Мои глаза в тебя не влюблены, — Они твои пороки видят ясно. А сердце ни одной твоей вины Не видит и с глазами не согласно. Ушей твоя не услаждает речь. Твой голос, взор и рук твоих касанье, Прельщая, не могли меня увлечь На праздник слуха, зренья, осязанья. И всё же внешним чувствам не дано — Ни всем пяти, ни каждому отдельно — Уверить сердце бедное одно, Что это рабство для него смертельно. В своём несчастье одному я рад, Что Ты — мой грех и Ты — мой вечный ад…
Уильям Шекспир. 141 сонет
Дождь прекратился, капли, что падали на карниз с крыши, мерно отсчитывали каждую секунду вечно куда-то спешащего времени. Скотт безразлично смотрел в окно на пасмурное небо, усеянное серыми тучами. На маленьких лужах, в ямах плохо уложенного асфальта, то и дело проявлялись небольшие круги от миниатюрных капелек с небес. Эти капельки, словно хрусталики, быстро, и безнадёжно падали вниз, тут-же впитываясь во влажную от дождя землю. Голые ветви деревьев казались такими тонкими и хрупкими без зелёных листьев, а сами деревья такими безобразными и уродливыми, как-будто природа, не сдерживаясь, делает акцент на хрустальные слёзы с небес, возникшие, от какой-то понятной лишь ей одной мысли. В комнате всё, сплошь до слезавших со стен обоев и старого кресла, успело пропахнуть табачным дымом, что подобно змее медленно выползал из почти сгоревшего окурка в пурпурной, словно васильковая поляна во время закатившегося солнца, руке. Да и сам Скотт, хоть и невольно, теперь пах именно этими ненавистными сигаретами. Парень наигранно морщится, зажимая нос рукой, ясно давая понять, что ему противен этот запах, а сам, тайком от Винсента, осознаёт, что хочет, чтобы время шло чуточку медленнее для них, и этого до ужаса «отвратительного» запаха тлеющей сигареты. — Что не нравится как пахнет? — произносит он сиплым от курева голосом, издевательски ухмыляясь уголками губ. И Скотт вновь задаётся вечно мучающим разум вопросом, — чем-же приглянулся его сердцу этот человек? У него ведь столько недостатков как в повадках, так и во вредных привычках. Особенно во вредных привычках. — Разве эта дрянь может мне чем-то понравится? — тут же бросает он получая в ответ еле слышный смешок. — Да ладно тебе, Скотти. Винсент улыбается своей привычной улыбкой, откладывая сигарету в сторону, и притягивая Скотта к своей груди за плечи, крепко обнимая. В приоткрытое окно мигом влетел лёгкий ветерок, тут-же озаряя комнату приятной прохладой. Они могли бы молчать и лежать так целую вечность, наслаждаясь теплотой друг друга и слушая умеренное дыхание, но сквозь тонкую пленку замершего времени в реальность возвращает откуда-то взявшийся вопрос: — Ты ведь вовсе не хочешь, чтобы я на самом деле бросил курить, верно? — робко замечает Винс, с упоением наблюдая, как продолговатое лицо, меняясь в выражении, тут же, слегка покрывалось краской. — Значит верно. Фиолетовый улыбается, и Скотт, мысленно упрекает Винсента за столь острый язык. — Ты такой милый, когда злишься. Он проводит своей рукой по высоким скулам, в который раз убеждаясь в идеальности этого лица, и смотрит прямо в золотистые, словно мёд или лепестки подсолнуха глаза. Именно в такие моменты Скотт готов простить ему любое сказанное слово, любую колкую фразу в свой адрес, лишь бы, конечно, она не была слишком болезненной для хрупкого явления, именуемой душой. Глядя в абсолютно белые глазницы, он понимал, как на самом деле опасно уязвим перед этим человеком и как беззащитен перед его пронзающим на сквозь взглядом. На мгновение ему кажется, что всё вокруг постепенно исчезает, теряясь в красках. И нет больше ничего, кроме этой, сложенной в ехидстве улыбки, и тёплых пальцев на его лице. Краски вокруг окончательно теряются из виду, и Скотт позволяет себе утонуть в этих бездонных колодцах, по ошибке именуемыми глазами, забывая о том, что есть ещё что-то, помимо них. Прошло всего десять секунд, прежде чем парни подаются вперёд, навстречу к тёплым и, в какой-то степени, родным губам. Поцелуй, в котором не было ничего пошлого — обычное соприкосновение губ, постепенно перерастало в нечто большее. В нечто интимное и личное. Винсент ненадолго отстраняется от чужих потрескавшихся губ, чувствуя на лице жаркое дыхание любовника, и задумчиво косясь куда-то в потолок. — Знаешь Скотти, есть кое-что, что с лёгкостью может мне заменить сигареты. Сильные ладони подхватывают тонкую, для парня, талию, заставляя перекатиться и оказаться снизу, под пурпурным телом. Фиолетовый нежно кусая нижнюю губу, переводит всю ласку и внимание на бледноватую шею, слегка покусывая и стягивая зубами кожу. Ради таких моментов Винсент готов выкинуть в урну пачку сигарет, отложить куда подальше дурманящее разум вино, и быть со Скоттом, ведь он, оказывается, вызывал куда большую зависимость, чем всё это. — И этим чем-то, есть ночь проведённая в твоей компании. На следующее утро Скотт проснётся прижимая к груди порочный облик своего возлюбленного, вдыхая запах табака, застрявший, словно во времени, в фиолетовых прядях Винсента, с улыбкой вспоминая события прошедшего вечера. Да, у него было много недостатков, но все они разом терялись в одном большом густом тумане, стоило лишь взглянуть в эти расслабленные черты лица ранним утром. У него было много недостатков. Но без них, достоинства, не казались бы такими яркими и выделяющимися на этом тёмном фоне вредных привычек и острого языка…