Ценнее полёта

Платье сидело на Анне более чем прелестно. В нем она была похожа на эдакую прекрасную принцессу, сошедшую со страниц средневековой баллады. Можно предположить, что как раз для этой цели и существовал замок. И если представить, что Ривеж — принц, то не хватало только дракона, чтобы сказка воплотилась в реальности, то есть во сне. Анна вспомнила шепот, который слышала тогда, когда ложилась спать, и передернула плечами. Дракон, хоть и такой своеобразный, но тоже существовал, хотя тот шепот и принадлежал Аниному воображению. Но иногда наше воображение пугает больше реальности. Анна оторвала взгляд от зеркала, висящего на шкафу в ее нереальной комнате, и подошла к двери. Она надеялась, что Ривеж не слишком устал ждать, пока она будет готова. Но рассматривание себя в зеркале оказалось делом очень любопытно. Она взялась за ручку двери, опустила ее вниз и потянула дверь на себя. А потом, гордо подняв голову, встретилась взглядом и едва ли не встретилась лбом с Ривежом. Его разноцветные глаза горели подобно уличным фонарям. А те на то и уличные, что не сидят взаперти, в замке. Но эта мысль покинула сознание сразу же, когда Ривеж произнес: — Идем. Анна величественно кивнула, как и полагается настоящей принцессе, и отправилась вслед за Ривежом все по тем же коридорам. К счастью, комнатка личной гигиены в этом замке все же обнаружилась — ее Анне показал Ривеж. Но, к сожалению, за то время, что Анна пробыла здесь, коридоры не уменьшились. Она даже в своем романе не стала делать уменьшающиеся коридоры, что о сне говорить? Да и как бы они сужались? Расплющивая жильцов? Анне не очень и приятно было бы смотреть на это. Зато ей оказалось ну очень приятно смотреть на столовую. Пожалуй, называть ее просто столовой было бы даже глупо. Потому что это помещение, предназначенное для завтраков, обедов и ужинов, столовую в Аниной школе по размерам превосходило раза в два как минимум, а красоту имело такую, что Анна навряд ли бы смогла описать её в своем романе. Анна вспомнила мешки, предназначенные для картофеля, но наполненные золотом, и подумала, что этих денег хватит только на сотую часть такой прекрасной столовой. Пол у нее был выложен белым мрамором, стены задекорированы под кладку кирпичей, а со сводчатых потолков свисали огромные люстры, заставленные свечами. А ещё посередине этого великолепия стоял стол из темного дерева, накрытый белой кружевной скатертью — только ножки и торчали. На скатерти находились самые разнообразные салфетницы и перечницы, и Анна была явно уверена, что сделаны они из серебра. Вот только стульев не видно. И самого завтрака… Анна нахмурилась и посмотрела на Ривежа. Тот удивления не высказывал, вел себя вполне спокойно и уверено. А ещё он не останавливался, а продолжал идти вперед. Целеустремленный! Она так и задумывала. Наверное, в этой столовой все же есть плюсы, решила Анна, следуя за Ривежом. Пока туда сходишь, пока обратно, потеряешь все съеденные калории… Спутник Анны подошел к самому краю длиннющего стола, потратив на это не меньше двух минут, и остановился. Только тогда Анна заметила два стула с изящными спинками, витки на которых изображали какое-то насекомое с витиеватыми крылышками. Или, конечно, это могло быть просто ее воображение. Под светом огромных люстр поблескивали мелкие прозрачные камешки, вплетенные в спинки. Ривеж, как истинный джентльмен, сначала отодвинул стул для Анны, предлагая, ей усесться, и только потом сел за стол сам. После он спросил, обращаясь к своей спутнице: — Что пожелаете на завтрак? «Что пожелаете»… Анна все больше и больше ощущала себя принцессой, поэтому ответить она попыталась тоже элегантно: — Что-нибудь легкое. Скажем, суфле. И кофе. И, может, пару яблок… А ещё… — Анна задумалась над тем, едят ли такое принцессы, но потом все же добавила: — И бутерброды, желательно с ветчиной и чтобы не слишком много масла. Бутерброды, несомненно, не относились к чему-нибудь легкому, но Анна их любила всей душой, особенно по утрам и с кофе. Ривеж кивнул, принимая слова Анны к сведению, и тут же хлопнул в ладоши. А в следующую секунду Анна замерла, наблюдая за тем, как в столовую вносят еду. Вернее, кто ее вносит. Потому что вносили ее самые настоящие призраки! Несколько мужчин во фраках и без ног влетели в столовую через дверь, шустро приблизились к завтракающим, в двойном количестве сгрузили перед Анной и Ривежом то, что выбрала Анна, а потом просто ушли через стену! Причем ту, что находилась за спинами. Анна пару раз хлопнула глазами. Почему-то она всегда была уверена, что призраки неосязаемы. Но в голове у нее и вправду имелась одна мыслишка насчет того, не добавить бы в ее роман прислугу-призраков… И существует ли такое заклинание, которое позволило бы призракам оставаться невидимыми, но в то же время носить еду? Если бы Анна сейчас писала свой роман, то оно однозначно существовало бы. Даже если бы его не существовало, Анна смогла бы придумать его по ходу. Главное, вспомнить об этом после пробуждения. Анна посмотрела на поднос, на котором стояли две кружки кофе с пенкой, пара пирожных, четыре яблока и шесть именно таких бутербродов, которые Анна и любила. Она посмотрела на Ривежа и уточнила: — Это же нам двоим, да? Парень кивнул, и тогда Анна продолжила опрос: — А почему ты сам не выбрал себе что-нибудь? — Захотел попробовать то, что ешь ты. Анна опустила голову, смутившись. Если бы это сказал ей какой-нибудь гипотетический возлюбленный или хотя бы тот, кто ей нравится, то Анне было бы очень приятно. Ведь если любимый человек разделяет твои интересы, это очень здорово. Вот если бы Ривеж был реальным… Анна взяла свою чашку кофе и сделала из нее пару глотков. Кофе был не слишком горячим и не слишком холодным, а, главное, без сахара, и сразу погрузил Анну в воспоминания. Вот уже несколько лет она пила такой кофе каждое утро… Интересно, какое время показывают ярко-желтые круглые часы, висящие на стене ее реальной комнаты? Почему-то Анне казалось, что она продрыхла уже часов до десяти как минимум. А, может, и до самого полудня. Тут, в ее сне, уже столько интересного произойти успело. Ну, как интересного… Анна поставила кружку на стол и взяла в руки бутерброд. Как только она проснется, ей надо будет обязательно включить ноутбук ну или хотя бы взять тетрадь и ручку, чтобы записать свой сон, пока она его помнит. Вдруг из этого в будущем получится неплохой сюжет. Некоторые элементы, конечно, придется с первого романа сплагиатить, но в этом ничего страшного нет, все фэнтези-романы друг на друга похожи. Анна бросила взгляд на Ривежа и заметила, что тот уже доедает свою порцию, и, чтобы закончить завтрак, ему остается съесть одно лишь яблоко. В представлении Анны все идеальные мужчины ели много и быстро. Но да, в принципе, Ривеж и был идеальным мужчиной, потому что Анна сама его придумала. Вернее, пока что он оставался парнем, но должен же он когда-то повзрослеть! Ривеж, почувствовав, что за ним наблюдают, повернулся в сторону Анны, которая тут же принялась тщательно жевать бутерброд. Там у нее, на подносе, в белой фарфоровой тарелке, еще один лежит… Девушки и должны есть медленно и величественно, но Анне сейчас все равно стало стыдно. Тем более что она должна идти на какой-то разговор. Вдруг ее уже там ждут? Когда Анна доела последний бутерброд и потянулась к пирожному, Ривеж уже едва ли не спал. Лишь только глаза его внимательно смотрели на то, как Анна усердно работает челюстями. — Что? — не вытерпев, Анна повернулась в его сторону, и в ее глазах застыл вопрос. — Вы так интересно едите. — Мы? — Ты. Ты очень интересно ешь. Анна смутилась и опустила голову вниз, будто бы внимательно разглядывала поднос. Ну а что, поднос тоже интересный, вон, с какими-то завитками… Комплиментов по поводу того, что она ест интересно, ей ещё не делали. Она даже вообще и не думала, что такие комплименты существуют. И не была уверена, что это именно комплимент. Может, Ривеж прежде завтракал только с какими-нибудь мартышками — в прямом значении этого слова — а потому не знает, как едят обычные люди? Но ведь сам он есть нормально. Вскоре с завтраком было покончено. Сама себе Анна, честно говоря, напоминала миниатюрную копию колобка, и, вылезая из-за стола, боялась застрять. Но оставлять ту прелестную еду на подносе она не могла. Вдруг ее выкинут? — Ты все? — спросил Ривеж. Анна медленно кивнула, стараясь выглядеть более-менее собранной. На самом деле ей хотелось немного полежать на кровати, потыкать в телефон, ответить виртуальным друзьям, зайти в игру, чтобы получить ежедневную награду. Но в этой нереальной реальности от нее требовали, по меньшей мере, подвигов. Дождавшись, пока Анна выберется из-за стола, Ривеж пригласил ее следовать за ним. Даже ладонь протянул. Вот только его спутница браться за нее отказалась и просто шла следом за Ривежем. — Мы сейчас на разговор идем? — на всякий случай уточнила Анна. Ривеж промычал что-то похожее на «угу», и поэтому она задала новый вопрос: — А с кем разговаривать? Ее собеседник пожал плечами, но ничего не ответил. Анна вдруг вспомнила тот шепот, который уговаривал ее уснуть во время ее единственной ночи в замке. И подумала, что точно не хотела бы разговаривать с тем существом. Ну да, в принципе, существо по имени Ривеж, которое не хочет разговаривать с Анной, навряд ли ведет ее именно к тому шептуну. Ривеж, а следом за ним Анна покинули столовую. И снова — коридоры, коридоры, коридоры… Аж ноги заболели. Интересно, о чем Анна думала, когда нафантазировала такие себе в замок? Наверное, о том, что враги, пробравшиеся в него, обязательно заблудятся в этих бескрайних коридорах и умрут от голода. К счастью, Ривеж шел по ним уверенно и теряться не спешил. Ещё бы — он ведь здесь жил. Анна же не путалась в собственной квартире. Но то — квартира. Все-таки этому замку не помешает карта. Хотя бы для постояльцев. Они шли по коридорам минут двадцать или тридцать, и Анна мысленно радовалась, что была в обуви на плоской подошве. Вот, помнится, на выпускном, который состоялся совсем недавно, она ходила на каблуках и, хотя те были невысокими, сантиметров где-то семь, настрадалась вдоволь. Еле на ногах стояла, что скрывать. Качалась из стороны в сторону, как травинка. Еле не завалилась на одноклассника. А тот потом ещё долго возмущался. Анна от ответов не уходила. Веселое было время, всех переполошили. И хорошо, что травинка Анна сейчас была в балетках, а иначе бы она завалилась на ничего не подозревающего Ривежа. Тут веселье получилось бы навряд ли. Ничего не подозревающий Ривеж вдруг произнес: — Будь осторожна. — О чем ты? — уточнила Анна, нахмурившись. — Тот, с кем ты сейчас будешь разговаривать… Не хами, не капризничай и говори спокойно. — То есть, сейчас я хамлю и капризничаю? — Я просто предупредил, — Ривеж качнул головой. Анна нахмурилась. К кому же такому они сейчас идут, что ее, милейшую вообще-то девочку, предупреждают о том, чтобы она вела себя достойно? Шаг Ривежа замедлился, а через пару секунд остановился и сам парень. И сейчас они с Анной стояли перед большой темной дверью, отливающей синевой. — Ты помнишь? — на всякий случай уточнил Ривеж. Наверное, он намекал на то, чтобы она не хамила и все такое прочее. Анна это отлично помнила — ей до сих пор было обидно, а потом кивнула. Ривеж потянулся к позолоченной ручке, опустил ее вниз и толкнул дверь на себя. И именно тогда Анна увидела того самого ее таинственного собеседника. И, пожалуй, Ривеж все же не зря делал Анне то предупреждение. Он сидел на кресле — этот ее собеседник. На нем были темно-синие штаны, напоминающие цвет, которым отливала дверь, и идеально белая рубашка. Его волосы — темные-русые, чуть вьющиеся, достигали плеч, карие глаза смотрели прямо и выразительно, нос был чуть длиннее стандартного, и чем-то неуловимым этот мужчина напоминал Анне ее отца, который ушел от них с мамой несколько лет назад к другой женщине. На его коленях мирно спала кошка в серо-черную полоску, но при появлении Анны она приоткрыла один глаз и недовольно качнула хвостом. — Здравствуйте, — Ривеж чуть склонил голову. Анна встрепенулась и тоже выдала что-то, похожее на приветствие. — Какая очаровательная девушка меня посетила, — мужчина улыбнулся точь-в-точь так, как ее отец. — Мне очень приятно встретится с вами, Анна. Анна кивнула. Такого персонажа она в своем романе если и придумывала, то где-то на второстепенных ролях. А в ее сне он, судя по всему, занимал высокие позиции… Анна подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Взгляд мужчины показался ей хищным и даже пугающим, что никак не вязалось с его на первый взгляд добродушной улыбкой. — Как вас зовут? — спросила она. — Гело. Зови меня Гело. Ривеж, что же ты не предлагаешь своей очаровательной спутнице присесть? — Да, конечно… Ривеж чуть сжал руку Анны и указал той на изящное кресло, стоящее рядом с Гело. Анна послушно села в него, а сам Ривеж остался стоять. Ну да, вспомнила Анна, он же всего лишь прислуга. Ривежа почему-то стало жалко. — У меня есть к тебе просьба, Анна, — не отвлекаясь на ненужные формальности, произнес Гело. — Просьба? — уточнила Анна. Гело хмыкнул и отпил вина из бокала, что стоял тут же, на столике около кресла. Анна проследила за его рукой и наткнулась взглядом на картину с ярким закатом и далекими силуэтами на его фоне. Насколько она помнила, закат означал конец. И это его значение почему-то показалось Анне сейчас очень символичным. — Не желаешь? — уточнил ее собеседник, кивая на бокал с вином. Кроме двух кресел, столика, небольшой люстры, излучающий белый свет, и картины на стене тут ничего не было. И, хотя комната казалась просторной и могла бы вместить намного больше мебели, чем в ней было сейчас, воздух в ней будто бы сгустился, навевая тревогу. То ли это клаустрофобия, то ли Анна не любит синий цвет — непонятно. Вот только комната казалась ей темной. — Я не пью. Гело рассмеялся и заметил: — Так и я. Анин папа говорил точно так же. Но все равно напивался, приходил домой в почти бессознательном состоянии, а потом перестал приходить вовсе. Сказал, что уходит к другой, потому что мама Анны не понимает его и не поддерживает. О самой Анне он совершенно не подумал. Он никогда не думал о ком-либо, кроме себя. Впрочем, Анна отвлекается. Сейчас, в ее сне, имеются гораздо более важные дела, чем вспоминать об отце. — Вы говорили о просьбе, — напомнила Анна, неосознанно нервничая. — Ах, да, просьба… — протянул Гело. — Да, у меня имеется к тебе небольшая просьба. Очень небольшая, но очень высокооплачиваемая. Что ты думаешь по этому поводу, Анна? Согласна ее исполнить? Анне все это нравиться переставало со стремительной скоростью. Даже несмотря на то, что это сон. А Гело вдруг взмахнул рукой, направляя ее вправо от себя, и на пустом, казалось бы, месте, таком же пустом, как ещё множество мест в этой комнате, вдруг появился мешок. Мешок! Такой, о котором Анна думала, когда впервые оказалась в этом месте! Тот самый, что предназначался для картошки… А сейчас был наполнен золотыми монетами! Видимо, Гело что-то разглядел на Анином лице, потому что он улыбнулся уголками губ и уточнил: — Так что же? Кошка, сидящая на его коленях, спрыгнула и направилась к мешку. Анна, наблюдавшая за ней, совсем случайно повернула голову чуть вбок и наткнулась взглядом на Ривежа. Тот был необычайно собранным и серьезным — на его лице не промелькнуло ни тени улыбки. И на Анну он не обращал совершенно никакого внимания. Жаль, она бы хотела его поддержки… Даже небольшой. Такой же небольшой, как и, по словам Гело, его какая-то просьба. Мешок для картошки, наполненный золотом. Это что-то вроде комедии положений? — В чем заключается просьба? — спросила Анна, вернувшись взглядом к цепким карим глазам Гело, делая вид, что ничего сейчас не произошло. Слева от нее что-то зашуршало и зашумело, зазвенели монеты; кошка, та самая полосатая кошка, резко отпрыгнула в сторону, а мешок с золотом, обещанным Анне, завалился на пол, и из него тут же посыпалось бесконечное множество монет. Анна, не удержавшись, прикрыла уши, потому что гремело это все невыносимо. Рассыпавшиеся монеты коварно заблестели под белым светом. Гело поморщился. — Одну секунду, леди, — попросил он. Гело тут же повернулся к Ривежу и сказал ему всего лишь одно слово: — Собери. Ривеж, такой невозмутимый, серьезный Ривеж, не медля ни секунды, подскочил с места и принялся собирать монеты в мешок. Да, он же всего лишь прислуга. — А ты, негодница, — обратился Гело к кошке, в испуге забившейся под стол, — не можешь сидеть на месте? Ладно, — вдруг смилостивился он, — ты же не специально это сделала, да, милая? — Гело похлопал рукой по коленям, и кошка, тут же принявшая гордый вид, прошла и села к своему хозяину. Ривеж продолжал звенеть монетами. Кто-то рушит, а кто-то строит, и это, вроде бы, даже нормально, если не думать о том, что первому достается похвала, а второму — наказание. — Так вот, о чем это я, — произнес Гело. — Да, просьба. Тебе нужно будет всего лишь писать по паре предложений каждый день. Под диктовку. Ты же любишь писать? Более странной просьбы Анна ранее не слышала и уже порывалась спросить, в чем же ее смысл. Но отдернула себя — мало ли, может, она одна тут знает буквы, а информация, которую ей будут диктовать, очень важная? Даже в мыслях эти отговорки звучали глупо, правда. Но отказываться… Так сразу? — Каждый день я буду давать тебе десять золотых монет. Проработав у меня всего лишь неделю, ты уже сможешь обеспечить себе если не богатую, то не нищенскую жизнь. Ну так что, дорогая Анна, ты согласна? Гело придвинулся на кресле чуть вперед, потом протянул Анне руку для заключения договора. Наверное, он не знал, что Анна не собирается тут жить… Более того, проснется, и очень скоро. И поэтому она ответила, не пожимая его руки: — Я подумаю. — Подумаешь? — переспросил Гело. Кажется, слова Анны его удивили. — Почему же ты решила подумать над моим предложением, Анна? «Не нравитесь вы мне, вот почему», — мысленно заметила она. Его глаза внимательно следили за каждым Аниным движением, поэтому чувствовала себя Анна неуютно. Ей хотелось ерзать на стуле, перекладывать руки, шевелить ноги, опускать или поднять плечи — в общем, делать хоть что-нибудь, а не сидеть ровно и отвечать хладнокровным взглядом. Бр-р-р. — Это такая ответственность, — выдала она наконец. Потом покосилась на Ривежа, который все ещё продолжал собирать монеты. — Да, в чем-то я тебя понимаю. Но более чем уверен, что у тебя все получится. Что же, Анна… Я буду ждать твой ответ не больше, чем сутки. Завтра утром ты должна сказать мне его. И не забывай, дорогая, какую награду я тебе предлагаю… Здесь более высокооплачиваемой работы ты не найдешь. «А зачем мне здесь ее искать?» Анна кивнула. — Ривеж, — позвал парня Гело. — Отведи нашу очаровательную гостью обратно в комнату, брось уже эти монеты. А хотя… Проведи ей экскурсию, покажи наши достопримечательности, фонтаны, пруд с русалками… Ты меня понял? Ривеж стоял между сидениями Анны и Гело, сложив руки за спиной. Выглядел он вновь невозмутимым, но на Анну не смотрел до сих пор. — Конечно, — согласился он. — И не забудь накормить ее обедом, — Гело вновь улыбнулся. — И о нашей договоренности. Анна не понимала, про какую договоренность говорит Гело, совсем не таясь, будто Анны вообще не было рядом. Что это за тайная договоренность такая, о которой можно говорить вслух? Впрочем, Гело же не сказал, в чем она заключается. Но заинтриговал — это точно. Думает, что теперь Анна бросится на Ривежа с просьбами рассказать о ней? Но она не бросится, она ведь их уже раскрыла. Пока Анна думала об этом, Ривеж протянул ей ладонь. Анна подняла на него глаза, и они, наконец, встретились взглядами — сердце Анны забилось быстрее, когда она брала Ривежа за руку и вставала с кресла. Они выходили из комнаты, держась за руки, и Анна чувствовала на своей спине внимательный взгляд. Нечисто все было с этим сном, ужас, как нечисто. Анна с Ривежом вновь оказались в коридоре, и она первая освободила свою руку. Ривеж с вопросом посмотрел на девушку, и та заметила: — Мне так удобнее. Она не стал сопротивляться и всего лишь пожал плечами. — Что-то странное с тобой творится после похода к этому твоему важному человеку, — Анна нахмурилась. — Что ты имеешь в виду? — спросил Ривеж, будто бы совсем ничего не понимая. Но по его глазам она догадалась, что примерное представление о том, что Анна собирается сообщить ему, Ривеж имел. — Ты молчишь, — ответила она. — А до встречи разговаривал, не прекращая? Анна остановилась, и Ривеж замер тоже; девушка подняла на него глаза, потом, для пущей серьезности, сложила руки на груди и произнесла: — Раньше ты был совсем другим. Ее голос прозвучал тихо, почти не отражаясь от стен, и поэтому напоминал откровение. — Раньше — это когда? Ривеж нахмурился, показывая, что сдаваться так просто не намерен. Тогда сдалась Анна: она опустила руки и вздохнула. Потом отвернулась, разглядывая каменную стену и чувствуя, что от нее тянет холодом. А ведь сначала он даже показался ей нормальным! Более того, даже был ей симпатичен. А сейчас что? Когда ему, куда деваться! Как, однако, плохо обстоят дела с памятью? Анна сама пошла дальше: дорога была всего одна, и вела она в глубь коридора, наверняка заканчиваясь точно таким же. Ривеж шел следом. Минут через десять он признался: — Ты не понимаешь, Аня. Анна вновь развернулась, чуть ли не задыхаясь от возмущения: — Чего это я не понимаю? И я тебе не Аня, Ривик. — Ей оставалось только высунуть язык, демонстрируя этим собственное к нему отношение, но Анна, как настоящая принцесса, рыцарь которой оказался не рыцарем вовсе, а мимокрокодилом с завышенным чувством собственного достоинства, делать этого не стала. Ривеж вздохнул, наверняка едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть себя по лбу. — Ты тоже раньше другой была. — Не увиливай от темы, — стояла на своем Анна. Он качнул головой, и, сдавшись, постучал по стене, находящейся слева от него. К счастью, этим он не высказывал отношение к умственным способностям Анны, а создавал проход: часть стены тут же отодвинулась, открывая вид на темный коридор. — Так к русалкам идти быстрее, — пояснил он. — Ты думаешь, что если я услышала слово «русалки», то тут же забуду про то, чего я там не понимаю? — Даже не надеялся, — заметил Ривеж. — Пойдем? Анна шагнула в темный коридор первой. Даже темнота не пугала. И холод. Свет тут, конечно, не помешал бы, особенно теплый, но где сейчас возьмешь такую роскошь? — Куда идти? — уточнила Анна. Она примерно представляла то место, где они должны были оказаться; вернее, она знала его довольно хорошо. Случайно встретила в сети картинку бассейна, обрамленного под старину, и подумала, что в нем отлично бы смотрелись русалки. И даже хотела вписать его в свой роман… Пока не успела. Но если посмотрит на него сейчас, потом получится достовернее. Анна почувствовала запах затхлости, потом вспомнила, что канализация в замке отсутствует, и уточнила: — А как у вас этот пруд размещен? — А как он должен быть размещен? В прудовой инженерии Анна была несильна, но все равно попыталась объяснить: — Трубы… Ну или не трубы… В общем, как вы доставляете воду в этот пруд? Откуда она там берется? Вы ее наливаете как-то, ну или что? Ривеж задумался, а потом выдал: — Или что. — Не очень и смешно, — отозвалась с недовольством Анна. — Дай подумаю… Он у вас наверняка магический, да? И русалки тоже? — Русалки не могут быть немагическими. А вода в нем у нас есть всегда. Анна вздохнула, провела ладонью по лбу, будто устала от мозговой работы, а в следующую секунду в коридоре стал виден просвет: будто лучи, скажем, факелов пробивались через дверь. Наверное, это и есть вход, ведущий к коридору с прудом. И с русалками. Думать Анна пыталась обо всем угодно, кроме Гело и его предложении. Что-то тут было нечисто, она нутром чувствовала это. Но что именно? Его предложение на первый взгляд выглядит совершенно нормальным. Ну, подумаешь, писать по паре предложений. Так она буквы ещё не забыла, несмотря на то, что на дворе лето. Но зачем их надо писать именно ей? Что вообще такое творится? Ривеж, вырвавший Анну из плена задумчивости, подтвердил ее прежнюю догадку: подошел к просвету, толкнул его в противоположную сторону, и Анна с удивлением заметила, что на стене, которая виднелась за дверью, висит ковер! Стены они утепляют, что ли? Не удержавшись, она фыркнула. Ковры очень любила ее бабушка: в ее деревенском доме они висели, лежали и хранились везде, кроме потолка. Хотя Анна не была у нее в гостях уже несколько месяцев, и вполне возможно, что за это время они появились и там… А этот ковер, который она видела перед собой, Анне был знаком: красный, с желто-коричневым узором, у бабушки он как раз висел над кроватью, на которой спала Анна, когда заезжала в гости. Ей нравилось его рассматривать, может быть, именно поэтому он появился тут? Все равно абсурдно, что ни говори. Впрочем, во сне абсурдные вещи чаще всего кажутся совершенно нормальными. Ривеж перебрался в коридор, и Анна последовала за ним. Они прошли ещё немного, оставив ковер, и она услышала отчетливый всплеск воды — кажется, этот звук доносился как раз из-за крутого поворота, до которого оставалось всего лишь несколько шагов. Анна бросила взгляд на Ривежа, но тут же вновь принялась смотреть на стену: ещё чего, она даже разговаривать с ним не хочет, а смотреть на него — тем более! И Анна решительно направилась вперед. Повернула налево, понимая, что звук становится все более отчетливым. А потом… Пруд был именно таким, каким она себе его представляла: серый, каменный, с зеленым мхом и прозрачной водой. И русалки тоже… Пусть это сон, всего лишь выдумка ее разума, но русалки! Видеть их вживую было очень странно. И вообще. Анна не представляла, как надо себя с ними вести. Но, если они точно такие же, как в ее воображении, то должны быть совсем неопасными и даже дружелюбными. У обеих русалок, плескающихся в пруду, была бледная, мраморная кожа, большие голубые глаза со светло-коричневыми ресницами, тонкие губы, небольшой чуть вздернутый нос, пухлые бледно-розовые губы и спутанные рыжие волосы, концы которых плавали в воде. Тело русалок покрывали мелкие изумрудные чешуйки, а сами они выглядывали из воды примерно по грудь. Русалки… Чудеса и только! Заметив гостей, русалки захихикали и поспешили скрыться в воде, изредка выплывая и переглядываясь. Для Анны это было дико — наблюдать за ними, а Ривеж, не испытывая ни капли удивления, подошел к пруду и сел на его бортики. — Они не мокрые? — уточнила на всякий случай Анна, когда тоже приблизилась к пруду. Ривеж отрицательно покачал головой, и она села рядом с ним — спиной к русалкам. Потом поинтересовалась: — А утопить они нас не могут? — Какой им смысл нас топить? — вопросом ответил Ривеж. — Мы же не их враги. «Значит, врагов топят», — поняла Анна. — Не обращай на них большого внимания. И вообще-то я хотел с тобой поговорить. — Извиниться, не дай бог? — сделала она вид, что шокирована. — Ну… — протянул Ривеж. — Не совсем. Я о предложении Гело. Вот что я хочу тебе сказать: ты, конечно, мало чего понимаешь, не спешишь принимать его, и за это я даже тебя хвалю. Но, Аня, лучше всего тебе будет… Что-то мокрое коснулось Анниного запястья, и она, обернувшись, увидела, что одна из русалок внимательно смотрит на нее своими почти прозрачными глазами. Потом, чуть опустив взгляд, Анна заметила, что ты протягивает ей кувшинку — светло-розовую, то почти белую, то цвета фуксии. Цвет лепестков усиливался к их кончикам, а сами лепестки казались неестественно гладкими; кувшинка лежала на темно-зеленых плоских листьях, мокрых и наверняка скользких. — Это мне? — уточнила Анна. Русалка кивнула, сохраняя серьезное выражение лица, и Анна взяла из ее рук кувшинку: та отдавала ее, как что-то очень дорогое и ценное, поэтому она приняла ее тоже бережное. — Спасибо. Русалка улыбнулась, качнула головой и скрылась под водой. А Анна развернулась к Ривежу, держа на ладонях кувшинку и трогая ее лепестки — мягкие, будто поролон. — Ты им понравилась, — заметил Ривеж. «Зато я, кажется, совсем не понравилась тебе». — Они не часто делают подарки? — Мне они дарили только поцелуи, — признался он. Анна удивленно подняла брови. Поцелуи! Лучше бы молчал, подумала она. Но сдержать эмоции не смогла, произнесла ехидно: — Да ты уже, наверное, в этом деле мастер. Можешь гордиться. — Ты думаешь, это так легко? У них холодные губы, знаешь ли. — Не знаю и знать не хочу! Анна же почему-то не рассказывает про свои поцелуи. Ну и что, что они были в щеку, да к тому же давным-давно. Это совсем не имеет значения! Ривеж немного помолчал, а потом уточнил: — Но меня ты услышала, ведь так? Анна оторвала взгляд от кувшинки, но на Ривежа смотреть не стала — вместо этого принялась разглядывать мутно-серый пол под ногами, думая о том, что здесь отлично смотрелся бы ковер. Потом, не выдержав, уточнила: — Я надеюсь, что ты сейчас не о холодных губах. — Я сейчас о предложении Гело, — впервые согласился с ней Ривеж. — Я уже говорила — ещё там, да-да, в комнате — что подумаю, — напомнила Анна. — И я подумаю. Если бы ты все знал, дорогой Ривик… — А что я не знаю, Аня? Ну, не рассказывать же ему, что она всего лишь спит? Засмеет ведь. Будет очень обидно, если собственное сновидение начнет над ней смеяться! — Многое, — она пожала плечами. — И все же тебе лучше согласиться, — не постеснялся заметить Ривеж. — Я… Договорить она не успела: ее ненормальный собеседник ни с того, ни с чего плеснул в нее водой — той самой, из пруда, которая показалась сейчас едва ли не ледяной. Анна попыталась увидеть его, даже высказать пару не слишком ласковых, но в ее глазах была вода, делающая изображение нечетким. А ещё русалки почему-то замолчали. И плеск воды будто прекратился… Она попыталась стряхнуть с лица хотя бы немного воды, но вымокла только ещё больше. Обретя зрение, Анна первым делом огляделась вокруг и заметила, что пруд исчез, и сейчас она находится в собственной комнате, вернее, комнате по сну — ноутбук так и не появился. Ну вот, а Анна думала, что уже вернулась в реальность. Ободряющий душ как-то не подействовал. Ривеж был тут же: бессовестно сидел на ее кровати, в то время как сама Анна опиралась о стол. Нет, разговор с Гело и пруд с русалками ей точно не привиделся. С волос продолжала стекать вода, верхняя часть платья промокла, да и нижняя — тоже почти полностью. Лицо было важным, а ресницы слиплись. В глазах на небольшие сроки появлялись помутнения из-за воды. Анна гневно посмотрела на Ривежа, ожидая объяснений. Тот молчать не стал, правда, его ответ нисколько Анну не устроил: — Так было надо. — Кому? — уточнила она, откидывая мокрые волосы назад. Ривеж пожал плечами, не желая ничего объяснять, а потом предложил: — Пойдешь сохнуть? — Вы же с помощью магии моетесь, — заметила Анна ехидно. — Для этого существуют особые комнаты. Ривеж поднялся с покрывала и направился к выходу с комнаты. Анне ничего не оставалось, как пойти за ним, поэтому она, начиная мерзнуть, отправилась следом. Нет бы отопление включили, что ли… Обогреватель поставили. Холод такой, а тут ещё и обливаются. Что это вообще было? Нет, понятно, во сне возможно все, но недавно произошедшие события даже под «все» не подходили! Был разговор про поцелуи, а ещё про предложение Гело, была нежно-розовая кувшинка, которая неведомым образом исчезла — или, скорее всего, Анна ее попросту уронила. Был пруд, в конце концов, а через несколько секунд он сменился комнатой! Анна вздохнула. Ерунда полнейшая творится, что ни говори. Шли они с Ривежом недолго: пара десятков шагов, и Ривеж остановился возле невзрачной двери. Потом коснулся ручки — тоже невзрачной, серой, опустил ее вниз и потянул дверь на себя. Анна, заглядывающая через его плечо, ахнула: перед ее глазами предстала самая обычная ванная комната: со светло-голубыми стенами, белыми плитками на полу, раковиной, душевой кабиной, унитазом, большим зеркалом в форме морской звезды и противоскользящим ковриком. И кто совсем недавно говорил ей, что воды здесь нет? — Все магическое, — ответил на немой вопрос Ривеж. — Без труб? — уточнила Анна. — Естественно. — Ага, — заметила она, — вы, наверняка, сначала с русалками купаетесь и целуетесь, — не сдержавшись, добавила Анна, — так что и вода вам не нужна. Она обошла Ривежа и оказалась внутри комнаты. Протянула руки к серебристому крану и покрутила одну из ручек, с красным пятнышком. Из крана тут же побежала теплая вода, которая к тому же немного согревала. Труб у них нет! Вот и не стыдно врать? — Можешь помыться, — Ривеж кивнул на душевую. — И потом вновь залезть в мокрое платье? — Я скажу, чтобы тебе принесли одежду. Анна посмотрела на душевую. Она сейчас все равно промокла почти насквозь, поэтому промокнуть ещё немного ей не так и страшно. Но, тем не менее, вот такая современная ванная в замке наподобие средневекового ее пугала. — А я уж подумала, что вы с Гело в этом замке вдвоем обитаете, — задумчиво пробормотала Анна, проводя рукой по гладкому настенному кафелю. — Нас здесь много, — Ривеж чуть улыбнулся, и в его улыбке Анна смогла разглядеть намек на грусть. — Просто ты не всех видишь. И много где не была. Вода здесь неограниченная, можешь мыться, сколько хочешь. Я подожду снаружи. Ривеж, который внутрь так и не вошел, закрыл дверь, и Анна осталась одна. Мыться она не спешила: сначала посмотрела на себя в зеркало: на потемневшие из-за воды волосы, на кляксы, украшающие платье, на глаза, которые лихорадочно поблескивали. Надо принять душ. Согреться хотя бы. Голова почему-то кружится. Только заболеть Анне не хватало! Это окажется особенно обидным. Вдруг она проснется, и болезнь переберется в реальный мир вместе с Анной? Анна скинула балетки, босыми ногами наступила на коврик, который к тому же оказался мягким и немного даже пружинил, и принялась стягивать с себя платье, изредка переглядываясь с отражением в зеркале. Мокрые волосы касались голой спины, а Анна думала о том, как же весело будет, если в комнату сейчас заглянет Ривеж. Стоит она такая без ничего, платье в руках держит, в зеркало посматривает, а тут — сюрприз… Анна фыркнула. Похоже, она действительно заболела, раз уже бредит. Стены ванной комнаты по цвету были такими же, как песок. И даже рассыпчатой текстурой рисунка напоминали его. А ещё отлично сочетались с бордовым платьем — это Анна отлично поняла тогда, когда небрежно бросила его на пол в углу. Как же холодно… Она, вроде как, нужна Гело, так почему же он не обеспокоится об ее здоровье? Слов на него не хватает. И на Ривежа тоже. Не может он магию задействовать? Анна вздрогнула, откинула волосы назад и ступила на пол душевой кабины. Потом долго настраивала воду — та казалась то сильно горячей, то сильно холодной, и ещё долго бестолково лила её на плечи. Вернее, толк был, потому что Анне становилось теплее. Шум воды успокаивал. А мыло, лежащее на полочке и имеющее форму розы, приятно пахло, собственно, розой. Точно так же, как пахла открытка, кем-то подаренная Аниной маме. Сейчас почему-то открыток с запахом не создавали… Или Анна просто их не встречала: открыток ей как-то не дарили. В дверь постучали — осторожно, но настойчиво. Умиротворение сошло на нет, будто уплыло вместе с водой в отверстие в полу душевой: оно вело к трубам, которых здесь как бы не существует. Анна вздрогнула, чуть отодвинул стенку душевой и высунула оттуда голову. Неужто действительно Ривеж? Исполнились желания! Или не исполнились? Или не желания? Так, ладно. — Кто там? — спросила Анна, пытаясь сделать голос уверенным. — Одежда, — ответили тихо. Ну надо же, тут одежда тоже разговаривает и умеет ходить и стучаться? — Пусть заходит, — разрешила Анна. Дверь приоткрылась, и внутрь ванной заглянула низенькая старушка — с седыми короткими волосами, в простом голубом платье, она держала голову опущенной. Ну да, впрочем, а на что надеялась Анна? На одежду с ручками и ножками? Анне захотелось стукнуть себя по лбу лейкой от душевой. Бредит, бредит. Не может же она по жизни быть такой наивной. А хотя… Старушка несмело стояла на пороге, и Анна продолжала смотреть на нее, скрываясь за матовой затененной стенкой душевой. Может, это продолжалось бы ещё долго, но гостья встрепенулась и произнесла: — Меня зовут Лела. Я принесла одежду по приказу господина Ривежа… Где можно ее оставить? Анна пожала плечами. Вода так и продолжала сбегать по телу, и, хотя Лела не обращала на это никакого внимания, сама девушка чувствовала себя неловко. — На раковину, может, — неуверенно протянула она. Лела кивнула, кратко посмотрев на Анну, бережно положила одежду — что-то черное и зеленое — на край раковины, откланялась и ушла, прикрыв за собой дверь. Анна резко вернула стенку душевой на место, прислонилась к ней спиной и выдохнула. Щеки горели. И что ее так испугало? Ну, вошла служанка, выполнила приказ и ушла. Анну даже не разглядывала. Что не так-то? Анну словно кипятком ошпарило: она поняла, что ее смутило. Глаза, словно тьма, глаза, в которых невозможно было отличить радужку и зрачок. Черные-черные. Почему она посмотрела на нее? И почему от этого взгляда во всем теле появилась слабость? Анна сделала воду прохладной и без жалости принялась лить ей на лицо. Вода отрезвляла и приводила мысли в порядок. А ещё заставила кожу Анны пойти мурашками. Все в порядке. Все. В. Порядке. Анна резко выключила воду. Если все в порядке, почему ей стало страшно? Она выбралась из душевой кабины, на коврик, который сейчас будто держал за ноги, не желая их отпускать. После посмотрела на себя в зеркало и повторила, что все в порядке. Анна шмыгнула носом и провела по глазам тыльной стороной ладони. Она уже взрослая и самостоятельная, и пугаться всяких глупостей нет смысла. И она не будет пугаться — соберет все силы в кулак и пойдет в бой. И выйдет победительницей, оставив позади Гело, Лелу и даже Ривежа. Тем более что все в порядке. Анна наткнулась взглядом на черное полотенце. Но ведь она явно помнила, что никакого полотенца, тем более, черного, здесь не было. И внутри вновь начал зарождаться страх. Нет, решительно сказала Анна самой себе, так не пойдет. Поплачь ещё! Ой, как страшно, прости господи, аж полотенце! Она решительно схватила его, чуть не сорвав крючок, на котором оно висело, и принялась вытираться. Потом развернула одежду: та включала в себя нижнее белье, темно-зеленую блузку с длинными рукавами, сделанную из легкой «летящей» ткани и черную (ну и что!) юбку-солнце, достигающую самых пят. Цыганочка, куда деваться. Коня ещё поставить рядом и монетки в волосы вплести. Ай-ла-лэй. Анна всячески бодрилась и пыталась шутить — мысленно, потому что собеседники отсутствовали. И вообще она — молодец! А все происходящее — сон! Будь на ее месте Ильсикар, он бы обязательно поступил точно так же! Она представила Ильсикара в костюме цыганочки и хихикнула. Анна, обутая в балетки, сделала три шага до двери в ванную, и ткань приятно заструилась по ее ногам. За время мытья ванная комната успела немного потеплеть, поэтому ходить по ней в такой легкой одежде было более-менее нормально. Волосы, ставшие ещё более мокрыми, заставляли содрогаться, правда. А Ривеж, кажется, обещал сушку… Собственно, ради сушки Анна сюда и пошла… Анна выглянула в коридор. Никакого Ривежа там не было и в помине, зато под кофту поспешил пробраться холод. Она махнула ладонью, будто желая прогнать невидимые холодные щупальца, но те уходить не спешили. Отлично, высушилась! Будто в подтверждение собственных мыслей Анна чихнула, и звук эхом пронесся до самого конца коридора, в котором этого самого конца, кажется, как раз не имелось. Она полностью выбралась из ванной комнаты, захлопнула за собой дверь, которая закрылась с громким стуком и отрезала путь к теплу. На всякий случай Анна обняла руками плечи руками, надеясь, что так ей будет теплее. Табор уехал, цыганочка осталась, как говорится. Если быть точнее, Ривеж, гад такой, обещавший ее ждать, наглейшим образом куда-то ушел. Нет, понятно, что она не две минуты в ванной провела, но мог предупредить, что ли! Молча уходить нечестно! Вот так и доверяй людям. Анна гордо вздернула нос и пошла в направлении собственной комнаты — благо, она находилась недалеко, и девушка отлично помнила, как туда идти. Высушиться не получилось, это да. А ещё есть хотелось — совсем чуть-чуть, но все-таки… Она повторно чихнула, потом поежилась и продолжила путь. Ручка двери, ведущей в как бы Анину личную комнату, легко поддалась, и Анна оказалась внутри, в такой одновременно привычной и чужой обстановке. Теплее не стало. Ладно уж обогревателя у них, магов, нет. Но теплые кофты куда перевелись-то? Анна стянула с кровати покрывало, завернулась в него, словно гусеница, ставшая куколкой. А ведь и гусеницу она своей зеленой блузкой напоминала вполне. Она села на кровать, сжалась в комок, и посмотрела в сторону окна. Его закрывали темные шторы, и почему-то у Анны не возникало никакого желания узнать, что же скрывается за ними. Она лениво скользила взглядом по комнате, отмечая мелкие детали: колпачок от ручки, бантик из конфетного фантика, шкаф… Да, шкаф был на месте, в отличие от ноутбука. Анна поднялась с места, подошла к нему и распахнула дверцы. Она верила, что в шкафу обязательно найдется теплая кофта, и насмехалась над своей глупостью. Про шкаф забыла, ну это же надо! У нее ведь есть такой замечательный шкаф с теплой и родной одежкой! Увы, в шкафу было пусто. Почти. Никакая мышь в нем не вешалась, зато повесилось платье — то, выданное Ривежом, бордовое и сухое. Рука Анны медленно соскользнула с дверцы. Она ничего не понимала. Но кое о чем догадывалась. И, желая проверить свои догадки, шагнула к столу, где у нее лежали всякие милые глазу вещи, из-за которых постоянно ругалась мама, называя их ужасной свалкой. Фантик-бантик был вполне настоящим — шуршал под пальцами. И колпачок от ручки — тоже. Как и несколько контейнеров, предназначенных для карандашей и ручек. Но никаких письменных принадлежностей в нем не было. А ещё исчезла одежда. Бред. И Анна пыталась убедить себя в том, что все в порядке? Ещё и Ривеж, единственный источник более-менее правды, ушел куда-то. Интересно, когда мир окончательно сойдет с ума, о ней кто-нибудь вспомнит? Анна оперлась о спинку кровати и сжалась в комок. Какое время суток — непонятно, где еда, которая ей вообще-то требовалась — тоже, а о Ривеже и вспоминать не стоит. Анна была бы рада даже Леле, что скрывать! Она ведь вполне милая, когда смотрит в пол… Анна прикрыла глаза. Холод, кажется, добирался до самого сердца. И, подумала она вдруг, свечение пропало. Совсем. «Спи…» На этот раз сопротивляться Анна не стала.