Привал

Солнце, вкрадчиво пробираясь между высокими соснами, слепило глаза. Юноша, родившийся и выросший в деревне рядом с сосновым бором, только сейчас ощутил, как скучал по этому запаху хвойных деревьев, чистому, как после грозы воздуху, хрустящим под ногами веткам. Долгие скитания по пустыням утомили парня, и Бен радовался, как ребёнок, с того момента, как их компания забрела в сосновый бор, в поисках очередной ведьмы. Гретель, объявив привал, отправилась собирать хворост, а громиле Эдварду дала указ поискать что-нибудь, а точнее кого-нибудь съестного. И так Бенджамин и Ганзель остались наедине, расположившись чуть поодаль друг от друга. Парень делал вид, будто бы тщательно записывает что-то в свой блокнот, сам же украдкой поглядывал на охотника. Сложно было понять, что за отношения связывают этих двоих. По крайней мере, сколько бы Бен не ломал голову, прокручивая перед глазами все, что между ними происходило, не мог. Ганзель мог зажать Бена где-нибудь за углом, долго всматриваясь в его глаза, после чего завлекая в долгие поцелуи, а бывало, что охотник днями не обращал на Бенджамина никакого внимания, даже, порой, избегая его. И хуже всего то, что Бен позволял ему это. Он молчал, когда его прижимали к стенке, и так же безмолвно страдал, когда мужчина игнорировал само его существование. И вот сейчас всё повторялось. Ганзель сидел напротив него, возясь с пистолетом, отделавшись легким кивком головы на очередную шутку Бена о недавно пойманной ведьме. Может, Бену давно следовало поговорить с охотником обо всем, что между ними происходит, но он боялся. Боялся потерять те редкие ласки, что дарит ему Ганзель. Боялся показаться ему глупым, сказать что-то не так. Ведь юноша уже давно испытывал к охотнику самые трепетные чувства. Конечно, у Бена был вагон размытых догадок, которые парень иногда перебирал, смотря в затылок Ганзу. Одна из них, самая разумная, по мнению Бена, была такова: он лишь замена былой любви. То, на чём можно выпустить пар, когда так не хватало любимого человека. - Ты любил Мину? - прокручивая эту мысль в голове, Бен и сам не заметил, как слова вылетели из его рта. Поняв, что наделал, парень выпрямился и открыто взглянул в лицо Ганзелю. Охотник замешкался: отложив оружие в сторону, он оглянулся. Потом его взгляд устремился куда-то вбок, рот чуть приоткрылся, готовясь что-то сказать, и, пройдясь рукой по небольшой щетине на щеке, выдавил из себя только: - Я и сейчас люблю её. Что-то в Бене перевернулось, упало, и глухим звоном раздалось по всему телу. Он почувствовал, как повлажнели глаза, поэтому старался быстро поморгать, чтобы не дать волю нахлынувшим на него слезам. Юноша натянул фальшивую улыбку, лишь бы не показывать Гензелю того, что сейчас творилось у него на душе. - Я, - Ганз мельком взглянул на Бена, ещё раз оглянулся, и в следующее мгновение он уже держал лицо мальца в своих грубых ладонях, - Посмотри на меня, - Бенджамин нехотя поднял влажные глаза на охотника, - Да, я люблю её. И я люблю тебя, Бен, - Ганз замялся, пытаясь правильно подобрать слова, - Но мои чувства к тебе совсем не похожи ни на какие чувства, что я испытывал когда-либо. Ни к Гретель, ни к Мине, ни к одному живому существу. - Я ничего такого и не имел в виду… - машинально проговорил парень, и, уже более тихо, с опаской, как бы всё происходящее не оказалось лишь сном, добавил, - Правда? - Правда, - улыбнулся Ганз и провел пальцем по щеке Бена. Ганзель чуть коснулся лбом лба юноши, как бы прося разрешения приблизиться ещё. Юноша смущённо потупил глаза, и, охотник, расценивая это как «да», припал к его мягким губам. Поцелуй был нежным, чувственным. Парни прерывисто дышали, обхватив друг друга за шеи, лаская губы друг друга. Ганз чуть отстранился, положив руки на худую грудь Бена, и вновь вернулся к губам, проникая в его рот языком, исследуя его, переплетаясь с языком парня. Где-то вдали треск – срабатывает идеальный слух охотника. Он отпрянул от желанных губ, и уже было потянулся за пистолетом, как разглядел на горизонте знакомый силуэт, и вновь обернулся к Бенджамину. Тот, разгоряченный, чуть взлохмаченный, из-за чего охотнику так хочется вернуть их упущенный момент, одними губами проговаривает «Я тоже тебя люблю» и неловко пытается привести себя в порядок. Парни кивают друг другу, договариваясь продолжить позже. Кому же хочется отчитываться перед Гретель о происходящем?