I'm just the boy inside the man, Not exactly who you think I am. Trying to trace my steps back here again So many times. I feel a million miles away, Still you connect me in your way, And you create in me Something I would've never seen. __________ Мальчишка я в мужской плоти, Мне нет еще и двадцати. И все пытаюсь я понять, Как оказался здесь опять. Ты будто на другом конце Земли, И голос твой зовет вдали. Ты что-то делаешь со мной, И я как-будто сам не свой. Thousand Foot Krutch — «Be Somebody» (поэтический перевод Сергея Панченко с элементами творческой интерпретации)
Если ранее Даша была твердо уверена, что байкер прокладывает к ней дорожку, чтобы уложить в постель, то со временем эта уверенность начала таять, ибо никаких серьезных намеков с его стороны не поступало: ни словом, ни прикосновением. Единственное, ее иногда смущал взгляд парня, который сканировал Дашу с ног до головы или задерживался подолгу на профиле девушки. Кроме того, Дима любил теребить Дашины волосы, пристроившись рядом, и поигрывать кисточкой от тугой косы, задумчиво щекоча ею себе ладонь или щеку. Поначалу девушку это удивляло, позже начало забавлять, потом это и вовсе стало чем-то обыденным. Тем временем группа «Полет Феникса» все набирала в сети подписчиков и положительные комментарии относительно качества исполнения и небольших новшеств, касающихся в основном самопроизвольных элементов на синтезаторе и изменения в вокале. Макс предложил остановиться на исполнении каверов, как это делают некоторые, создать канал на «Ютубе», но ребята были против, держась за «собственное творчество», которого пока что кот наплакал. Песни быстро не писались и еще дольше отрабатывались и обрабатывались. Писала их светловолосая парочка. Даша не раз пыталась взяться «за перо», но из-под него выходило нечто незвучное и едва рифмующееся — она решила оставить это дело. Чему девушка изрядно поразилась, так это своей случайной находке на рабочем столе Димы у него дома после очередной репетиции. Байкер нырнул в душ с самого порога, а гитаристка все это время завороженно листала забытую Димой на столе толстую тетрадь, наполовину исписанную рифмованными строками, сложенными заостренным почерком с уклоном влево, в настоящие стихи — легко читаемые, несмотря на то, что ритм местами хромал. Но зачитывать их детям Даша бы не стала — добрая половина содержала откровенные непристойности и грубый слог.…На этой, изъеденной червями, гребаной планете Нечисть правит карнавал. Всем на все плевать, лишь каждый свою сучку метит, Чтобы втихую потрахаться с другой. Все лживы, думают лишь только о себе, родимых, Отвернись — и в спину нож. С душонкой вшивой, но в костюмчиках красивых… Мать твою, нет, я не такой!..
Несмотря ни на что, от некоторых стихов у девушки душа выворачивалась наизнанку. Если бы она знала, насколько сильно байкер полюбил Сашу, она бы реагировала спокойнее, но подобных высокопарных слов она не предполагала услышать из уст басиста — только не от него.…Увидел свет в серебристых очах — Как ты обласкала им меня! Теперь ты бог в моих пошлых мечтах, И в свете сжег я сам себя. * * * …Не ведаешь, как изнывает Сердце, плоть моя в огне. Ты выбрала другого, убивая Все светлое, что подарила мне. * * * …Бог, я знаю, заслужил Все то, что выпало на долю мне. Бог, ты спас меня… Затем добил, Приставив дулом розовым к стене. * * * …Она сама прекрасно знает, что творит со мной. Ее голос, грудь и руки ведут меня за ней — Как барана на убой. Пускай ее гнетет вина — мне похер, если так. Всем сердцем ее я ненавижу, но умру у ног ее, Как последний раб.
Последнее стихотворение, датирующееся этим месяцем, начиналось так:К иудеям развращенным Послан был Иисус святой. К душе моей, богом забытой, Прокаженной и слепой, Спустился с неба ангел света. Майский дождь накрыл меня, Словно смывая гниль и скверну. И почему-то не могу забыть — Помешался я, наверное, — Ее улыбку и ресницы, ее стать. В обычном теле женском, соблазняя, Она не ведает, что делает со мной. И взгляд, как раскаленное железо, обжигают Ее фигура, волосы… Постой. Таких, как ты, я не встречал. Она так неуверенна, по-детски так смешна… Черт подери, но как она волшебно Латает дыры черные в моей груди! Я с нею словно дома, и душевно Она напоминает мне, кто я…
Осталось дочитать еще пару строф, но дверь в комнату настежь отворилась, и девушка в испуге захлопнула тетрадь в руках, моментально осознав, что ее содержание не для посторонних глаз. Робко подняв голову, Даша увидела перед собой байкера. Его глаза с недобрым блеском сверлили ее и то, что было у девушки в руках. Дверь оглушительно захлопнулась. Широкие брови Димы медленно сошлись на переносице, а ноздри гневно раздулись, как у быка. — Деймон, прости, — начала оправдываться Даша, вскочив с кровати, и положила толстую тетрадь со стихами обратно, где взяла. — Она лежала на столе, возле ноута, я не думала… — Не думала что?! — угрожающе рявкнул парень, заставив подругу вздрогнуть. — Что это личная вещь, в которую не надо совать свой нос? Даша ни разу не слышала, чтобы Дима кричал на нее, и это вогнало ее в полнейшую растерянность и не на шутку испугало. — Извини, я не знала, что она настолько личная… — Черт подери, засунь свои «извини» себе в задницу, поняла?! Вечно ты суешь свой нос мне в душу! Самой не противно? В этот момент девушке показалось, что перед ней не Дима Волков, а какой-то другой человек: чужой и страшный — от которого захотелось быть как можно дальше, — Даша уже достаточно услышала о себе. — Сейчас мне противно, — осевшим голосом промолвила она, недоуменно во все глаза глядя на байкера. Ничего более не произнеся, она обогнула насупившегося Диму и, поддев одной рукой сумку, другой — чехол с гитарой, вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Байкер даже не обернулся, оставшись стоять на том же месте. В голове Даши стало непривычно пусто — сознание все не могло прийти в себя от эмоционального шока после нанесенного оскорбления. Если бы ее послал кто-то другой — даже Андрей, — казалось, девушка бы не чувствовала себя настолько гадко. Но от Димы она такого не ожидала, и даже чувство вины за нечаянное вторжение в личную жизнь басиста притупилось, ибо он взял на себя еще бо́льшую. Выйдя из подъезда на темную улицу, Дарья широким шагом направилась к проезжей части, чтобы словить маршрутку до дома. Ухоженный двор, освещенный парой уличных фонарей, безмолвствовал, на подъездной площадке остановились на ночлег несколько легковых автомобилей. Вдруг позади себя девушка услышала учащенные шаги. Искушенный страх преследования забил тревогу. Не оборачиваясь, Даша подхватила сумку на длинном ремешке, ускорила шаг и что есть мочи рванула вперед, к выезду со двора, где туда-сюда сновали машины. Все тело охватила знакомая паника, когда шаги позади участились и перешли на бег вслед за девушкой. — Да стой же ты, куда подорвалась! Чуть не споткнувшись на ровном месте, Даша остановилась. Стиснув зубы, она глубоко втянула носом воздух и, обернувшись, дала с размаху звонкую пощечину подбежавшему преследователю. — Ай! Черт! — выругался Дима, схватившись за ошпаренную ударом щеку. — Придурок, ты хочешь, чтобы у меня сердце остановилось?! — яростно, и в то же время жалобно, воскликнула девушка. Из ее груди тут же невольно вырвались рыдания: лицо покраснело, рот некрасиво искривился, а из глаз ручьем полились слезы. Закрывшись руками, Даша отвернулась и порвалась было уйти, но байкер аккуратно, но крепко придержал ее за плечо. — Извини, Дарс, не хотел тебя напугать, — мягко проговорил он, немного обескураженный реакцией девушки. — Засунь свои «извини» себе в задницу, понял?! — сдавленно вскричала гитаристка, безуспешно пытаясь вырвать руку. Дима же, насильно подтянув девушку к себе за плечи, перехватил гитару себе на плечо и крепко прижал Дашу к себе, несмотря на то, что она пыталась вырваться и отчаянно колотила кулачками по его груди, сквозь рыдания мямля проклятия. «Плевать, если кто услышит, я вообще в эту минуту жить не хочу!» — Да, да, я знаю, — спокойно кивал парень, продолжая крепко прижимать Дашу к груди, пока та не успокоилась и не притихла, лишь время от времени всхлипывая. — Я был неправ, что сорвался на тебя, слышишь? Сам оставил тетрадь на видном месте и не учел женское любопытство. «Тот, кто никогда ни о чем не жалеет», — с легким ехидством отметила про себя девушка. Даша молча слушала его, постепенно приводя дыхание и мысли в порядок. В объятиях Димы это оказалось нетрудно — тепло его груди согревало, учащенный после бега стук сердца успокаивал и отвлекал от гнетущих мыслей. — Ты такая ранимая, дружок, — вполголоса продолжал байкер, утешающе потирая ладонью Дашино плечо. — А ты хамло, — буркнула из-под носа девушка, не поднимая головы. — А ты сомневалась? — в интонации Димы гитаристка услышала легкую насмешливую улыбку. — Ты меня напугал, — продолжала жалобно скулить девушка, совсем пригревшись в теплых уютных объятиях. Как бы то ни было, она больше не могла злиться на их обладателя. — Надо было сразу тебя окликнуть, а не рваться следом. — Я про то, как ты закричал на меня. Хотя… — Даша тяжело вздохнула. — И это тоже. Несколько секунд парень задумчиво молчал. На мгновение он еще крепче сжал девушку в объятиях и уткнулся подбородком ей в макушку. — Этого больше не повторится, — тихо, но твердо проговорил он. — Ты не можешь такого обещать, — не сразу отозвалась Даша. Как бы то ни было, сказанное байкером и то, с какой уверенностью он это произнес, оказало на нее должное впечатление. — Не поливать тебя дерьмом — могу, — упрямо возразил Дима. Девушка решила, что более, чем следовало бы, задержалась в объятиях друга и мягко отстранилась. Байкер позволил. Чтобы все было честно, Даша захотела дать обещание и со своей стороны: — Ну, а я больше не буду лезть в твой дневник. Дима нахмурился, услышав слово «дневник». — Я, по-твоему, девчонка, которая ведет ежедневник? — А что в этом такого? — приподняла брови Даша. — Это просто тетрадь для стихов, сливная яма для накопившегося в душе дерьма, — вздохнул байкер — неловко, как показалось девушке, и смущенно забегал глазами за её спиной. — Не важно, как она называется, — махнула рукой Даша. — Я больше в нее не полезу. — Смысл? Ты все равно уже читала этот бред. «Даже так?» — Только об этом не расскажешь никому, ясно? — без тени улыбки предупредил Дима. — Нет, но… — Девушка больше не могла об этом молчать. — Деймон, некоторые стихи потрясающие! Это же отличный материал для… — Нет, — сразу отрезал парень, сунув руки в карманы. — Поставить их на музыку и… — Нет, — тем же тоном возразил байкер. — Ну Деймон! — взмолилась Даша, подогнув коленки. — Нет, черт подери! — повысил голос Дима. — Ты хоть представляешь, каким я буду выглядеть идиотом, притащив на репетицию этот гребаный материал?! — Давай я! — Нет. — Но… — Нет, — как робот, повторял Дима. — Пф-ф… — опустила руки девушка, понурив голову. — Обещай об этом не трепаться. — Обещаю, — вздохнув, кивнула Даша. — Поднимешься наверх? — спросил, вернее даже попросил, байкер. Видя, что девушка, поджав губы, задумалась, он предложил подвезти её домой. Гитаристка молча кивнула. Ребята неспешно направились к припаркованному в дорожной выемке «Харлею». Оседлав вслед за Димой байк, девушка всё хотела спросить друга о последнем стихотворении, которое датировалось этим месяцем, то есть написано не более двух недель назад, но была уверена, что услышит тот же однозначный ответ из трех букв. Что-то девушке подсказывало, что оно посвящено не Саше…