Последняя ночь бессонницы

      Тусклые блики света от масляной лампы отражались на плотно сомкнутых губах и блуждали по явно выделяющимся синякам под глазами. Большим, чем обычно. Они проникали в чашку и мерцали на тусклой глади чая. Очередная бессонная ночь не шла капитану Риваю на пользу. Роптание за спиной угнетало, и если бы оно принадлежало кадетам или рядовым, капитан не отдал бы ему должного внимания. Осуждение подкралось с самой неожиданной стороны. Аккерман не сомневался в правильности своего выбора, однако непризнание его поступка верным определенной личностью выбивало почву из-под крепко стоящего на ногах мужчины. Вкус чая опротивел. Он сопровождал Ривая каждую ночь после сражения с Колоссом, Бронированным и Звероподобным. Если Аккерману тяжело смириться с грузом сделанного выбора, то он просто не представлял, как себя сейчас чувствует Армин. Впрочем, то событие было не только выбором капитана.       Мужчина шумно вдохнул и приложил ладонь ко лбу, опираясь на локоть о стол, зарываясь пальцами в черно-смольные волосы и плотно стискивая зубы. Появилось совершенно не свойственное ему желание опрокинуть чашку остывающего чая, позволить древесине впитать в себя влагу. Может, вместе с влагой в дереве стола останется что-то еще? Хотя бы часть удушающего груза.       - Он уже умер. Слова из воспоминания отдались в ушах настолько реалистично, что заторможенный от постоянного недосыпа Ривай запоздало среагировал, подняв голову и вглядываясь в силуэт в темном дверном проеме сквозь пальцы.       - А я думала, когда успею застать тебя наедине с бессонницей, - хмыкнула Ханджи и неспешно подошла к столу, опускаясь на стул напротив капитана. Несмотря на довольно дружественный и даже беззаботный тон голоса женщины, Ривай предчувствовал, что им предстоит серьезный разговор. Он убрал руку от лица и посмотрел на Зоэ. Легкая улыбка в приподнятом уголке губ – всё, что осталось от нее прежней. Казалось, что вместе с чином командора Разведкорпуса Ханджи переняла опыт предыдущих лет, возлегший целиком на плечи учёной, от Эрвина. Аккерман знал, что за внешней легкомысленностью в Зоэ скрывается ответственный и решительный руководитель, но не думал, что её преображение наступит настолько стремительно.       - Ривай, - голос бывшего майора Ханджи не соскакивал, не играл интонациями, как прежде. Он ровно уведомлял. Зоэ тоже еще не отошла от потрясения и пыталась скрыть свою недопустимую для военного положения неготовность под напускной маской серьезности.       - О чем ты пришла сказать мне? – на выдохе спросил Аккерман и скользнул тусклым взглядом серых глаз по повязке на лице Зоэ, напоминающей о страшном судном дне.       - Почему тогда ты послушал Эрвина? Его желание не было даже приказом. Карий глаз пытливо уставился на лицо Ривая. От вопроса оно словно пошло мелкой рябью: дернулись жевалки, линия губ немного скривилась, брови свелись к переносице.       - Когда-то же мне стоило начинать, - просто ответил мужчина и хотел встать из-за стола, не желая продолжать давно напрашивающуюся беседу, однако был остановлен резким тоном голоса нынешнего командора.       - Сядь. Ривай, скажи, ты уверен в том, что сделал правильный выбор? Чеканные слова били по ушам. В голову капитана закрылась язвительная мысль о том, сколько же раз Ханджи мысленно прокручивала их разговор и подбирала нужные слова.       - Я уверен в правильности решений Эрвина.       - Раньше бы ты сделал так, как задумал. Что с тобой… Договорить Ханджи не успела. У горла ощущалось лезвие кухонного ножа, который кто-то по ошибке забыл убрать со стола после нарезки хлеба. Ривай не выдержал допроса с пристрастием. Каким бы он ни казался хладнокровным, у всего был предел. Ноздри раздулись, глаза сощурились, а зубы скалились. Движение Аккермана было настолько быстрым, что прошли доли секунды после того, как внутри что-то лопнуло, не выдерживая натиска.       - Я исполнил его последнюю волю. Я не мог поступить по-другому. В голосе слышалось утробное рычание, словно гневливое раздражение играло на голосовых связках. В полумраке Ривай на миг потерял человеческие очертания.       - Отставить. Это приказ! – осадила его Зоэ, пользуясь своим более высоким воинским званием.       Аккерман сел обратно после нескольких секунд промедления. Ему ничуть не доставляло удовольствие выполнять приказы близкого друга – да, к Ханджи в мысленной иерархии было применимо это слово. Равно как и причинять ей боль. По глазам полоснула тонкая царапина от лезвия. Зоэ не осуждала Ривая. Каждый из них может сорваться, и пусть лучше срыв произойдет на близких сослуживцах, чем на поле боля.       - Я не осуждаю тебя, Ривай. Но человечеству необходим солдат.       Аккерман непонимающе проморгался и едва заметно изогнул бровь в вопрошающем жесте. Все провокационные вопросы были только ради того, чтобы вывести его из себя? У Ханджи это получилось прекрасно: если бы не огонек здравомыслия, теплящийся в подкорке сознания, Ривай вряд ли смог остановить нож прежде, чем случилось бы непоправимое.       - Ты сумасшедшая, Зоэ. Мужчина привычным жестом приподнял чай и отпил немного, сразу морщась. Тот окончательно остыл и сейчас масса, из которого он был сделан, осела на языке вместе с горьковатым, мало приятным привкусом. Ханджи, возможно, изменилась, но в чем-то осталась прежней, за что Аккерман питал к ней глубокое уважение и искренние дружеские чувства.       - А ты всё такой же зануда, Ривай, - протянула Зоэ и позволила себе отвлечься негромким смехом, откинувшись на спинку стула.       - Чай дерьмовый. Чтобы я еще хотя бы раз послал за ним рядовых. Ханджи ещё сильнее засмеялась, возвращаясь в свое привычное состояние. Ривая радовал этот недолгий отблеск прежней Зоэ, но он ничем не выразил своего довольства и только тихо хмыкнул, поставив пригубленный скверный чай обратно на стол.       - Тебе стоит хорошенько выспаться, Ривай, - немного помедлив, Ханджи добавила, качнув ногой. – Настолько хорошо, насколько это возможно.       Аккерман взял масляную лампу за ручку и поднял ее на уровень лица командора. Несмотря на недавний позитивный тон голоса, женщина выглядела не лучшим образом. Лицо осунулось, скулы заострились. Она похудела, и это отнюдь не было комплиментом. Стресс новых витков в битве за человечество влёк за собой последствия не из приятных. Зоэ скорбела. За одну экспедицию она потеряла не только лидера, но и очень близкого человека. И Ривай мог только догадываться о тесноте связи Ханджи с Моблитом Бернером.       - Зоэ, Разведкорпусу нужен новый сильный лидер. Женщина поморщилась, словно от пощечины. «Не так», - с мысленным вздохом отметил свою оплошность Ривай и, оставив масляную лампу на столе, встал из-за стола и положил тяжелую ладонь на плечо девушки, немного сжав его пальцами. Он был способен на сочувствие вопреки убеждениям многих солдат.       - И друг мне тоже необходим. Ханджи благодарно коснулась пальцами ладони Аккермана и улыбнулась краешком губ. Ривай не отрекался от человечности несмотря на перенесенные предательства и количество убитых гигантов. Зоэ глубоко ценила это качество и, наверное, только руководствуясь примером капитана перед глазами, не была сломлена духом. Ханджи улыбнулась собственным мыслям, откидывая голову немного назад и встречаясь взглядом с лицом Ривая, в чьих глазах, которые со зрением Зоэ были похожи на два маленьких уголька, отразились блики света.       - Спокойной ночи, Ривай, - необычно тихо для своего звучного голоса пожелала Ханджи, но Аккерман дернул ее за плечо, пошатнув стул.       - Я прослежу за тем, чтобы ты не осталась досыпать за столом, - безапелляционно заявил капитан, и женщине, которая была выше чином, вопреки воинскому уставу пришлось повиноваться.       Эта ночь стала последней бессонной для Ривая Аккермана и Ханджи Зоэ. По крайней мере, скорбь по погибшим не так сильно терзала, словно недостающие крупицы души были заменены чем-то тёплым и постепенно залечивающим. Это что-то не было таким обжигающим, как любовь, оно было настолько разномастным, что характеристика его как «дружбы» была бы слишком примитивной.       Следующий день определенно стал ярче, чем предыдущий.