Animae dimidium meae

Ночью на станции стоит необычайная тишина. Хотя ночь – это слишком сильно сказано. Тут, в открытом космосе на расстоянии в пятьсот миллионов километров от Земли, всегда темно и ночь, по ощущениям, будто бы постоянна. Впрочем, за проведенные на станции годы, Саймон к этому привык. В последние часы перед тем, как его судьба наконец решится, и аналитики из исследовательского блока сообщат о выбранных для конфлюэнции димидиумах, сон к Льюису не идёт. Мать записала его имя в программу подготовки еще в девятилетнем возрасте, потому что он выдавал невероятные результаты, подавая большие надежды на то, что при должном обучении станет отличным навигатором Кемпфера. С тех пор минуло долгих десять лет, и каждый прожитый день являл собой маленькую ступень по направлению к главной цели –оправдать ожидания семьи, достичь успеха и по возможности стать лучшим. И вот теперь решающий день медленно наступает, но по ощущениям несется так быстро, что Саймону кажется, будто в какой-то момент он просто споткнется над самой чёрной бездной и упадет вниз, не успев зацепиться за что-нибудь и спастись. Всю сознательную жизнь он шёл к этому дню, но теперь вовсе его не хочет. Димидиумов подбирают с учётом всех психофизиологических особенностей обоих, и обычно связь между ними устанавливается один раз и на всю жизнь – об этом Льюис узнал, как только попал на базу. В случае если один из димидиумов погибает, найти ему замену крайне непростая задача, поскольку чистый стопроцентный симбиоз двух человек является редкостью – этому Саймон научился на примере старшего поколения, в былые года понесшего колоссальные жертвы в ожесточенных боях с вражескими космическими флотами. Иногда случается так, что еще до проведения различных тестов димидиумы находят друг друга сами, и затем аналитики исследовательского блока лишь подтверждают их совместимость – полгода назад Льюису казалось, что он как раз из таких счастливчиков, пока Эрондейл не забил на него болт, снова став тем мудаком, что и при их первой встрече. Общие друзья недоумевали – Джейс с Саймоном были не разлей вода, откуда резкие перемены? Поначалу у них не ладилось, конечно, но спустя пару месяцев знакомства они везде и всюду друг за другом ходили, жили разве что раздельно: один в навигаторском отсеке, а другой - в отсеке дестройеров. На совместных тренировках выдавали поразительные результаты, по отдельности тоже справлялись на ура, так что их будущее казалось прекрасным, пока от него вдруг не решили избавиться, выкинув в шлюз, предназначенный для отходов. Глядя в огромный иллюминатор на мириады распростершихся прямо перед ним звёзд, Саймон обреченно вздыхает – надеяться теперь остаётся только на Клэри. По крайней мере, они лучшие друзья и спокойно найдут общий язык для того, чтобы через нейронный интерфейс управлять Кемпфером. Думать о том, что аналитикам плевать на межличностные отношения и главное для них – процент совместимости, - а, следовательно, они все еще могут назначить его димидиумом Джейса, не хочется от слова совсем, поскольку их нынешнее взаимодействие исключает даже элементарное приветствие. За спиной он слышит тихое размеренное дыхание еще троих человек – соседей по каюте, в отличие от Льюиса, мало волнует завтрашний день. Стоит же Саймону попытаться закрыть глаза - и в голову лезет всякая ересь вроде картин собственной неудачи, увольнения из состава космических войск и возвращения в колонию на Марсе, но это не самое страшное. Страшнее чужих неоправданных надежд и собственных неудач только Эрондейл, которому назначили димидиума, и этот димидиум не он, не Саймон. Не хотеть и вместе с этим по-прежнему хотеть синхронизироваться с Джейсом, войти с ним в симбиоз и стать единым целым, на всю жизнь – это слишком для человека, которого бросили, даже не объяснив причин. Звезды мерцают ярко, будто издевательски, космос холоден и пуст. Находясь в вечности, растянувшейся на миллиарды световых лет, в бесконечном океане, лежащем вне границ атмосфер небесных тел, Льюис чувствует себя пугающе одиноким, и сердце колотится так быстро, словно бежит наперегонки со временем. Давно появившийся в нём надлом расползается трещинами, будто сам Льюис – разбитое стекло. Саймон успевает сделать еще несколько коротких вздохов, прежде чем на базе начинается медленная подача света. *** За завтраком легче не становится. Льюис апатично перемешивает ложкой серую субстанцию, отдаленно напоминающую кашу, вполуха слушает рассказ Клэри и Изабель о том, каких размахов достигла прощальная вечеринка в жилом отсеке дестройеров, и думает отстраненно, что навигаторам такие сумасшествия явно чужды. - После распределения нас всего лишь расселят по отдельным каютам, к чему прощания? – недоуменно спрашивает у сестры Алек, присаживаясь рядом с Саймоном. У старшего Лайтвуда образцовое поведение идеального навигатора – он тихий, уравновешенный и рассудительный. Пока на горизонте не появляется Магнус из исследовательского – вот там-то пусть хоть третья галактическая за ресурсы начинается, Алек от смущения даже верный курс не проложит. Впрочем, в последнее время, на взгляд Саймона, все несколько лучше – Лайтвуд не забывает, как его зовут, и даже выстраивает сложные по конструкции предложения. Прогресс налицо. - Мы жили в одном отсеке долгие десять лет, бесчувственное ты бревно, Алек, - возмущается Иззи и пихает брата в плечо. - На счет бесчувственности я бы поспорил, - проплывает мимо них с привычной улыбкой чеширского кота Бейн и подмигивает чуть было не подавившемуся кофе Алеку. – Бисквитик, короткие волосы тебе к лицу, - между делом одаривает он комплиментом Моргенштерн и удаляется к столику, за которым сидят Рафаэль, Рагнор и Катарина, тоже из исследовательского. - Спасибо! – кричит ему вдогонку довольно улыбающаяся Клэри. - Говорить правду всегда приятно, золотце! – отвечает он ей, не обращая внимания на расстояние между ними. - Почему бы тебе не уйти на конец столовой и не покричать оттуда? – слышат они недовольное бурчание Сантьяго. - Потому что в этом нет смысла? – отвечает ему Магнус, будто удивленный вопросом, и Саймон закатывает глаза почти одновременно с Рафаэлем. - И эти люди решают нашу судьбу, - обреченно вздыхает он под понимающие взгляды друзей. А потом он поворачивает голову к двери в столовую и резко забывает вообще обо всём на свете. Эрондейл идёт на завтрак мрачнее туч, золотистые волосы в лёгком беспорядке, но зато парадный комбинезон сидит просто замечательно, и Джейс в нём такой красивый, изящный и не идущий, а будто бы парящий, что Саймон смотрит на него и его тянет блевать - от собственных дурацких мыслей и чувств. Эрондейл садится напротив него, хотя скорее напротив Лайтвуда, и говорит всем тихое: - Привет. - Убито выглядишь, - замечает Клэри. А у Саймона внутри от его голоса миры переворачиваются. Джейс таким же тоном сказал ему однажды «мы друг другу никто», прекрасно зная, что он для Льюиса неотъемлемая часть жизни, константа, без которой всё теряет смысл. - Не выспался, - бесцветно отвечает Эрондейл и ведёт плечами. Он опускает голову, чтобы ни на кого не смотреть, а точнее, чтобы не смотреть на Саймона, и принимается за бледно-жёлтый омлет. Отросшая чёлка выбивается и падает на глаза. Льюису невыносимо сильно хочется протянуть руку, чтобы заправить светлую прядь за ухо, но ему такой роскоши больше не позволено, так что Джейс делает это самостоятельно. Саймон с силой сжимает ложку, чуть сгибая алюминиевую ручку, но ничего не говорит. Кажется, этой ночью Эрондейл тоже не спал, и дело тут вовсе не в вечеринке. Но Льюису не хочется развивать мысли в этом направлении, потому что по логике и справедливости ему должно быть совершенно абсолютно точно плевать на Джейса. Но ему не плевать. Никогда не было. И, похоже, никогда не будет. Так что он сидит и молча злится сам на себя, перенося это гложущее, алчущее будто дикий голодный зверь чувство на окружающих. На Алека, который теперь первый кандидат в димидиумы для Джейса. На Иззи, которая вообще не парится на этот счет, одинаково предпочитая и Мелиорна, и кого бы то ни было еще. На Клэри, которая вроде бы хорошая и всё понимающая, но не замечает в лучшем друге этой гнетущей, давящей на плечи тяжести, или только предпочитает делать вид, будто ничего не видит. До церемонии распределения остается пара десятков минут. От волнения у Льюиса ком встает поперек горла, и он отодвигает тарелку, потому что аппетит так и не пришел. Взгляд блуждает по столовой, натыкается на знакомые лица, а затем Саймон с удивлением обнаруживает, что за офицерскими столами и столами командования станции сегодняшним утром пусто. - Полным ходом идет подготовка тренировочного поля, по приказу генерал-адмирала они все обязаны участвовать – кто-то следит, кто-то помогает техникам, - отвечает на его замечание Алек, и Джейс лишь кивает, подтверждая сказанное. В конце концов, у них с Клэри старший брат в офицерском составе, и отец в командующем, им ли не знать. - Люк сказал, отец очень бесился, получив приказ – сгонять кучу людей только для того, чтобы они стояли и смотрели – сверх глупая идея, - замечает Моргенштерн, ухмыляясь. - Зато они проконтролируют процесс подготовки на каждой её стадии, тем самым гарантируя безопасность первой конфлюэнции новоявленных димидиумов, - замечает Иззи рассудительно, перенимая черты брата. - Да, в этом плюс, - соглашается с подругой Клэри. - Мы с Саймоном надеемся, что нас назовут совместимыми, и мы сможем взять под контроль нейронное управление на первых же минутах, - делится она мыслью чуть позже и, улыбнувшись, накрывает своей ладонью лежащую на столе руку Льюиса, ища поддержки. В этот самый момент Саймон смотрит на Джейса довольно внимательно для того, чтобы заметить, как парень дергается от слов сестры будто те хлесткая пощечина и, поглядывая на переплетенные руки, хмурится, прикусывая нижнюю губу: он делает так всегда, когда хочет что-то сказать, но заставляет себя держать язык за зубами. Что-то определенно гадкое, в своем духе. "Ну же! – мысленно кричит на него Саймон. - Давай, выскажись, что же ты молчишь!". Но это заведомый провал. Джейс закрыт от внешнего мира, вокруг него непробиваемая стена, невидимый барьер, о который Саймон раз за разом разбивается на огромной скорости, в тщетных попытках отыскать брешь. Защитное поле Эрондейла круче противо-космической обороны любой планеты в галактике, и с этим ничего не сделаешь. Огромным усилием воли Льюис отбрасывает в сторону возникшее от негодования желание пнуть Джейса под столом и шумно, можно сказать слишком шумно, вздыхает. Девчонки принимают это за волнение и начинают его успокаивать общими фразами о том, что все будет хорошо. Но он продолжает смотреть на Эрондейла, в свою очередь предпочитающего смотреть куда угодно, только не на Саймона, и думать, что нет, не будет. Ничего в его жизни не будет хорошо. По крайне мере пока при встрече с Джейсом в солнечном сплетении разливается тепло и становится тяжелее дышать, а по телу бежит дрожь и в груди умирает, разлагаясь, всё, что в нём есть живое, хорошо не будет. По базе разносится приятный голос диспетчера, сообщающий о том, что всем курсантам группы Большой медведицы необходимо пройти на вторую палубу. Льюис в последний раз смотрит на Джейса и встает из-за стола, думая, что это конец. *** Главнокомандующий базы Валентин Моргенштерн – кодовое имя Сегин, команда Кассиопея, - зачитывает предоставленный аналитиками список пар димидиумов, и Саймон понимает, что это только начало. Клэри совершенно внезапно оказывается димидиумом Майи, их команда получает название Малой медведицы, и теперь подруга Саймона - Кохаб, а её партнёрша – Феркад. Изабель воссоединяется с братом, вместе они образуют команду Волопас, и именуются Арктуром и Пульхерримой. И пока в целом довольные судьбой друзья Льюиса отправляются в свои совместные путешествия, трясясь в предвкушении первой конфлюэнции, сам парень стоит у входа в транспортный отсек и слушает ругань Моргенштерна с приёмным сыном. До места, которое занял Саймон, долетают как вопросы Джейса в стиле «отец, какого хрена всё не так, как я хочу?», так и ответы Валентина в духе «жизнь вообще сплошная боль, чем ты думал, когда рождался?». Гэрроуэй, не принимая участия в разговоре, стоит с видом человека, одновременно употребившего успокоительные и увеселительные, так что лицо его светится каким-то странным радушием напополам с садизмом, будто он молчаливо просит их обоих пожать уже друг другу шеи и закончить на этом бессмысленный, никуда не ведущий спор. В какой-то момент, не выдерживая перепалку с отцом, Джейс психует и несется на всех порах к новоиспеченному димидиуму, которым, вот так насмешка мироздания, все же является Саймон, хватает его за предплечье и без слов утаскивает за собой, в сторону тренировочных, подключенных тросами к системам жизнеобеспечения Кемпферам. Льюис не вырывает свою руку из руки Джейса только потому, что слишком деморализован их неожиданной близостью спустя целых полгода. - Ну что, Северная корона, вас можно поздравить? – появляется в поле зрения насмешливо осклабившийся Джонатан в компании дружелюбного, улыбчивого Джордана - команда Южный крест, группы Геркулеса, - старшие по возрасту и по званию. Взгляд Джейса на брата красноречивее прочего выражает обещание выкинуть его в шлюз для отходов. Но тот с самого детства напоминает окружающим любителя поворошить палкой пчелиный улей, так что, делая вид, будто не понимает далёкого невербального посыла, продолжает: - Надеюсь, конфлюэнция пройдет как надо, и мы убедимся, насколько вы идеально совместимы. Кайл фыркает и тяжко вздыхает, выражая все, что думает по поводу своего димидиума, который, как и их общие знакомые, прекрасно осведомлен, что в последнее время у брата с Льюисом не ладится. - Ну, тогда спасибо за поздравления, нам пора, - говорит Саймон прежде, чем Джейс успевает вставить свои пять копеек, начав еще один очень долгий обмен репликами с родственником, и буквально вталкивает Эрондейла в корабль, потому что, серьёзно, все остальные с их группы уже давно на тренировочном поле, и только они всё ещё не у дел. Кемпфер встречает их запахом абсолютной стерильности, прохладой и приятным голосом искусственного интеллекта. - Вас приветствует система Фороней, добро пожаловать на борт тренировочного прототипа корабля команды Северная корона. Пожалуйста, подтвердите личность, и сообщите о времени запуска. Саймон нерешительно оглядывается на Джейса, и обнаруживает, что тот уже занял положенное ему место перед голографическим интерфейсом управления, и через браслет, в который вписаны индивидуальные данные, связывается с системой. - Добрый день, Альфекка, дестройер класса В, в вашем распоряжении находятся системы манёвренного ближнего боя, среднего боя и дальнего боя, оснащенные оружием класса «космос-космос», артиллирейская установка, в состав которой входят верхняя и нижняя передние турели, а также боевые системы для нанесения ударов по наземным и наводным целям с оружием класса «космос-земля», «воздух-земля». Желаете ли запустить проверку имеющихся систем? Эрондейл вздыхает с присвистом, находясь под явным впечатлением – ни на одном тренировочном симуляторе нет таких наворотов, как на их настоящем корабле, - но запуск проверки отменяет, потому что на тренировочном корабле они так или иначе отключены в целях безопасности. - Давай, теперь ты, - обращается он к Саймону. Парень сомневается некоторое время, но затем встает возле пульта, прямо напротив Джейса, и вводит в систему свои данные. - Добрый день, Нусакан, навигатор класса В, в вашем распоряжении находятся навигационные системы Кемпфера, а также системы прицеливания и наведения оружейных установок. Желаете ли запустить проверку имеющихся систем? - Нет, - отвечает искусственному интеллекту Саймон, и вызывает одну за другой панели управления кораблем. – Начать запуск немедленно, - командует он, и практически одновременно с его словами на корабле появляется тихий шум включенных двигателей. Льюис берет нейронный передатчик, подсоединенный к пульту управления и выглядящий тонким серебристым ободом, и надевает его на голову, чувствуя лёгкое покалывание на висках. Несколько простейших команд, введенных на одной из панелей, и вот он уже готов к симбиозу с кораблём и Джейсом. Это кажется гораздо проще, когда происходит в живую, хотя руки и трясутся предательски, выдавая нервозность. Эрондейл, впрочем, надевать нейронный передатчик не спешит. Делая вид, что детально изучает вверенные ему системы боя, он явно оттягивает время, и пожевывает губу, только этим выдавая своё напряжение. - Нусакан, вы готовы к процессу конфлюэнции с Кемпфером? – интересуется у Льюиса Фороней. Он-то готов, но его димидиум по-прежнему не может принять того факта, что он всё-таки, несмотря на своё нежелание, признан стопроцентно совместимым с одним только Саймоном. Льюис вспоминает время, когда они были подростками, и вместе сбегали на верхнюю смотровую палубу, чтобы полюбоваться огромным множеством звёзд. В те дни Джейс, бывало, тоже замыкался в себе, но у Саймона всегда находились способы разговорить его. Сейчас же собственные обида и злость, не находящие выход, мешают подобрать хотя бы одно правильное слово, и это расстраивает не меньше. - Ты же понимаешь, что нам нужно синхронизироваться? – спрашивает он у Джейса, и тот поднимает на него полный холодной решимости взгляд. Да Эрондейл скорее умрёт, чем войдет в симбиоз с Льюисом. - Что ж, Фороней, запусти мой процесс конфлюэнции с Кемпфером. На тренировках Саймону доводилось связывать собственный разум с интерфейсом управления кораблем, и никаких особых ощущений, кроме внезапно возникшей, но быстро спавшей волны боли он не чувствует. - Процесс конфлюэнции с нейронным интерфейсом прошёл успешно, - выдает Фороней, и Льюис кивает. - Ты либо подключаешься сейчас, либо я вывожу корабль на поле в одиночку, - замечает он с раздражением, думая только о том, насколько, должно быть, противен Джейсу, если он всё еще не готов признать его димидиумом. - Чего тебе вообще так горит это конфлюэнция? – выплевывает Эрондейл злобно. - Что, прости? – не верит ушам Льюис. - Я не хочу быть связанным с тобой всю жизнь, да и тебя, я уверен, слабо греет эта мысль, вы вообще с Клэри планировали димидиумами стать, так не проще ли просто забить на эту хрень, а потом сказать аналитикам, что ничего не вышло? – вываливает на него какую-то чушь несусветную Джейс, поглядывая при этом так, будто истину в последней инстанции излагает. Саймон вообще не понимает, причем тут Клэри, и каким образом Джейс намеревается обмануть аналитиков, если искусственный интеллект не зафиксирует ни единой попытки конфлюэнции. - Это, кажется, только тебя не устраивает моя кандидатура в димидиумы, о чем ты мне еще шесть месяцев назад сообщил с фейсом-кирпичом, а потом в лучших своих традициях игнорировал! – вспыхивает Льюис, потому что обида вырывается наружу и он не в силах её остановить. - Да ладно? Будто я не слышал этих откровений Клэри на завтраке, и не замечал, как вы до этого бегали, шушукаясь по углам, - отвечает Джейс снова какими-то абсолютно немотивированными претензиями. - Вот если на то пошло, это не я умотал на несколько месяцев в отпуск вместе с Алеком, а потом вернулся весь такой счастливый, с парными татуировками и веселыми историями о совместных приключениях. Да и к тому же причем тут наши друзья и совместимость димидиумов? – от злости Саймон не знает, куда деть руки и, чтобы уже не смотреть на Джейса, начинает тыкать на экране различные кнопки, слабо разбирая, что вообще делает. – Просто, черт возьми, признай, что поступил как мудак и кинул меня ничего не объяснив! Узнал, что я с колонии и решил, что тебе не ровня? - С чего бы мне так решить?! – восклицает недоуменно Эрондейл, и лицо его начинает покрываться красными пятнами. Стоя друг напротив друга, они ссорятся как самые настоящие идиоты из-за вещей, которых никак не могут понять, и каждый вроде бы осознает, как это глупо, но не может остановиться. - Внимание, произведен максимальный старт, Альфекка и Нусакан, пожалуйста, соблюдайте меры безопасности и пристегните защитные ремни, - произносит мягким голосом искусственный интеллект и парни не успевают даже толком в чем-либо разобраться, как резкий толчок едва не сбивает их с ног. - Какого ангела, Льюис?! – восклицает Джейс, принимаясь тут же тыкать по дисплеям на своей половине интерфейса. Саймон, моментально забывая об их набиравшей обороты ссоре, смотрит на экраны и чувствует, как сердце исполняет прощальную мелодию и ухает в пятки: в пылу эмоций он таки запустил систему управления и даже проложил курс. Далеко за пределы тренировочного поля. - Ты куда вообще нажимал, придурок?! – с испугом восклицает Эрондейл, и Саймон, трясясь от паники и пытаясь хоть как-то отменить собственные команды, взрывается оскорблениями. Очередная их перепалка длится не больше минуты, потому что затем они слышат оглушительный треск откуда-то сбоку, и Фороней привычно спокойным тоном объявляет им, что они только что оторвали трос с подачей кислорода. Саймон пытается запустить системы жизнеобеспечения, но на корабле их то ли нет, то ли в одиночку он сделать это не способен. В мозг вдруг вгрызается очень сильная боль, и частью собственного тела он ощущает, как нос корабля врезается в барьер тренировочного поля, разлетающийся от удара на осколки. - Северная корона, это командующий Моргенштерн, что вы творите?! – связывается с ними через радиосигнал Валентин. - Немыслимую херню, и все благодаря вам! – отвечает Джейс, потому что может так вести себя с отцом, недавно обвиненным во всех грехах. Саймон раздвигает плотные выполненные из эргопластика жалюзи иллюминатора и тут же понимает, что делать этого не стоило. - Северная корона, вас вынесло в открытый космос, сейчас мы отправим к вам спасательные челноки, - сообщает им Валентин, хотя про открытый космос всё и так предельно ясно – огромный линкор на котором располагается их военная станция как-то слишком стремительно отдаляется. Выход из положения всего лишь один, и Саймону, агонизирующему в очередном ужасном приступе боли, он предельно ясен. - Ты сейчас либо свяжешься со мной, либо мы тут концы отбросим! - злобно шипит он на упёртого Эрондейла, потому что это даже по его меркам переходит все границы, и Джейс, о чудо, спустя несколько секунд замешательства надевает на голову чёртов нейронный передатчик. Первые секунды ничего не происходит, но потом Саймон чувствует, будто сталкивается с чем-то невидимым, и этот толчок выбивает его из собственного тела. Вздох и вот он уже смотрит на всё чужими глазами, чувствует всё иначе, думает по-другому. Какие-то несколько мгновений он остается в корабле, а потом вдруг перемещается. «Воспоминания», - понимает Саймон, когда видит самого себя со стороны, и вдруг ощущает, как в груди разливается тепло, с которым он сам обычно смотрит на Джейса. С этого момента картинки начинают мелькать в разрозненном хаотичном порядке, и он не успевает поймать всё. «Что это?» - раздаются в голове мысли голосом Джейса. «Это любовь», - отвечает Саймон, зная, что других определений у всех хитросплетенных в клубок чувств не существует. Любовь всегда была в нём самом, и он узнает её безошибочно. На смену теплу приходит страх. На глазах Джейса люди теряют димидиумов, на глазах Джейса часть этих людей впоследствии умирает. Страх отдается болью, боль превращается в отстраненность. Любить – это уничтожать, быть кем-то любимым – значит быть уничтоженным. Валентин считает любовь слабостью, чем-то, что затуманивает разум там, где он должен быть предельно чистым. Валентин говорит это своим детям. Из всех детей самым внушаемым оказывается Джейс. Теперь при взгляде на Саймона вместо привычного тепла гамма иных чувств, темных, пожирающих изнутри. К этим чувствам примешивается ревность, потому что Клэри близка к Саймону, возможно близка настолько, насколько самому Джейсу никогда не будет позволено. По мнению Джейса Саймон любит Клэри. Любит давно. А его собственная уничтожающая любовь выеденного яйца не стоит. Когда он говорит Саймону, что они друг другу никто, все чувства сжимаются им в кулак. Джейс разрушен до основания и теперь пуст. Он измельчает свою любовь до таких предельных размеров, чтобы она легко умещалась на ладони. Ладонь можно сжать, и чувства даже не просочатся сквозь пальцы наружу. Они становятся димидиумами, и Джейс жалеет, что так и не стёр свою любовь в пыль, сжав кулак посильнее. Льюис возвращается в реальность после не самой лёгкой в истории конфлюэнции, и, теперь чувствуя Эрондейла как самого себя, берет управление кораблём в своё полное подчинение. По взгляду на Джейса парень понимает, что тот тоже увидел всё, и ему требуется время для осознания. - Фороней, сообщи о состоянии систем жизнеобеспечения, - просит он у искусственного интеллекта чуть позже, и тот выдаёт ему пятьдесят пять процентов: это неплохо, так они долетят до базы и не задохнутся. Он вычисляет наиболее быстрый способ возвращения на станцию и, прокладывая маршрут, утверждает его. Кемпфер, абсолютно все его части, начиная от носа и заканчивая хвостом, странным образом довольно четко ощущаются Саймоном. Джейс же теперь и вовсе его неотъемлемая часть, половина его самого, димидиум. Ему хочется сказать что-нибудь Эрондейлу, хотя тот, по идеи, и так сейчас знает все его мысли, но тут вновь вклинивается голос Моргенштерна: - Северная корона, вы движетесь к базе, всё хорошо? - Так точно, сэр, - отвечает Саймон и вдруг улыбается. Они были очень близко к тому, чтобы умереть из-за какой-то нелепой глупости. По возвращению на станцию, стоит им выйти из корабля, как их тут же облепляют со всех сторон бывшие сокурсники, оттесняя их друг от друга. Саймон ловит встревоженное выражение лица Джейса, и хотя сейчас они не связаны, тот продолжает быть для него всем. И теперь Саймон знает, что на самом деле никогда не был брошенным. Отмахиваясь от подлетевших Изабель и Клэри, Льюис проталкивается сквозь толпу людей, даже забывая просить прощения у некоторых, на чьи ноги успевает наступить, и вскоре замирает напротив Джейса. Эрондейл шумно вздыхает и опускает свои изумительные золотистые глаза, чтобы не смотреть на него. Но Саймону плевать. Кладя руку ему на предплечье, он проводит ею вверх, по плечу, затем кладёт её на место между ключицей и шеей, и оглаживает большим пальцем уголок его губ. Джейс вздрагивает от неожиданности и смотрит на него вопросительно. - Ты кретин, Джейс Эрондейл, - говорит ему Саймон доверительным шёпотом, и, мягко подхватывая его ладонью под затылок, притягивает к себе, целуя, и Джейс, через короткое промедление, отвечает ему. По ощущениям губы Эрондейла такие же мягкие, что и на вид, и сминать их своими кажется Саймону запредельным удовольствием. От переизбытка внезапно накатившей нежности он выдыхает прямо в рот Джейсу, но не отстраняется. Тот, поначалу несмело, обнимает Саймона, кладя ладони ему на спину, пальцами стискивая эластичный материал комбинезона, а потом, уже гораздо увереннее, прижимает парня к себе. Льюис улыбается, чувствуя, как расстояние между ними сокращается до миллиметров, и ощущает жар тела Эрондейла. Пальцы сами собой скользят по волосам Джейса, вплетаясь в мягкие светлые пряди, путаются в них, и он с мимолетным уколом боли вспоминает, как же давно этого не делал. В какой-то момент из-под ног уходит земля, и они будто бы оказываются в невесомости, коей вообще-то положено быть в космических условиях. Начинает не хватать воздуха. Но вместо того, чтобы наконец отстраниться, они вжимаются друг в друга еще сильнее, так, что бьющиеся в груди сердца вдруг ловят общий, единый ритм. Все миры Саймона всегда крутились вокруг одного лишь Джейса. И теперь, когда тот в полной мере это понимает, рука, сжатая в кулак, крепко-накрепко стискивающая чувства, несмело разжимается, открываясь, потому что любовь это не то явление, которое можно ограничить. В эти мгновения Саймон чувствует, что пустота, царившая внутри Джейса все это время, вновь наполняется теплом, и вместе им, как двум половинкам одной души, димидиумам, становится доступно всё существование. В свою очередь известный любитель поворошить ульи Джонатан Кристофер Моргенштерн, смотрящий на действо издалека, подбирается к Магнусу Бейну и, толкая аналитика в плечо, довольно сообщает: - Ты должен мне сотку, друг, конфлюэнция прошла отлично, несмотря на то, что совместимость их была шестьдесят на сорок. - Пятьдесят на пятьдесят, если уж совсем точно, но они - исключительный случай, - замечает аналитик и отдает дестройеру долг. О том, что бы было, не войди команда Северной короны в симбиоз, история благоразумно умалчивает.