ещё в 13 лет понял, когда в раздевалке обнаружилась щель, и мы решились подглядывать за девчонками в соседнем помещении. Я был первым, а потом пока ждал друга, понял, что мне интереснее смотреть на мальчишек, чем на женские прелести. Не обижайся. Разве я тебе лгал? – Я не знаю… – Ты мне нравишься, – написал Бэкхён и отправил, прежде чем успел понять, что он сделал. Он крепко зажмурился и тяжело вздохнул. Вот уж дурацкая привычка. И как теперь быть? – Я? – Да. Правда, нравишься. Ой, прости, кто-то пришёл. Я сейчас…       Бэкхён сорвался с места и устремился к двери. В такое позднее время гости у него не бывали, за это некоторые называли его скучным старым дедом. А он просто любил побыть наедине с самим собой и заняться своими делами, вместо того, чтобы дёргаться в клубе под оглушающие биты или пить пиво под футбол. Из-за этого с Чанёлем они виделись крайне редко – лишь когда пересекались в извилистых коридорах университета или на репетициях. У Исина и Ифаня, и даже у Чанёля были отношения, а у Бэкхёна – чат. Каждый занимался своим.       На пороге обнаружился вдрызг пьяный Чанёль, вцепившийся в притолоку и что-то шепчущий ей, как старому другу. Он с трудом стоял на ногах, и стоило двери открыться, как он повис на Бэкхёне и, обдавая перегаром, поведал: – Представляешь? Он мне изменил! У него есть другой. Ненавижу. Чупакабрик, почему он так со мной?       Бэкхён поморщился – терпеть не мог это прозвище, сколько говорил Чанёлю, но тот отмахивался и, лишь завидев Бэкхёна, басил на всю округу «Чупакабрик!!!» и летел обниматься. В такие моменты Бэкхён радовался, что поступили они в разные университеты и не приходилось краснеть ежденевно. – Ноги переставляй, чудище ушастое.       Бэкхён втянул Чанёля в квартиру и сгрузил на тумбу для обуви, стянул непомерных размеров рюкзак, сбросил на пол и попытался разуть друга. Чанёль брыкался и не давался, хныкал и что-то невнятно бормотал. Сцепив зубы, Бэкхён стянул-таки с ног Чанёля кроссовки, что больше были похожи на лодки для сплава хоббитов по бурным рекам.       Перекинул руку Чанёля себе через плечо и почти потащил на себе огромную тушу слабо барахтающегося друга в комнату, сгрузил его на диван и собирался уходить, но Чанёль вцепился в него клещом и доверительно прошептал на ухо: – Все мужики – мудаки. Никому верить нельзя. – Ты же тоже мужик, – хмыкнул Бэкхён. – И мне нельзя, – кивнул Чанёль. – Но, Бэк, как можно бросить меня?! Я же чудесный и игого, то есть огого! – Ага, огого,– фыркнул Бэкхён и всё-таки отцепил от себя Чанёля. – Что случилось? – У него другой! – Это я понял. Ты их застукал? – Нет. Он просто в облаках витает всё время. А когда я прихожу, резко сворачивает все окна на планшете. Он переписывается с другим! – И? – Он не любит меня. Он любит того, с кем треплется в сети. – Да с чего ты решил? – Раньше у нас был полноценный секс, а вот уже третий месяц в лучшем случае минет. – Почему ты говоришь это мне, а не ему? – Потому что ты мой друг. Ты должен знать, что у меня на душе творится. Пива хочешь? – Фу, Ёль, изыди. Какое пиво? – Как какое? – хитро прищурился Чанёль и неопределённо махнул рукой. – Там в рюкзаке. – Ночь на дворе, спать пора. – Ой, фу таким быть, – сморщился Чанёль и потянул Бэкхёна на себя. – Ты с чего таким правильным сделался? Хочешь, я тебя поцелую? – Свали в туман, – фыркнул Бэкхён и выпутался из объятий. – У тебя парень есть. – Ой, да ну его. Уже полгода прошло. А когда у меня были такие длительные отношения? Пора завязывать. Я ещё не готов к серьёзным отношениям. Я хочу свободной любви, а не этого пай-мальчика. Я вообще Чондэ хочу. Он классный. И голос у него. Эх, ну ты куда?       Бэкхён поднялся с дивана и сложил руки на груди. Он никогда не выглядел грозно, но он сейчас откровенно недоумевал, почему его друг такой идиот. Ещё и не вовремя заявился. Вот как раз о Чондэ он знал, Чанёль был в него влюблён со школьной скамьи и никак не мог подойти к Чондэ. Перебирал партнёров, никак не мог остановиться и остепениться или хотя бы просто пойти и признаться. – Вот, дружище, поясни, так ты сам хочешь уйти и обвиняешь его? А если он тебе не изменял? А если ты у него один такой, да уж точно один, где такого второго найти? Или тебя бесит, что он с кем-то переписывается, когда ты приходишь за полночь? Ты Чондэ когда признаешься? А вдруг уведут, пока ты тут ему замену пытаешься найти? – Ну что ты такой нудныыый?! – проскулил Чанёль. – Я уже молчу о том, что я не знаю, кто твой парень. – Ну не дуйся, Чупакабрик. Я тебе покажу. Вот он, мой оленёнок, – Чанёль сунул телефон с фотографией Бэкхёну под нос. – Почему оленёнок? У тебя вообще все прозвища звериные, что ли? То единороги, то драконы, то чупакабры, а теперь олени? – Бэк, ты зануда! Потому что у него глаза! – У всех глаза. – Блииииин! Я тебя закопаю! – выкрикнул Чанёль и подорвался с дивана, чтобы поймать Бэкхёна и намылить ему шею, но нелепо взмахнул руками, поскользнулся на ковре, со всего своего немалого роста грохнулся на пол и простонал: – Или ты меня. Ну его имя по-китайски переводится, как олень. Он мой маленький утренний оленёнок. Или не мой. – Ты мне скажи, идиота кусок, – сказал Бэкхён, помогая Чанёлю подняться, – ты хоть на парня своей дури не вывалил?       Чанёль нервно дёрнулся и вжал голову в плечи. Он всегда так делал в детстве, когда накосячит, но меньше он от этого не становился. Как он мог тянуть учёбу и подработку в юридической фирме, сменять партнёров, при этом оставаться таким ребёнком внутри? – Ну, Ёль, – простонал Бэкхён, запоздало понимая, что Чанёль за словом в карман не лезет, если дело не касается признаний Чондэ. Тогда язык костенеет и Чанёль становится до забавного трогательным. – Я – мудак, – констатировал Чанёль и отвернулся к спинке дивана. – Оставь меня, я в печали.       Бэкхён пожал плечами и отвернулся от надувшегсоя Чанёля, что угрюмо сопел в подушку. Да, впрервые за полгода, но не в жизни Бэкхёна, что не умел отказывать друзьям. Тем более нуждающимся хотя бы в его обществе, если не помощи. Бэкхён переставил ноутбук и развернул окошко чата: – Прости, ко мне друг пришёл. Его бросили, он напился и ко мне приполз страдать. Не обижайся только. До завтра? – До завтра. Всё нормально.       Бэкхён вздохнул и потёр переносицу, собираясь с мыслями. Почему в этом «всё нормально» сквозило такое отчаянье? Всё выходило как-то по-идиотски. Он вернулся к Чанёлю, тот уже спал, закинув ногу на спинку дивана, обнимал подушку и что-то бурчал, слюнявя наволочку. Бэкхён укрыл друга пледом и вернулся к ноутбуку, но Сяо Лу был не в сети. Бэкхён вздохнул и принялся перечитывать сообщения.       Он пытался найти ответ, почему внезапно Сяо Лу решил открыться, прочитал всё от начала до конца, до запятой придрался, к каждому смайлику присмотрелся, но так и не понял, почему вдруг Сяо Лу надумал признаваться в том, что он гей. Может, что в жизни случилось? А Чанёль так не вовремя нагрянул. Ещё и не пойми кого и в чём обвиняет, и почему лежит на диване у него, а не дома. – Фу, как ты ешь ту дрянь? – прочавкал Чанёль и подцепил новый сырный рулетик с шоколадом внутри.       Бэкхён от неожиданности дёрнулся и локтем сбил чашку на пол. Она звякнула, но не разбилась и покатилась по ковру. Отстранённо Бэкхён подумал, хорошо, что чай успел выпить, а то б пятно пришлось отстирывать. Печально проводил чашку взглядом и поднял глаза на Чанёля. – Ёль, ты идиот? – А ты извращенец. – От извращенца слышу. – Бэк, есть на опохмел? – Какой опохмел, ты только пришёл, – поморщился Бэкхён. – Утро уже, Чупакабрик. – Как утро? – встрепенулся Бэкхён и потёр глаза. За окном уже было светло. Начался новый день, а он и не заметил. – А твоё пиво где? – Я пока к тебе дошёл, всё выпил.       Бэкхён вытолкал Чанёля в душ, нашёл в аптечке абсорбент и таблетки вернувшемуся, чуток посвежевшему Чанёлю. Бэкхён приготовил завтрак на скорую руку под хныканье Чанёля, которому было не очень хорошо, тот успел сжевать всё предложенное, зато Бэкхён не успел и кусочек в рот положить. – Пойдёшь со мной? – Куда? – Вопрос решить. Я уже договорился. – Чанёль, что ты хочешь? – Ну, Чупакабрик, ну идём со мнооооой… – Чанёль, ты как дитё, честное слово. Сколько тебе лет? Точно 23? – Ну, Бэкочка, Бекошечка, Бекончик, ну пожалуйста, – Чанёль повис на Бэкхёне и стал активно мешать пить утренний какао. – О боги, прекрати! Пойду я с тобой, отцепись только. – Уиии! Тогда побежали. Какао в кафе закажешь или кофе, всё за мой счёт. – А… – И душ потом. Одевайся.       Чанёль мешал одеваться, нудил и крутился под рукой, поторапливая сонного Бэкхёна, чем неимоверно бесил и раздражал. С горем пополам за пять минут сонный Бэкхён оделся и Чанёль его вытолкал из дома. В кафе Бэкхён заказал какао и пирожное, но потребовал от Чанёля полноценного обеда. – Что я тут делаю? – вздохнул Бэкхён, откусывая пирожное и оглядывая кафе. – Работаешь моей поддержкой. – В смысле? – Ну, я хочу с Ханем помириться. – Мой друг – идиот. Кто мирится с парнем, притащив другого? Ты в своём уме? – Он придёт, и я ему всё объясню. Если не поверит, ты поможешь. – Когда ты успел? – Пока ты дрых за ноутом, написал ему.       Они просидели в кафе часа три, пока Бэкхён не выдержал и заказал полноценный завтрак. Чанёль отправился в аптеку за лекарством от похмелья, потому что завтра вновь начинаются трудовые будни, и быть вареным нельзя, он должен быть достоин и прекрасен, как свежесорванный пупырчатый огурец.       Бэкхён покончил с едой и настрочил сообщение старому знакомому. Он прекрасно понимал, что парень Чанёля не придёт, зная темперамент друга и слова, что могли сорваться, Бэкхён бы тоже не простил. Вообще, нельзя было терять время и нервы других людей, следовало обустроить личную жизнь Чанёля ещё в школе, что бы тот не говорил.       Чанёль вздыхал одновременно горестно и радостно. Сетовал на то, что его Оленёнок испарился вместе с вещами из квартиры, куда он успел заскочить после аптеки. Чанёль собирался уходить, но Бэкхён предложил ещё по чашечке чая в качестве награды за труды. А когда вместо Оленёнка к ним за столик присел Чондэ, Бэкхён засобирался домой. Чондэ кивнул Бэкхёну и улыбнулся окаменевшему Чанёлю. – Чанёль, я понимаю, что наглею, но нам в группу нужен барабанщик, гитарист и клавишник. Хочешь к нам? – Да! – поспешно выкрикнул Чанёль и выпучил глаза от растерянности. Чондэ сам пришёл и приглашает его в группу, о которой Чанёль грезил ночами. Откуда Чондэ знал, что Чанёль играет на всех инструментах, было ясно, всё-таки в одной школе учились, а вот откуда ему известно, где искать Чанёля – вопрос. Но не первостепенно важный. Когда Чондэ улыбался – Чанёль забывал, как дышать. – Кем хочешь быть? – Для тебя кем угодно. – Отличненько, – сказал Чондэ и потянул Чанёля за собой, не забыв подмигнуть Бэкхёну. – Бэкхён, не бросай меня, – одними губами сказал Чанёль.       Пришлось Бэкхёну ехать вместе с ними на пробную репетицию. Правда, Чондэ немного не договорил. Группа состояла из него и Чанёля. Несмотря на все нервы и некоторую замороженность Чанёля, у них получился неплохой тандем. Прикасаясь к инструментам, Чанёль забывал о неловкости и смущении.       Чанёль отключал аппаратуру и что-то напевал себе под нос, Чондэ присел к Бэкхёну и тепло поблагодарил. Если бы не Бэкхён, Чондэ так бы и не знал о симпатии Чанёля к нему, Чанёль никогда бы так и не признался, а Чондэ так и мучился бы, считая, что Чанёлю неприятен, иначе с чего бы он его избегал? Бэкхён выскользнул из гаража и краем уха услышал, как к басу присоединился мелодичный голос.        Единственный выходной день всё равно был потерян, и Бэкхён решил, что проведёт его ленясь. Он перебрался в любимое кафе, уселся в углу у окна, откуда открывался отличный вид и сделал заказ. Достал альбом и принялся за скетч, навеянный событиями. Принесли заказ, и в перерывах между штрихами Бэкхён заворачивал шоколад в сыр и запивал чаем. Непреодолимо клонило в сон, и Бэкхён положил голову на руку, стараясь не спать. – У вас не занято?        Бэкхён поднял мутный взгляд и попытался сосредоточиться. Зал был полон, как и всегда к вечеру не протолпиться. Перед ним стоял парень, который показался смутно знакомым. Такое бывает, когда видел человека в транспорте или магазине, а потом видишь снова и не можешь вспомнить, где вы пересекались. Бэкхён попробовал собраться и понять, где он его видел прежде. Но сонный мозг отказывался подсказывать. – Свободно. – О, а у вас в Корее все такое любят? – поинтересовался парень, указывая на тарелку с недоеденным сыром и шоколадом. – Нет. Просто я такой…извращенец. Мне нравится сочетание вкусов. – У меня друг по переписке тоже такое любит. Я как-то попробовал, очень необычно. Ой, простите, я навязчив? – парень закусил губу и посмотрел на Бэкхёна. – Просто у меня не лучший день. А когда я нервничаю, на меня нападает говорливость. – Нет, всё нормально. И давай на «ты». Меня Бэкхён зовут. – А меня Хань. – А что это за иероглифы? – Бэкхён указал на футболку парня. – Я люблю красивые начертания, потому интересуюсь. – Это «утренний олень» по-китайски, меня так мама называет.       Кровь отлила от щёк Бэкхёна и устремилась к дико застучавшему сердцу. Теперь он вспомнил, что где его видел – это парень Чанёля. С лихорадочно горящими щеками и влажными глазами. Конечно, не каждый день тебя бросают, и выглядит он не слишком потрёпанно. Бэкхён хотел сначала поинтересоваться, как он, нужна ли помощь, но промолчал, пока он пытался разобраться с собой, парень попросил присмотреть за вещами, пока он сбегает за заказом.       Бэкхён перевёл взгляд на чемодан и сумку, что стояли у столика, посмотрел в спину парню и подумал, что всё-таки поинтересуется, как у него дела, если он в кафе пришёл с вещами, значит, у него нет угла, где остановиться. Бэкхён прикусил губу и решил, что слишком много китайского у него в жизни: фильмы Джеки Чана, увлечение боевыми искусствами, сосед Тао, Исин с Ифанем китайцы, как и парень Чанёля и даже ник друга по переписке на китайском.       Почему-то никогда прежде не приходило в голову то, что он сейчас сделал. Он вбил в гугл-переводчик увиденные на футболке иероглифы, точно такие же, как и в первый раз в общем чате, где они познакомились с тем парнем из переписки. Его не покидало странное чувство, пока он вглядывался в написанное. Хотелось смеяться и верить в чудеса, когда парень дёрнулся и едва не выронил поднос от тихого голоса Бэкхёна: – Приятно познакомиться в реале, Сяо Лу.