Полет Феникса

Shed some light on me And hold me up in disbelief. And shed some light on me And tell me something that I'll believe in. It's innocence within the maze, But I have chosen the wrong way. I'm still getting over who I was. There's no sense of trust, there's no definition of love. ___________ Пролей немного света на меня, Поддержи в неверии, Пролей немного света на меня И скажи то, во что поверю. Невинность заплутала в лабиринте, Но я выбрал неверный путь, Все еще пытаюсь понять, кем я был, Нет чувства доверия, нет понятия любви. Shinedown — «Shed Some Light»

      — Мы с предками переехали в Истру черт знает откуда, даже не спрашивай. Я только собирался идти в школу. Моцарт на год младше, Лис на два с половиной старше. Какая-то нелегкая свела меня с этими будущими мажорами. — Губы байкера скривились в усмешке. — Но у нас с Деном оказалось достаточно общих интересов, чтобы допоздна засиживаться друг у друга или на сутки исчезать, так что взрослые начинали бить в набат.       — Обзванивать больницы и морги? — спокойно улыбнулась Даша.       — Типа того, — отозвался с полуулыбкой Дима.       — Потом к нам, как банный лист, прицепилась Лис. Конечно, она считала, что лучше знает, как надо развлекаться. И чем старше мы становились, тем трэшовее становились наши проделки. Черт, да ничего серьезного! Сделай лицо попроще. Петарды, окна, драки — обычные дети.       — Действительно, — с сарказмом протянула Даша.       — Зачетные были времена, — с ностальгией вздохнул байкер и, закинув руки за голову, лег вдоль кровати. Парень глядел впереди себя, но казалось, ничего не видел. Взгляд казался затуманенным и полностью погруженным в воспоминания отрочества, но иногда становился более осмысленным и с любопытством проскальзывал по лицу Даши, отмечая ее реакцию на сказанное.       — Веселое детство было, и меня ни капли не интересовало, что у Лис под юбкой. — Дима мрачновато усмехнулся. — Но бесила она меня всегда. Язык без костей, непомерная самовлюбленность, как и у Моцарта, напыщенность, наглость и так по списку.       Даша сидела по-турецки, подперев подбородок кулачком, и внимательно слушала.       — Не знаю, какой список бы составила эта парочка для меня, но нам все равно было круто тусоваться втроем: курить за спиной предков, брать без спроса крутые тачки Калленберга-старшего…       — И Моцарт курил?! — не на шутку удивилась Даша, выпрямившись.       — Чего вскочила? — усмехнулся байкер. — Да, он бросил вместе с дурью. Любовь творит чудеса, мать… — Дима было хотел хлестко выразиться, но, многозначительно покосившись на девушку, передумал. — Лис до сих пор портит атмосферу дорогими, как моя жизнь, сигарами.       — Атмосферу портит? — кротко усмехнулась Даша. — Будто ты нет.       — Если б захотел, я бы бросил, — самоуверенно заявил парень и коротко хохотнул. — Что лыбишься, не веришь?       — Не особо, — сгладила свой ответ гитаристка.       — Черт, меня прям раздразнила эта болтовня про курево — надо подзаправиться.       И Дима, вскочив, выбежал из квартиры на лестничную площадку, схватив по дороге своего синего «Уинстона» из кармана висевших на стуле джинс.       Когда он вернулся, Даша даже не стала зажимать нос от табачного дыхания байкера. Тот держал в руке большое наливное яблоко и смачно им хрустел.       — Уж поверь, — продолжил Дима прерванный разговор. — Захочу — брошу.       — Так захоти, — просто пожала плечами девушка.       — С хрена ли?       — А Денис в самом деле играл в оркестре? — вспомнила такой эпизод девушка.       Байкер молча кивнул.       — С Лизой?       Дима откусил внушительный кусок яблока и вновь кивнул. Прожевав, парень пояснил:       — Виолончель. До сих пор слышу, как он на досуге молодость вспоминает и пиликает у себя в комнате. А металлом это его я заразил, — с самодовольной ухмылкой заявил Дима. — Прилизанный мальчик послушал «Апокалиптику»* и стал в семье классиков отщепенцем.       — Жестоко, — с лукавством улыбнулась Даша.       — Жестоко было меня на дурь подсаживать, — будничным тоном возразил байкер и дал девушке задумчиво это переварить.       — Ты говорил, что вы брали тачки у отца Дениса… — Припомнила слова басиста Даша, желая перевести неприятную тему. Тот снова коротко кивнул. — Но… Получается, тебе было не больше двенадцати, если вы с родителями потом уехали.       — Не веришь, что я в двенадцать садился за руль? — насмешливо улыбнулся Дима, хрумкая яблоком.       — Я и в десять садился, — в добавок ошеломил девушку байкер. — Но не часто. Обычно вела Лис. Да и гоняли мы в основном по частному сектору и за городом.       — Хорошо, но… Блин, мне все равно этого не понять, — недоуменно усмехнувшись, махнула рукой Даша.       — Могу на этом закончить, — пожал плечами парень. — Ты и так из меня слишком много выдавила, любопытный эльф.       — Нет, продолжай, — стояла на своем гитаристка, — я слушаю. Тебе понравилось за границей?       Дима глубоко вздохнул, понурив плечи, и возвел очи горе.       — В Италии для меня не было дома. Я чувствовал себя чертовски чужим, и просто бесило, что приходится волочиться по континенту за родителями, да еще с маленькой капризной, вечно вопящей сестрой. В Москве уже было как-то… Роднее, что ли. Но все равно, это была не Истра. И таких друзей, как здесь, у меня там не было. И не было ощущения, что я свой в доску среди сверстников. Что на меня не настучат, чуть что, или осудят… Или вставят нож в спину. Я так до конца и не притерся в школе. Была небольшая кучка пацанов, с которыми я контачил, девушка была… Но… — Тут глаза парня загорелись, в уголке рта мелькнула искренняя улыбка, а очередной огрызок от яблока отправился стоять на прикроватной тумбе. — Другое дело — байкеры.       Даша с любопытством закусила губу.       — Меня тянуло к байкерскому клубу, как потом к марихуане. Частенько висел там. Конечно, поначалу они не воспринимали всерьез какого-то молокососа. Но со временем мне удалось влиться. Я был в восторге от этих ребят. Чертовски крутых, и в то же время простых в общении и по жизни.       — И все рослые бородатые добряки в темных очках? — простодушно поинтересовалась Даша с легкой улыбкой и позволила себе расслаблено лечь рядом с байкером, обняв коленки и подложив под голову локоть.       Продолжая пялиться в потолок, Дима с сомнением повел бровью.       — Да, и нет. Все они разные, каждый по-своему. До сих пор помню их по именам и в лицо… После возвращения в Истру я виделся только пару раз с Макаром и Стасом. И то через несколько лет. Когда уже сам катал колеса в столицу на мотогонки. Черт подери, это было лучшее время моей жизни… — Дима замолчал в задумчивости. Девушка не стала его беспокоить, лишь наблюдала за неподвижным взглядом его обсидиановых глаз, уставившихся вверх. Но через минуту байкер продолжил сам:       — Васек — он постоянно заказывал мне «Балтику». — Парень снисходительно к самому себе усмехнулся. — В четырнадцать я чувствовал себя чертовски крутым с кружкой пива в руках. Но потом до меня дошло, что оно безалкогольное.       Дарья от души рассмеялась. На лице парня сияла искренняя чистая улыбка, от которой девушка не могла оторвать глаз. Хотелось лишь, чтобы Дима продолжал, было безумно интересно слушать о друзьях его детства.       — Андрос научил меня ухаживать за девушками. Он, а не отец, которого я видел только пару часов перед сном. Даже в выходные. Он редко проводил время с матерью и своими детьми. До сих пор пытается откупаться…       — Твой отец работал по выходным?       — Нет, перепихивался с сисястой сотрудницей, — равнодушно констатировал Дима.       — Ты уверен? — нахмурилась девушка.       — Я видел переписку, Дарс. — Его голос стал жестче, в нем появилось раздражение.       — Ясно.       — Больше всего бесит — чертовски бесит, — что мать обо всем знала. Но продолжала жить с этим уродом. И сейчас продолжает, хотя его шлюшкам нет конца.       «Он злится на отца, это видно, хотя у самого была куча «подружек». Но одно дело обоюдный секс без обязательств (что мне вообще-то странно и чуждо), и другое — супружеская измена».       Даша прикрыла глаза, задумавшись о своем отце.       — Лучше бы он свалил к чертям, как твой, — глухо произнес Дима. — Так я всю сознательную жизнь презирал еще и мать. Не знаю, что ее до сих пор рядом с ним держит. Какая-то идиотская любовь, мы с Анькой или стабильность? Хотя по хрен. Уже ничто не заставит меня уважать ее.       Девушка не стала оправдывать малодушие Диминой матери, считая, что еще больше испортит ему настроение, но парень сам резко сменил тему, вернувшись к более приятной:       — Давид научил меня нехило разбираться в людях. Мальчишкой я поражался, как он угадывает многие их мысли, умеет находить подход, избегая конфликта — при этом сохраняя достоинство и авторитет. Я никогда не буду таким, как он… — В конце байкер понизил голос почти до шепота.       Даша никогда не видела душу Димы настолько обнаженной, ведь он всегда казался таким уверенным, скрывая свои мысли и свою боль.       — Деймон, тебе и не надо быть таким же, как он, — не задумываясь, возразила девушка.       — В мире не бывает абсолютно похожих людей — в этом вся прелесть, — Даша перехватила взгляд байкера, — ты — это ты.       На лице гитаристки сверкнула мимолетная легкая улыбка, которую девушка тут же решила скрыть.       — Что? — улыбка победила и, поджав губы, Даша невольно опустила взгляд. Ее не на шутку смущало, когда Дима глядел на нее так.       — Ничего, — мотнул головой парень. — Просто ты снова это сделала. Ударила в цель.       — Я всего лишь сказала, что думаю, — скромно пожала плечом Даша, поднявшись с подушки, и снова села по-турецки.       — Да, — не мог не согласиться байкер и приподнялся вслед за ней. Его голос опустился на тон ниже. — Дарс, тебе это вряд ли известно. Но факт, что ты вообще позволяешь себе думать… Думать в таком русле — делает тебе честь.       — Да, вряд ли, — тихонько вздохнула девушка, позволив Диме придвинулся немного ближе. Мягко, но крепко сжав ее плечо, он наклонился к лицу девушки, обдав ее теплым приторным духом яблок и сигарет. У Даши перехватило дыхание и что-то зашевелилось в животе, но ее голова сама собой отвернулась, а ладонь вежливо, но уверенно уперлась в грудь парня, не подпуская его ближе.       «Его губы так близко… Боги, как же сердце заколотилось! Может, все-таки?.. Нет-нет, это безумие! Даже не из-за Андрея — он мне никто, пусть и опустошил мне душу, — но я не должна забывать, кто такой Деймон. Для него в поцелуе, как и в сексе, нет ничего серьезного, и он любит другую, а я не хочу снова привязываться к человеку, который этого не ценит».       Даша чувствовала, что если согласится на поцелуй, то привяжется к парню сильнее. Она знала это, ощущала. Девушка уже привыкла к нему, как к родному, и близость байкера волновала ее, в отличие от первого раза, когда он пытался поцеловать Дашу в ее комнате.       «Нет, этому не бывать».       Вместо губ, Диме пришлось встретиться с Дашиной щекой. Упершись лбом ей в висок, он еще пару мгновений с прикрытыми глазами вдыхал аромат ее волос. Отстранившись, парень неторопливо поднялся на ноги.       — Есть будешь? — как можно непринужденнее осведомился он.       — Нет, мы ведь ужинали пару часов назад, — старательно избегая Диминого взгляда, ответствовала девушка.       — Тогда поставлю чайник, — придумал он новую отговорку для ухода. — Без чая домой тебя не отпущу.       Даша несколько раз коротко и нервно кивнула.       «Чувствую себя гадко. Я ведь ни в чем не виновата, но уязвить Деймона тоже не хотела».       — Извини, — пробормотала девушка, прежде чем байкер успел удалиться.       — Кончай извиняться по пустякам, — почти невозмутимо бросил Дима и прикрыл за собой дверь.