Попытка к бегству.

Глава 7. Память. А холодной беззвездной ночью на Майтимо обрушились ужасные воспоминания, бредовые картины всплывали в воспаленном сознании помимо воли. Он ждал этого: расплата за исцеление, за победу в битве с Тьмой всегда бывала неизбежной и жестокой. Придется вытерпеть. Двери в королевские покои накрепко закрыты, никто его здесь не увидит, не услышит... ...Когда его приволокли в главный зал подземной твердыни Моргота и швырнули на колени перед троном Черного Владыки, ему уже было на все наплевать. Пути назад отрезаны, на руках нолдор дымится кровь родичей, с двоюродными братьями разорваны все узы, а отец убит. Убит! Тот, ради кого он, старший сын, пошел на все это. Тот, кто вел их всех, зажигая неистовым пламенем, больше ничего не решает в их жизни. Убит! И теперь ему, старшему сыну, решать за всех, отвечать за все. Он не хочет этого, он не готов к такому повороту Судьбы. В момент, когда их посольство перебили, а самого Майтимо взяли в плен, он до конца осознал, что они ПРОКЛЯТЫЕ, всей душой ощутил, что значит – быть проклятым. И теперь им семерым от этого не уйти. Когда его тащили по Ангбанду, Майтимо понял всю нелепость их притязаний на победу. Победить Стихию! Разрушить все эти стены, перебить неисчислимые вражьи орды, погасить темное подземное пламя! Сейчас Майтимо сам себе казался ребенком, замахнувшимся прутиком на гору. Но Клятва не позволит им отступить. Придется вести свой народ на верную смерть. Тех, кто доверился им, последовал за ними. Лучше бы его убили! Но нет, не надо, братья не справятся с королевской властью, наделают глупостей. Клятва заставит их творить зло даже против воли. Это было обещано Мандосом. Когда горели корабли телери, Майтимо осознал смысл этих слов и начал раскаиваться, что давал Клятву. Хотя иначе он все равно не смог бы поступить. Не было выхода, как не ломай голову. Не было, нет, и не будет. Сильмарили сияют в железной короне. Постоянная издевка и постоянное напоминание об их наивности. И взгляд Врага. Который не может выдержать никто. Который проникает в душу через все барьеры и ломает волю. Любую, самую сильную и непреклонную. Так говорили ему слуги Темного Владыки, когда везли в Ангбанд. Это было для них развлечением в пути – глумливо объяснять пленнику, что его ждет, описывать пытки красочно, в деталях. «А под конец ты предстанешь перед черным троном. Темный Властелин только раз глянет тебе в глаза – и ты вечно будешь бегать по струнке. И выполнять все, что он тебе прикажет. Скажет убить родную мать – и убьешь, как миленький!» Нельяфинвэ не тронуло глумление. И обещанные пытки не напугали. Физическую боль можно перетерпеть, можно заставить тело привыкнуть к ней. А убивать и предавать Мэлько его не заставит. И взглядом не сломает. Кишка тонка. Есть кое-что посильнее его взгляда. Клятва. Данная отцу. Именем Эру. Клятва, УЖЕ вынудившая его предавать и убивать. И что делать, если на одной чаше весов – честь и справедливость, дружба и любовь, а на другой – сыновняя преданность и ответственность за младших братьев?! И чем после этого может напугать его Мэлько? Он спокойно встретил взгляд Стихии Зла. Безбоязненно. В душе была холодная, устоявшаяся ненависть, горечь и опустошение, но страха так и не появилось. Опять возникло ощущение, что он замахивается прутиком на гору, вот только прутик-то был стальным, а гора оказалась из песка. Мало того, Майтимо сделал открытие, что Мэлько не способен вселить ужас в феа, если не отыщет страха внутри нее. Единственное, что удалось обнаружить Врагу – тревога за братьев. И он сразу вцепился в это чувство. - Как там прозвучало в вашей клятве? «Вернуть Камни любым способом, любой ценой? Положить на это всю жизнь?!» Хочешь, я отдам тебе один сильмариль? – Насмешливый вопрос алыми письменами загорается в воспаленном сознании, - и отпущу тебя с камнем на свободу? Но не задаром, конечно! Взамен ты отправишь ко мне своих братьев. Двоих, на твой выбор. Убивать и пытать я их не буду, просто принесут мне клятву верности и останутся на службе в Ангбанде. Что, разве цена слишком высока? Двое братьев за один сильмариль? У тебя же их шестеро, еще четыре штуки останется! А хочешь – всех шестерых за три сильмариля! И клятва будет исполнена. А мне не жалко, сыновья Феанаро, искусные мастера, наделают мне диковинок получше этих блестящих камешков. Ну что, по рукам? Вы же все равно собрались погибать за сильмарили! Майтимо только молча плюнул на пол. Разбитые губы обожгло болью, но ощущение скользнуло где-то в стороне, не задев сознания. Настройка хроа на нечувствительность к пыткам еще действовала. И бесчестное предложение Врага не смутило душу старшего сына Феанаро. Понял уже, что ни одному слову Моргота верить нельзя. Все, что бы он ни сказал, лишь обман и предательство, старания вывернуть феа наизнанку, запутать и извратить ее. И никакая клятва не может гарантировать честности со стороны Врага. - Не согласен, значит? Ну что же, предложим обмен твоим братьям! Нельяфинвэ мысленно успокоил себя: «Младшие тоже прекрасно знают, что этому подлецу нельзя верить. Да и Клятва не позволит им отступить!» Но в глубине души тревога все равно осталась. Дальнейшее помнилось смутно. Сколько прошло времени? Что с ним делали? Иногда выплывали из подсознания бредовые картины, но тусклые, размытые, не связанные между собой... А потом – еще одна короткая беседа с Морготом. - Твои милые младшие братишки отреклись от тебя! Не стали выкупать. Это лишь для тебя, дурачка, что-то значат родственные узы! «Слава Эру, что не согласились!» - Но я все же сдержу свое слово. Не оставлю тебя пленником в Ангбанде. И вот Майтимо висит, прикованный за кисть руки на утесе Тангородрима. Вне Ангбанда, как и обещал, издеваясь, Моргот. Феа заперта в теле, а хроа, обеспеченное энергетической подпиткой, не может умереть. Глазами Врага Нельяфинвэ видит, что происходит с братьями, с народом Нолдор. Понимает, что видит все в искаженном, извращенном варианте, что все хорошее Моргот от него скроет, а дурное преувеличит. Но это единственная доступная ему информация. Бесконечные страдания души и тела подрывают волю, не остается сил сопротивляться Дыханию Тьмы. И вдруг ярко вспыхивает надежда. Войско Нолофинвэ идет к воротам Ангбанда. Но родичи не услышали его, не увидели. И ушли. Последняя надежда ушла вместе с ними. Это было самое страшное время из всех лет, проведенных в плену. Как отчаянно желал он тогда умереть! Уже почти готов был умолять Моргота о смерти, как о последнем милосердии. Останавливало лишь глубинное, въевшееся в подсознание понимание, что все просьбы к Стихии Зла бесполезны. Мрак и черный дым, выползавший из преисподней, казалось, клубился в его душе. Бредовые картины вереницей проносились в воспаленном мозгу. В какой-то миг вдруг зазвенела песенка Финьо, долетевшая из детских лет, светлых и беззаботных... Майтимо уцепился за это видение, чтоб хоть чуть-чуть отвлечься от бесконечных кошмаров. Всплыло, как они бродили вдвоем с кузеном по лесам Валинора. Финдекано всегда шел впереди, размахивая прутиком, и звонко распевал, перекликаясь с птицами... И вдруг Майтимо осознал, что слова в песне другие... незнакомые... Неизвестно, увижу тебя, или нет... Только помню всегда, как иначе! Моей искренней дружбы немеркнущий свет Пусть к тебе призывает удачу! Для тебя сочиню много-много стихов И дождем разбросаю по свету, Может, снова пойдем мы с тобою в поход, Может, жизнь разведет нас навеки... С огромным трудом Майтимо заставил свое измученное тело повиноваться – повернул голову и глянул вниз. Легкий ветерок разогнал клочья дыма вокруг скалы, и там внизу... На узком каменном уступе он увидел... Увидел... - Финьо! – закричал он отчаянно. Точнее, хотел закричать. Голос сорвался, пересохшее горло издавало лишь мучительный хрип. Судорожный всхлип сотряс все его тело, но слез не было, высохли давным-давно. Финдекано встал. Сейчас друг спустится со скалы и уйдет. А он опять останется здесь медленно сходить с ума, не в силах даже умереть! Нельяфинвэ обессилено уронил голову на грудь. Но вдруг в душе что-то поднялось, наперекор всему ужасу и злу, воцарившемуся в мире. И Майтимо запел тихо-тихо, с особенной светлой ласковостью их с Финьо детскую песенку. Но слова тоже были другие, пришедшие неизвестно, откуда: Где весна заблудилась? Никак не дойдет... А земля загрустила, трава не растет... В целом мире темно и на сердце темно, Только верю – вернется тепло все равно! Я же знаю, что где-то на свете ты есть, Что приветливым словом ты можешь согреть. Верю – вспомнишь, отыщешь – и холод уйдет, Твой привет долетит, и весну приведет! Черная, искалеченная и отравленная земля удивленно притихла – она никогда не слышала таких звуков. И Финдекано услышал. Поднял голову. И на черной отвесной стене разглядел светлую фигуру. - Нельо!!! – заорал он так, что многократное эхо сотрясло немыслимые громады Тангородрима. Майтимо даже рассмеялся тихонько, узнав обычную горячность младшего братишки. Но зашептал предостерегающе: - Тише ты! Весь Ангбанд перебудишь! Финдекано порывисто бросился к другу. Но утес, на котором висел Нельяфинвэ, был гладким и отвесным. До прикованного нолдо было не более пятнадцати ярдов, но преодолеть их не было никакой возможности. На скале – ни щелки, ни трещины. Кинжал не оставлял на твердом камне даже царапины. Майтимо казалось, что он окончательно сходит с ума. Надежда опять сменялась отчаянием. Но больше он не выдержит этой пытки. Это невозможно! И, почти не владея собой, он начал умолять младшего братишку: - Финьо, друг мой, брат мой! Отпусти меня в Мандос! Я больше не могу так! Не могу! Пожалуйста! Пусти стрелу и подари мне быструю смерть. Я больше не вынесу... Финдекано в бессилии заколотил кулаком и рукоятью кинжала по каменному монолиту и разревелся. Потом снял с плеча лук и наложил стрелу. Слезы застилали глаза, жало стрелы трепетало перед лицом. Всхлипывая, он опустил оружие. - Не смогу я... Нельо, друг мой... Но бросить Нельяфинвэ на дальнейшие мучения было бы предательством. Финдекано снова поднял лук. - Что тут у вас происходит? – голос, раздавшийся за спиной, заставил нолдо вздрогнуть. Но крепкая рука воина не выпустила стрелу. - Финьо, подожди, не стреляй! Финдекано обернулся, хватаясь за кинжал. На уступ карабкалась Ондхон. Встрепанная и чумазая, это все же была она – странная эльдалиэ-майа, то появляющаяся в Тирионе, то внезапно исчезающая по поручению Владык. Многие нолдор опасались ее там, дома, не доверяли. Но Финдекано сейчас было не до опасений. - Рани, ты можешь мне помочь? Можешь снять Нельо оттуда? - Попробую. Сама, наверное, не сумею, но тебя попытаюсь поднять. А ты разрубишь путы и снимешь кузена. Сейчас я поменяю облик. Только не пугайся! Мгновенный вихрь крутанулся вокруг Ондхон, и вот на камнях вместо худенькой эльдалиэ сидит безобразная тварь с кожистыми крыльями. Финдекано даже отшатнулся от неожиданности. А существо указало длинным костяным клювом себе на спину. Пересиливая невольное отвращение, нолдо взобрался на мохнатый загривок, вцепился в клокастую шерсть. Тварь почти кувырком сорвалась со скалы и с трудом, бешено работая перепончатыми крыльями, начала подниматься к прикованному Нельяфинвэ. Добравшись, неведомое существо уцепилось когтями на сгибах крыльев за неприметные неровности камня и повисло на скале. Финдекано, не сдержавшись, коротко обнял друга, прижал к груди лохматую рыжеволосую голову. Потом рубанул кинжалом по цепи, плотно охватившей правое запястье Майтимо. Бесполезно! Вырубить или вырвать петлю из скального монолита тоже не получалось. Майтимо, уже ни на что не надеясь, прошептал: - Убейте меня! Только не оставляйте здесь... Финдекано в ярости и отчаянии ударил кинжалом по камню. От скалы даже песчинки не откололось, а кончик лезвия отломился. - Не ломай оружие! – взорвалось в голове у Финьо мощное чужеродное осанвэ. – Руку руби! - Что?! - Руби руку! Иначе тебе его не спасти! Руби, говорю! Время теряем! Финдекано с силой ударил по запястью друга, рядом с впившейся петлей. Кровь брызнула на скалу, безвольное тело рухнуло на тонкую шею оборотня. Когти летучей твари сорвались со скалы, и, отягощенная двойным грузом, Ондхон почти упала на скальный уступ. Майтимо потерял сознание. Финдекано разорвал рубашку и пытался перетянуть культю, хоть как-то остановить кровь. Ондхон вернула себе эльфийское обличье. - Надо убираться отсюда быстрее! Враг не мог не узнать, что пленника похитили, сейчас вышлет погоню! Проклятье, в этом облике я вас обоих не подниму. - Уноси Нельо, - вскинулся Финдекано, - а я уйду тем же путем, как пришел! - Ты не понял, о чем я только что сказала?! – Ондхон терла Майтимо виски, наскоро приводя в себя. Нолдо тихо застонал. – Когда ты коснулся зачарованных пут, Моргот увидел нас. Сейчас весь Ангбанд придет в движение и за нами кинется! Тебя поймают сразу! - Не поймают! А если догонят, буду драться. Живым я им все равно не дамся! - Глупостей не говори! Неужели ты думаешь, что Нельяфинвэ согласится спасти свою жизнь ценой твоей?! Мне надо попробовать в виде орлицы, у нее крылья сильнее... Финьо, послушай меня! Сейчас я стану орлицей. Майтимо посади на меня верхом, сам садись сзади и держи его крепче. И сам держись. Только не спорь, пожалуйста! Через мгновение на уступе сидела громадная птица и нетерпеливо поглядывала на Финдекано. Он подхватил Майтимо под мышки, про себя поражаясь, как брат исхудал за годы плена. Нельо пытался помочь другу, но из этого мало что получалось. Перекинув ногу брата через шею орлицы, Финдекано крепко прижал его к груди, кое-как устроился сзади. Мощным прыжком птица швырнула себя и всадников в дымную пропасть. Двое по-настоящему высоких Нолдор оказались непосильной ношей для худышки-Ондхон. Крылья орлицы яростно молотили насыщенный дымом воздух, но свирепо оскаленные клыки Железных гор неуклонно приближались. В конце концов беглецы рухнули в узком ущелье, подняв тучу пыли. Майтимо без сознания распластался среди камней. Финдекано кувырком полетел со спины орлицы, но тут же вскочил и бросился к Нельо. Бережно пристроил его голову у себя на коленях и поднял искалеченную руку друга. Несмотря на перетягивающую повязку, кровь продолжала сочиться сквозь ткань, капала в пыль. - Рани, надо что-то делать, он же истекает… Рани, ты чего? Ондхон пыталась прийти в себя. Стараясь не врезаться в скалы, она приземлилась на кучу пепла и теперь никак не могла справиться с кашлем. Кое-как отдышавшись, Ойорандель подползла к друзьям. Майтимо очнулся, еле слышно застонал от боли и дурноты, но собрался и попытался улыбнуться Финьо. - Сейчас, сейчас… - Ондхон положила руку на лоб бывшего пленника Моргота, внимательно всмотрелась в глаза юноши. Увиденное не радовало – Дыхание Тьмы успело глубоко проникнуть в душу эльда. Оставалось надеяться только на благословенный свет Валинора, все еще ярко пылающий в феар изгнанников. Она сжала ладонями обрубок руки Майтимо, крепко зажмурила глаза… И зловещую, тусклую музыку черных камней внезапно рассек, разорвал в клочья невероятно свежий аромат поздней весны - самого буйного расцвета земли, запах молодой, только что распустившейся листвы и цветущей черемухи… Поток крови, неотвратимо уносящий жизнь юного Нолдо иссяк, страшная рана зарубцевалась. Майтимо тряхнул головой и попытался встать, но не смог от слабости. Из-за кровопотери закружилась голова. - Не торопись, не все сразу, - одернула пациента Ондхон. - Сейчас передохну, и еще полечимся. Попить бы тебе сейчас… - тихо шепнула она, - кровь восстанавливать – вода нужна, из ничего ее не сделаешь. - Я поищу! – подскочил Финдекано, стремясь быть полезным другу. - Сиди, не дергайся, ничего ты в этих проклятых местах не найдешь! Только вражьих соглядатаев привлечешь. Убраться бы отсюда поскорее… - Ондхон снова взяла Нельо за руку. - А я-то уж было подумал, что ты мне руку заново вырастишь, - попытался усмехнуться Майтимо. - Размечтался! – Ойорандель снова закрыла глаза, собираясь с силами. - Такую, как тебе мама с папой сработали, даже Валар не сделают! Смирись. И вновь едва слышная, но невероятно мощная песня плывет над искалеченной, отравленной, проклятой землей, вбирая в себя ее злое могущество, процеживая его сквозь боль и преображая в благой свет... Ондхон устало откинулась спиной на камень и прикрыла глаза. Нельяфинвэ осторожно сел, провел оставшейся ладонью по лбу. Голова вроде бы не кружилась, но смертельно хотелось пить. А правой рукой шевельнуть было страшно: вроде бы не больно, но резко ощущается в теле какая-то неправильность, неполнота. Внезапно невдалеке послышался шум, и в тот же миг на всех троих эльдар накатила волна чужого злобного присутствия и расслабляющего страха. - Погоня! – сразу подскочила Ондхон. - Быстрее, Финьо, бегите в ущелье, оно вроде на запад ведет. Я постараюсь их задержать. Если получится, - добавила эльдалиэ-майа уже про себя, - что-то уж больно мощная волна накатывается... - Я не побегу от врагов! – Финдекано тоже вскочил, выдергивая меч. Клинок заполыхал бело-синим огнем в предчувствии битвы. - Финьо, ты должен спасти Майтимо. Любым способом, любой ценой. Уводи брата, я вас догоню. Безудержно смелый принц Нолдор подчинился обстоятельствам. Спрятав сияющий клинок в ножны, он помог подняться любимому родичу и другу. Нельяфинвэ, ощущая в теле заряд силы, вложенной эльдалиэ-майа, довольно резво начал спускаться по узкому проходу между скал. Финдекано бережно поддерживал брата. Но ущелье было завалено битым камнем, перебираться через осыпи Майтимо оказалось не по силам. Он спотыкался и падал, ободрал колени, жалкие лохмотья, оставшиеся от штанов, промокли от крови. Финдекано заставил кузена обхватить себя рукой за шею и, что было сил, тащил слабеющего друга вперед. Сзади послышался шум и громкий вой. Погоня встретилась с Ондхон. Надолго ли сумеет она задержать неведомых тварей, преследующих измученных эльдар? Майтимо опять упал, увлекая за собой кузена. А сзади неслись дикие вопли и какой-то непонятный свист. Но рассмотреть, что там происходит, не получалось, мешали скалы и тучи поднятой дерущимися пыли. Финдекано с трудом встал, изо всех сил потянул за собой друга. Майтимо еле переставлял ноги. Через несколько шагов он остановился, выдавил пересохшим горлом: - Все... Не могу... Упаду сейчас... Финьо перехватил здоровую руку брата, постарался сильнее навалить его на себя: - Еще немного потерпи! Ондхон нагонит нас, поможет. Нельяфинвэ через силу сделал шаг, другой. Ноги предательски подламывались. Финьо вдруг вскрикнул с какой-то детской обидой, обращаясь к старшему брату, как раньше: - Ты не можешь сдаться сейчас, после всего! Не имеешь права! Нельяфинвэ даже улыбнулся чуть-чуть потрескавшимися губами и сделал еще несколько шагов. Как оказалось, в никуда. За поворотом ущелье обрывалось в пропасть. С двух сторон вверх уходили отвесные стены. Внизу клубился четный дым, из него вырывались заостренные зубы скал. Майтимо сел на краю, свесил ноги в бездну. - Хорошо... - Чего хорошего? – изумленно спросил Финдекано. Он оглядывал и ощупывал скалы, силясь найти хоть какой-то выход. Не было выхода. - Я чувствовал, что нам все равно не убежать по этим горам, даже если Ондхон справится с преследователями и догонит нас. И хотел просить тебя помочь мне уйти в Мандос... Когда нас будут настигать. А теперь я смогу это сделать сам, не обременяя твою совесть такой просьбой. Губы Финьо задергались, казалось, вот-вот расплачется. Но он удержался, сел рядом с Майтимо, обнял за плечи. - Не отпущу! - Глупый! Финьо, пойми, я не хочу больше возвращаться к Морготу, не могу. Я не переживу этого всего во второй раз! Ты же не знаешь... И не надо! Лучше смерть. А там даже умереть не позволят. Там ты не властен ни над своим хроа, ни над феа... Хотя, я наверное, заслужил такое... Мы все заслужили. За то предательство... Финьо, я не думал, что ты меня сможешь простить... А я не мог оставить отца и братьев. Но не хочу оправдываться, это все так мерзко, подло! - Нельо, я понимаю тебя. И выбор этот страшный, что встал тогда перед тобой, вижу. Я тебя не виню. Ты мой брат, мой друг. Несмотря ни на что! И я тебя здесь не оставлю. Мы выберемся! И помирим наши народы! И победим. Майтимо снова чуть улыбнулся горячности младшего братишки. Как был бесшабашным мальчишкой, так и остался. Но в этот страшный миг принц Нельяфинвэ сказал принцу Финдекано то, о чем размышлял мучительно, прикованный к скале Морготом, видя растущую ненависть между их домами глазами Врага: - Я бы отказался от верховной власти в пользу твоего отца. Признал бы себя вассалом короля Нолофинвэ... Если бы это могло приглушить вражду между нашими народами. Я отдал бы все, что у меня есть, тем, кто прошел по Вздыбленному льду. Но только зачем эти жалкие подачки тем, кто потерял в проклятых льдах близких и любимых?! Ничего уже не исправить... Финдекано ничего не ответил на эти ошеломляющие слова кузена. Просто не знал, что сказать. Только обнял друга покрепче, желая перелить в его истерзанное тело все свои силы, чтобы тот смог продолжать жить... Не намеревался бросить его одного в этом темном мире и уйти в Мандос. И ничего-то Финьо от него не надо, просто пусть Нельо останется в живых... Над головами обнявшихся на краю обрыва друзей вдруг послышался шум огромных крыльев. Они с надеждой подняли глаза. Но это была не Ондхон. Гигантская птица размерами намного превосходила пернатый облик эльдалиэ-майа. На каменный карниз опускался орел Владыки Манвэ. Огромная птица осторожно приземлилась в шаге от эльдар, от чего их едва не сдуло в пропасть. Орел кивнул двоим нолдор на свою спину. - Нельо, тебя же услышали! – закричал Финдекано, смеясь и плача от радости. - И тебе ответили! Значит, не все еще потеряно! Есть надежда все исправить! Пойдем! Через мгновение орел поднял друзей из ущелья и понес на запад. Уже потом Майтимо понял, что Валар спасали не их двоих, а уберегали два народа Нолдор от новой усобицы. Вот только ни Клятву, ни Приговор Мандоса отменить было уже нельзя. * * * Ондхон выглянула из-за скалы. Так – орки и волки, это понятно, а вот кто это там позади, верхом на какой-то мохнатой твари, с капюшоном на лице? Да это же сам Гортаур пожаловал ловить беглецов! Какая честь! Хотя, честь конечно не ей, а сыну Феанаро, беглому пленнику Моргота. Только это дела не меняет. Тело эльдалиэ брызгами разлетелось во все стороны. Из рваных клочьев устремились в черное небо мелкие крылатые существа, напоминающие летучих мышей, но с длинными крепкими клювами, усеянными острыми, как кинжалы, зубами. Ондхон немало повозилась, прорабатывая этот облик, удобный для мелких стычек в горах, в лесу и даже в подземельях Ангбанда. Юркие твари не только ориентировались на слух, как летучие мыши, но и прекрасно видели, обладали невероятной ловкостью и быстротой, с помощью когтей на сгибах крыльев легко карабкались по скалам и деревьям. При атаке они издавали режущий уши свист, от которого у врагов мутилось в голове и сами собой зажмуривались глаза. Летучие хищники набросились на отряд Гортаура со всех сторон. Одного удара острого костяного клюва было достаточно, чтобы пробить голову огромному волку, свалить с ног самого крупного орка. Юркие твари не промахивались, их удары были направлены в глаза врагам, или другие наиболее уязвимые места. А сами они легко уходили от ответных ударов. Но только не от высшего майа. Гортаур молниеносно выбросил руку из-под плаща и схватил крылатую тварь, неосторожно шмыгнувшую перед лицом. Существо бешено забилось, но не тут-то было. Саурон расхохотался. Ондхон ничего не оставалось делать, как собрать воедино все свое тело. Тварь в руках Гортаура стремительно увеличилась в размерах и неистовым рывком освободилась из цепкой хватки Врага. Саурон, усмехаясь, смотрел вслед быстро улетающей противнице. Преследовать он ее не стал, хотя мог бы догнать и хорошенько потрепать эту надоедливую помеху в делах. Но обостренным чутьем высшего майа Гортаур ощущал другие, высшие силы, вмешавшиеся в это дело. А вскоре разглядел серебрящиеся в лучах Исиль крылья Великого Орла Манвэ, уносившего двоих нолдор на запад. Свои силы майа привык оценивать трезво, на пути у Западных Владык лучше не становиться. Зато он сумел в подробностях рассмотреть новый облик эльдалиэ-майа. Хорошая разработка, пригодится для конструкции оборотней. * * * Майтимо вылез из постели, весь дрожа, подбросил в очаг несколько поленьев. Пламя ярко вспыхнуло и загудело в дымоходе. Но согреть измученного нолдо не смогло. Не помогало и теплое вино и меховая накидка на плечах. Холод поднимался изнутри, въедался в самую душу. Нельо стащил с кровати подушку, бросил на пол рядом с очагом, сел, прижимаясь спиной к горячей каменной кладке. Стало чуть полегче. Майтимо попытался расслабиться и начал искать в череде воспоминаний что-нибудь светлое, не отравленное болью и предательством. Неожиданно на ум снова пришла та песенка Финьо из далекого детства. Нельяфинвэ будто наяву увидел, как веселый лохматый мальчишка шагает впереди него по лесной тропинке и звонко выводит незатейливый мотив. Улыбка тронула крепко стиснутые губы Майтимо, внутри будто что-то разжалось. Зажмурив глаза, он начал подпевать этому чумазому мальчишке, горячо любимому другу и участнику всех его детских проказ. И вдруг понял, что слова получаются другие, незнакомые, но пропитанные любовью: Быстрой искрой мелькну в твоей бурной судьбе, Нежной песни забытым мотивом… Я не знаю почти ничего о тебе, Но хочу тебя видеть счастливым! Я хочу, чтоб обрел ты большую любовь, Чтобы дома всегда тебя ждали... Даже, если с тобой мы не встретимся вновь, Может, песня напомнит о давнем... Майтимо подсел к столу и записал пришедшие строчки на клочке бумаги. Заклеил в маленький конверт. Когда Ондхон появится с очередными новостями и письмами с запада, надо будет потихоньку вручить ей конвертик, чтобы передала Финьо. И никому больше не показывала. Наивно предполагать, что восемь строчек по-настоящему изменят что-то в судьбах друзей. Но может, братишке тоже вспомнится что-нибудь хорошее...