Большой маленький секрет

— Канда… — Нет. — Но… — Нет. — Ты даже не пытаешься дослушать! — Я и так знаю, о чем ты собираешься сказать. И мой ответ — «нет». Руки продолжали чесаться, можно было попробовать напрыгнуть на Канду, прижать его к постели и… нет. Бессмысленно: он просто встанет, аккуратно снимет ее с себя и уйдет преспокойно на тренировку. Линали помялась, покусала кончики сложенных вместе указательных пальцев, не отрывая взгляда от Юу, попыталась осторожно зайти с правого фланга, потом с левого — и потерпела неудачу. Канда отлично видел ее с любой позиции и все попытки подобраться ближе точно пресек бы. — Может, ты хотя бы объяснишь мне, почему ты так упрямишься? Канда, как раз заправивший рубашку в брюки, покосился на нее из-за плеча. — Потому что это мои волосы. И я их расчесываю сам, — и набросил плащ, явно не собираясь идти на попятную. Линали засопела — после сна гнездо, образовывавшееся на голове у Канды Юу, весьма отдаленно напоминало гладенький, волосок к волоску, хвост, колыхавшийся в такт шагам владельца как-то даже величественно. Со стороны незнающему могло бы показаться, что молодой он проводит за приведением своей шевелюры (отрастил ведь до самых бедер, даже у Линали покороче будут! Хотя гуще, что приятно) в порядок не по одному часу и лелеет ее всеми секретными разработками, которыми мог снабдить Ватикан своего верного работника. На деле же волосы Канды Юу явно обладали спартанским «характером», под стать своему владельцу, безропотно снося все то, что устраивал им бездушный хозяин. Линали передергивало, когда она наблюдала, как Канда моет волосы — мылом! Не моет даже, а застирывает! Как портянку! И трет похожим образом, и в воде прополаскивает! И не «расчесывает» он их, а раздирает, без особых церемоний перехватив хвост у корней, с жутким треском, как будто дворнягу приводя в порядок. И завязывает получающийся крайне гладкий хвост… бечевкой. Когда Линали видела, как он с явным раздражением перебрасывает длиннющий мешающий хвост за плечо, то все сильнее утверждалась во мнении, что пусть Канда Юу и работает на Ватикан, в глубине души он явно святотатец и еретик — нельзя так обращаться с такими красивыми и здоровыми волосами! — Но к моим-то волосам ты лезешь, — решила она уколоть его побольнее. Возиться с ее волосами и запутывать их самым невообразимым образом Канда и впрямь любил. Особенно запускать пятерню к самым кончикам и ерошить, ерошить, ерошить, перебирать, зарываться пальцами в прядки, накручивать их на пальцы. Приятно безумно, хотя расчесать, не потеряв клок-другой, потом проблемно. И больно — за чужими волосами Канда ухаживал чуть более трепетно, чем за собственными, но именно что «чуть». Гребень Линали предпочитала ему давать уже после того, как расчесывалась сама. — Ну так ты мне это позволяешь, — парировал Канда, застегивая мундир на все пуговицы. — Тебе попробуй не позволь! — Вот ты и попробуй — вдруг получится. — Ну Ка-а-анда, — попыталась Линали снова заканючить. — Ну один разок. — Может, ты мне еще розочку за ухо заткнешь? — Нет, розочку не буду. Завянет, — отфыркнулась Линали под почти даже веселый смешок — если Канда и ценил какой-то юмор, то явно черный. Девушка покусала губы. Запустивший руки за воротник Канда вытащил всю застрявшую под плащом копну и встряхнул головой по-собачьи. При виде трех колтунов (а все потому, что на спине елозил слишком много, отчасти она и виновата) у Линали сердце сжалось от жалости. Нужно было действовать решительно и нагло, так что… — Канда Юу! — вот на начальственные нотки в голосе он повернулся. Сидящая на постели Линали смотрела на него воинственно и брови сдвигала ничуть не хуже, чем он сам. — Немедленно сядь и повернись ко мне спиной! Канда медленно сел на стул, зашуршав плащом, сложил руки на груди. А поворачиваться спиной не стал, скотина такая! Еще и посмотрел так… с любопытством и насмешливо. — Или что? Отшлепаешь меня планшеткой? Линали вспыхнула. Всего-то разочек и стукнула, да еще и пустой — нечего было «на слабо» ее в пустой библиотеке разводить. Когда стукнет в следующий раз — на планшетке будет стопка бумаг потолще! — Прекрати. — Нет, мне интересно. Что ты сделаешь? Карандашом меня заколешь? Ластиками закидаешь? Неужели промокашкой обстреляешь? — Канда! — Не мешай мне пребывать в ужасе, — заявил он с каменной физиономией. — Я весь дрожу от страха перед наказанием, которое не могу угадать. Дай-ка я еще раз попробую. Отберешь у меня ночью одеяло? Я так и думал, — притворно вздохнул Канда. — Когда придумаешь, тогда и… — он подозрительно прищурился, заметив, что после слова «одеяло» на лице Линали появилась легкая задумчивость, переросшая в широченную и явно предвкушающую усмешку. — Что? — Есть. — Что есть? — Ты мяукаешь. Собравшийся вставать Канда так и сел после этой фразы. Линали готова была поклясться, что более багровым не был даже Комуи после того, как у него что-нибудь взрывалось в лаборатории. — Я… что?! — Ты. Ты мяукаешь, — торжествующе отметила Линали. — Что за глупость?! — настолько багровым, что даже кончики ушей запунцовели. — Не глупость, а чистая правда. — Я не мяукаю! — если Канда и не взревел, то лишь потому, что в коридоре кто-то мог проходить — поэтому Юу шипел, как заправская гюрза. — Мяукаешь. — Не мя… — М-м-м, — неожиданно низко, гортанно протянула Линали, прикрыв глаза и закатив их. Со все нарастающим беспокойством Канда наблюдал, как девушка припадает грудью на постель, потом опирается о нее явно подрагивающими руками, запрокидывает голову, кусая наливающиеся пунцовым цветом губы — и голос у нее зазвучал еще глубже, сильнее, так что постанывание (иначе и не назовешь) можно было почувствовать кожей. — М-м-м, — повторила Линали, с силой прогибаясь в спине и проводя по губам кончиком языка. — Ты здорова? — с опаской попытался отодвинуться подальше Канда — и тут же подавился вопросом, заметив, насколько откровенно начала тереться бедрами о простыни гортанно постанывающая Линали. — М-м-м… м-м-м…. м-м-мяргх! — почти вскрикнула она, до треска в пояснице откинувшись назад, до белизны в костяшках сгребая в горсти ткань простыни, явно задыхаясь, блаженно слизывая выступившие от укуса капли крови. И тут же села, выпрямившись и утирая губы. — Примерно так это и происходит, — вполне буднично пояснила она. — Только у тебя губы быстрее зарастают, — невинно заметила девушка. Если у Канды Юу, переставшего ошалевше моргать, не пошел из ушей пар, то лишь по очень большой ошибке. — Д… да я так… — Все время так делаешь, мне снизу лучше видно, — и если ее голос нельзя было назвать злорадным, то Канда точно ничего не понимал в интонациях. — Ты сама никому о подобном не расскажешь, — быстро взял он себя в руки, мрачно посматривая на ласково ему улыбающуюся Линали. — Это еще почему? — Обстоятельства не располагают. — Постель упоминать вовсе не обязательно, — усмехнулась экзорцист. — Достаточно просто сказать, что ты умеешь так делать. Хочешь, покажу еще раз? — Нет! — поспешно возразил Канда, да куда там. — М-м-мяргх! — страстно простонала Линали снова. — У тебя чуть ниже и дольше получается, подожди, я сейчас еще раз… м-м-мя-я-я… — Да когда я могу такое вообще издавать?! — взвился Юу. — О-о-о, — простонала Линали нарочито низким голосом, а что особенно обидно — до боли похоже на самого Канду. — Новые тренировочные снаряды! Я все их смогу изрубить в щепки! М-м-мя-я… — Хватит! — О-о-о, десять акума вместо трех, как сообщали! М-м-мя-я-я… — Это уже не смешно! — О-о-о!!! Джерри завез новый сорт собы! М-м-м-мя… — Достаточно! Линали успела только тихо пискнуть, когда Канда взял ее за плечи и лихо поднял с кровати одним движением, сунув в ее руки свой простенький гребешок. К этой минуте он успел так покраснеть, что Линали стало даже на секунду боязно — а не переборщила ли она? — Один раз, — мрачно процедил он, с явной злобой разворачиваясь к девушке спиной и плюхаясь на стул. — Ясно? — Ясно, — не сдержала девушка широченной улыбки, обращенной, правда, только затылку Канды. — Между прочим, у шантажистов на поводу не ходят, они никогда не останавливаются на одной просьбе. Представь, что было бы, если бы не я тебя шантажировала, а кто-нибудь другой, — не удержалась она, потершись щекой о волосы Канды и глубоко вдохнув их запах. В чем-то это мыло даже неплохое — оно не забивает запах самого Юу, слабый, но вполне уловимый и волнующий. Впрочем, «волнующий» Канда не дал ей особо насладиться моментом. — Убил бы, — буркнул он в сложенные на спинке руки до того угрюмо, что Ли только вздохнула, осторожно, самыми кончиками пальцев, перебирая сцепившиеся у уха пряди. — Не было бы второго раза — на первом бы еще без башки остался. Дрожь чуть ссутулившегося и обхватившего спинку до треска в дереве Канды от нее не укрылась. Прежде чем коснуться волос гребешком, Линали осторожно провела кончиками пальцев по всей длине пряди, как будто пытаясь успокоить Канду. А он нервничал, это точно. Нервничал, а не злился. Познакомившись с Кандой Юу, Линали впервые в жизни встретила человека с длинными волосами, который искренне свою прическу терпеть не мог. Волосы, безропотно сносившие все издевательства, продолжали назло хозяину расти, а Канда Юу их почему-то не остригал. Если бы Линали не знала, в чем причина, то даже посоветовала бы ему побриться налысо — проблем с уходом меньше. Иногда, совсем-совсем редко, Канда Юу проваливался в сон первым — и тогда у нее выдавалась свободная минутка, когда она могла прикоснуться к нему без пристального взгляда в упор. Минутка, чтобы узнать его получше. Скользя по его коже пальцами, Линали запоминала, слегка улыбаясь смешно подергивающему крылом носа во сне Канде: несколько мелких родинок на лопатке, короткие завитки волос у ушей и еще десятки мелочей, каждую из которых она отложила в памяти понадежнее. И уродливые толстенные рубцы на его голове от дрогнувших рук Линали Ли не укрылись.