holding onto gravity

Юзуру замечает слишком много деталей. Руки Хавьера выглядят невероятно мягкими для человека, который, как ни посмотри, весь состоит из острых твердых углов. На одном его запястье браслет из переплетенной коричневой кожи. А пальцы могли бы принадлежать пианисту или даже скрипачу. Юзуру замечает слишком много деталей и презирает себя за это, потому что теперь каждый раз, завидев Хавьера, он будет думать, как пальцы того будут выглядеть, обхватив его чашку кофе или его тонкое запястье, и как кожа ключиц Хавьера будет ощущаться его губами. Юзуру замечает слишком много деталей. Он замечает, как Хавьер смотрит на Мики, словно именно по ее воле светит луна и звезды, и существует мир. Он замечает, как смотрит на Хавьера Мики, с теми же искрами в глазах, галактиками, нанесенными резкими штрихами на черноту зрачков. Он очень сильно старается не замечать, как жгут его глаза и нос при виде этого, как перехватывает дыхание в легких. Старается не замечать, как его грудь сдавливает невероятная тяжесть при виде того, как Хавьер вращается вокруг Мики, словно спутник, силой гравитации обращенный лишь к ней. Он делает все, что нужно, чтобы забыть, стереть с памяти детали мягких рук Хавьера и кончиков пальцев, оставляющих нестираемые отпечатки после каждого прикосновения к коже Юзуру. Забыть те карие глаза, до краев полные сверкающих галактик, не принадлежащих ему. Но когда Хавьер обнимает его столь крепко, что Юзуру чувствует пульс того так же четко, как собственный, Юзуру не удается забыть. Когда он чувствует вибрации смеха Хавьера своей грудной клеткой, Юзуру спрашивает себя, почему он так сильно старался забыть, потому что в тот момент он хочет лишь помнить об этом всегда. Он хочет запечатлеть это легкое чувство в своей груди шрифтом Брайля, чтобы иметь возможность провести дрожащими пальцами по нему, стереть все мысли в голове, закрыть глаза и, наконец-таки, расслабиться. Юзуру остается лишь продолжать кататься в своей собственной уютной домашней пустоте, своей личной ностальгической тишине. И это тоже прекрасно. Неважно, что скажут другие. Скольжение коньков по твердому льду и резкий свист успешно приземленного прыжка – единственное, что удерживает Юзуру от окончательного падения в черную дыру собственного подсознания, то место, где гравитация столь сильна, что под ее притяжением не удается устоять ни толике здравого смысла. - Юзу. – Будет щетина на подбородке Хави колючей под подушечками его пальцев или же мягкой? Будут ли пряди его волос… - Юзуру! Черт возьми, почему ты настолько невнимательный сегодня? Ты уже едва не сбил пятерых людей, а прошло лишь двадцать минут тренировки. Юзуру моргает и пожимает плечами в ответ на фразу Хавьера, и делает движение, чтобы отъехать от того, но его останавливает рука, сжимающая его предплечье. - Эй, я с тобой говорю? - Со мной? - Да, с тобой. – Юзуру наконец останавливается и смотрит на Хавьера по-настоящему, видит темные круги под усталыми глазами и растрепанные пряди на голове, и думает о мертвых звездах, лишенных света. – Почему ты все время сбегаешь от меня? - Я не сбегаю от тебя, - Юзуру избегает зрительного контакта, поскольку именно этим он занимался всю последнюю неделю. Он не может ничего поделать с тем, что каждый раз при взгляде на Хавьера, у него звенит в ушах и скручивает живот. – Просто занят на тренировках, вот и все. Хавьер закатывает глаза, отпускает руку Юзуру и говорит: - Ты называешь тренировкой катание по кругу и сбивание людей с ног? - Да, хорошей тренировкой, - тяжело сглатывает Юзуру. Неужели это все, что он делал? Ему нужно собраться. Несмотря на то, что сейчас межсезонье, каждая тренировка принесет ему пользу в будущем. Особенно учитывая важность предстоящего сезона, когда от нервов все будут, словно на иголках, готовые идти по головам и столь же готовые обратиться в звездную пыль. Хавьер подъезжает ближе к нему, рукой поворачивает его подбородок к себе и заставляет посмотреть на него. - В самом деле, что не так, Юзу? - Может, это мне стоит у тебя спросить, – Юзуру обводит взглядом опущенные плечи и вымученное выражение лица друга и приподнимает брови. - Выглядишь ужасно. Хавьер опускает руку, державшую его подбородок и Юзуру, наконец, может сделать вдох, который сдерживал настолько долго, что у него кружится голова. - Это так мило, Юзу. Не разговаривать со мной неделями, а после первым делом сказать, как ужасно я выгляжу. Как трогательно. - Да, очень, - Юзуру не может выдержать сарказм в голосе Хави, тот парой слов, кажется, уничтожил все его барьеры и оставил уязвимым. Но, к счастью, Хавьер деталей не замечает. Возможно, потому что он без очков, он не видит, что лишь его Юзуру не отталкивает. Он пытается и пытается, но Хави всегда удается пройти сквозь ту невидимую непробиваемую стену, что отделяет Юзуру от всех остальных. - Когда ты прекратишь избегать меня? - Я не избегаю тебя. – В этот раз Юзуру не разрывает зрительный контакт, когда говорит, и его слова сочатся напускной и стальной уверенностью, как ядом. – Это олимпийский сезон, мне нужно тренироваться. И, очевидно, тебе тоже, - и добавляет, - с четвертым местом на Чемпионате мира. Хавьер реагирует не так, как обычно, он закатывает глаза, усмехается и отъезжает. Обычно он бы попытался еще раз, и обычно Юзуру бы поддался и позволил Хавьеру положить руку себе на затылок и даже взъерошить его волосы. Но Хавьер просто отъезжает от него и Юзуру чувствует себя планетой, потерявшей орбиту. Или карликовой звездой, выгоревшей дотла, обратившись в пустую оболочку. Все чувства спутываются, словно сами электроны, составляющие его существо, смешиваются в кучу, и от него остается лишь немного тепла, обжигающего, когда к нему потянуться. * Иногда, когда Юзуру смотрит на Хавьера, кажется, что он смотрит на далекую звезду. Она ослепляет, но светом, рожденным десятки тысяч лет назад. Возможно, той звезды больше не существует. Однако, иногда этот свет кажется ему реальнее всего остального. Свет столь яркий, что он прикрывает глаза, но его видно столь редко. Например, когда Хавьеру удается успешно откатать программу после месяцев тяжелых тренировок или когда тот живо рассказывает о вчерашнем футбольном матче. Он появляется и исчезает со скоростью молнии, но остается запечатленным на веках Юзуру, возникая каждый раз, когда тот моргает. Свет появляется все реже и реже, Юзуру не видел его с того времени прошлого года, когда расцветали цветы. Когда между ними все было хорошо. Когда он мог позвонить Хавьеру в любое время и знать, что тот ответит и даст теплый совет, невзирая на разницу во времени. Сейчас Юзуру даже не знал, на какой стадии отношений они находятся – друзья они, соперники или незнакомцы, катающиеся на одном и том же холодном и неприветливом льду. Он старается оставаться сосредоточенным, запереть все свои чувства глубоко внутри и выбросить ключ. Но Юзуру никогда не удавалось хорошо прятать свои эмоции. - Ну же, сделай это снова. Что-то не… совсем так. – Ше-Линн останавливает музыку и складывает руки на груди, на ее лице четко написано раздражение, но голос ее остается спокойным и терпеливым. Они прогоняли эту хореографию бесконечное количество раз, но Юзуру все равно не удается постичь ее суть. Он знает движения, но не может вложить эмоции – словно сознательно заблокировал их. И Юзуру знает почему, человек, оказавшийся причиной этому, отрабатывает четверные сальховы на другом конце катка, с трудом выезжая, словно боясь, что гравитация обратит свою силу против него. Юзуру знает это чувство слишком хорошо. Из мыслей Юзуру вырывают пальцы, щелкающие у него перед глазами. - С тобой все хорошо, Юзу? Ты кажешься отстраненным сегодня. Тебе нужно вкладывать больше эмоций в катание или программа не будет казаться цельной. Ты знаешь это. - Я знаю. Я плохо катаюсь, - Юзуру почти чувствует, как глаза застилают слезы, но мотает головой и заменяет их уверенностью. – Давай попробуем снова. И в этот раз он вспоминает прошлую весну, звонки поздней ночью, затягивающиеся до утра, мягкий голос, убаюкивающий его сквозь статику в телефонной трубке. Он вспоминает крепкие руки на его талии и на затылке, и теплый смех, предназначенный ему одному. Он даже позволяет себе мысли об объятьях, не размыкающихся слишком долго, но все равно заставляющих Юзуру желать большего. Он выплескивает это все на лед, вырезает на нем буквы, говорящие о годах подавленных эмоций и молится, чтобы никто этого не понял. Когда он заканчивает, он смутно слышит аплодисменты Ше-Линн и Брайана, потому что чувствует, словно груз сняли с его груди и он, наконец, может дышать. Но когда его глаза встречаются с Хави, который изумленно смотрит на него с другого конца льда, груз возвращается и кажется тяжелее, чем раньше. - Юзуру, это лучший твой прокат за долгое время! Великолепно. – Юзуру видит, как Хави срывается с места, и еле выдавливает «Аригато» прежде, чем извиниться и с выскакивающим из груди сердцем и алеющими щеками устремиться за Хавьером, словно падающая звезда на бледном безлунном ночном небе. Он ищет Хавьера везде и находит в темной раздевалке. Тот сидит на лавке, опустив голову и закрыв руками лицо. Юзуру почти хочется уйти, притвориться, словно не находил того, потому что он не знает, как себя повести. Он боится сделать хуже, как всегда в последнее время, делал. Но он берет себя в руки – это важно. Важный человек. Это Хави, его лучший друг, товарищ по тренировкам, человек, которому он доверяет самое сокровенное. Юзуру включает свет и Хави вскидывает голову, заметив чужое присутствие. - Юзуру, убирайся. Тебе определенно нужно тренироваться. Третья серебряная медаль на Чемпионате четырех континентов? Тебя же ребенок побил. – Юзуру признает, что заслужил эти слова, но не может избавиться от горечи, которую они оставляют у него во рту. - Хорошо, я заслужил эти слова. - Думаешь? - Я избегал тебя. Признаю это. И прошу прощения. Ты не заслуживаешь такого плохого друга. Ты заслуживаешь намного лучшего, чем я, чем эти обидные слова и попытки притворяться, словно тебя не существует, по собственным глупым и эгоистичным причинам. – Юзуру приближается к сгорбленной фигуре Хавьера, когда говорит. – Но теперь мне нужно знать, что с тобой? Ты не похож на себя. На того сияющего Хави, которого я знаю. Теперь Юзуру стоит прямо перед Хавьером, держа руку в воздухе между ними, словно хочет потянуться к нему, но опустив глаза и не решаясь сделать что-либо. - Просто… - Хави, наконец, разрушает тишину, - так странно, я словно и не чувствую себя собой. Он протягивает руку и берется за вытянутую руку Юзуру и тому кажется, что он, наконец-то, обрел гравитацию после месяцев блуждания в одинокой удушающей пустоте. - Сложно объяснить, словно я долго спал, и кто-то пришел, разобрал меня на кусочки и быстро сложил вместе. Но ни одна из частей не оказалась на своем месте. Юзуру знает это чувство, он ощущал его после Cup of China, когда думал о том, чтобы покинуть дело, которому посвятил каждую частицу себя. Потом он вспоминает, как Хави был рядом с ним все то время и знает, что нужно делать. Он сжимает пальцы Хави своими. И знает, что это все, что тому нужно. Рука, сжимающая его, и доказательство, что он не один. - Ты можешь рассказать мне обо всем. Но не обязан рассказывать о чем-либо. Я буду рядом в любом случае. - Несмотря на то, что я не попал на подиум на Чемпионате мира? Юзуру смеется и легонько хлопает Хави по щеке, которая находится прямо возле его живота. - Заткнись, ты же знаешь, что меня это не заботит. Ты получил больше 300 очков, поэтому я тебя прощаю. – Юзуру так скучал по этому теплому обмену шутками во время холодных смутных месяцев. - Мики рассталась со мной, - Юзуру отрывает руку от щеки Хави, чтобы зарыться пальцами в его волосы, поощряя продолжать, - или я расстался с Мики. Это было взаимно, - Хавьер тяжело вздыхает. – Двое людей могут засыпать в одной постели и все еще оставаться одинокими, когда закрывают глаза. Так было с нами, ближе к концу. Разве ради такого стоит пересекать континенты? - Думаю, что нет. – Но Юзуру думает, что он бы пересек Млечный путь, лишь бы увидеть созвездия в глазах Хави. Он подавляет эту мысль и спрашивает: - С тобой все хорошо? - Да, хорошо. Или все будет хорошо. Просто странно вычеркивать из своей жизни человека, чье присутствие было столь постоянным в ней. - Тебя обнять? – Хавьер не отвечает, просто обхватывает руками живот Юзуру, не поднимаясь с лавки. Он притягивает Юзуру ближе и дышит в его шею, оставляя след мурашек на коже, и Юзуру молится, чтобы Хавьер не заметил их и не услышал биение сердца, которое, Юзуру боится, может пробить грудную клетку. Будет ли лучше, если он сохранит свое вожделение спрятанным глубоко внутри и никогда никому не скажет? Тогда в его сердце всегда будет теплиться надежда. Надежда будет тем маленьким, но очень важным огоньком, согревающим его изнутри – искрой, которую нужно закрыть руками и защитить от ветра, огоньком, который лютые ветра реальности могут так легко потушить. * После этого отношения между ними налаживаются. Они возвращаются к тем, кем были раньше друг для друга, телефонные звонки, теплые объятья и остроумные шутки наполняют их дни до начала соревновательного сезона, вместе с которым приходят напряженные нервы, готовые сорваться в любой момент. Юзуру по-прежнему чувствует боль, смотря на Хавьера, словно холодный нож вонзили ему в сердце. Ужасную боль, но он даже начинает быть благодарным ей. Ему кажется, что та пронизывающая боль и его существование неразделимы. Боль, словно якорь, удерживает его от падения в пустоту. Недели переходят в месяцы и прежде, чем они успевают выдохнуть, они на Финале Гран-при, падают на тренировочный лед так, словно впервые в жизни надели коньки. Но каким-то образом, по велению какой-то неведомой силы или магии, оплетающей воздух, им удается откатать чисто во время соревнований. Оба оказываются довольны результатами, чего не происходило уже довольно давно. Когда Юзуру получает свой результат, Хавьер ожидает его вне льда, раскрыв руки и широко улыбаясь, и Юзуру кажется, что тот никогда не сиял ярче, чем в тот момент. Он удивляется, как не ослеп от силы света, столь же яркого, как восточная звезда на чистом ночном небе, и прячет лицо в изгибе шеи Хави, чтобы защититься от боли в глазах. Возможно, все дело в ночном воздухе Нагои, возможно в прохладном влажном лунном свете, но Юзуру не может сдержаться и берет руку Хави, сжимает его пальцы своими. Они прячутся от безумства банкета на балконе, договорившись сбежать вместе лишь одним взглядом и кивком. В последнее время Юзуру чувствует, как от них ускользает время. Он может ощутить вкус утраченных возможностей на кончике языка, в своем горле и ему кажется, что они вот-вот задушат его, заполнят собой его слабые легкие. У них осталось мало времени участия в соревнованиях, сезонов, полных стресса, но связывающих их взаимопониманием. Но Юзуру не хочет, чтобы это заканчивалось, невзирая на то, как ему тяжело, потому что так он может видеть Хавьера и чувствовать его боль, как собственную. Юзуру знает, что отношения между ними особенные, что малому количеству людей так везет и старается взять от них еще больше, чем прежде. - О чем думаешь, Юзу? – спрашивает Хавьер, свесив руки с перил балкона и обратив лицо к белоснежно-белой луне, окруженной светом, и Юзуру думает, что он прекрасен. Но говорит вместо этого: - Я думал об ошибке в короткой программе. Глупая ошибка. Хавьер на это усмехается: - Конечно, о ней. Он сжимает руку Юзуру крепче, и Юзуру все же признается, что не думал о катании. Он более сосредоточен на том, как отражается лунный свет на подбородке Хавьера и каково было бы провести там пальцами, а после губами. - На самом деле, я думал, - Юзуру выдыхает и смотрит на их переплетенные пальцы, - что я не хочу, чтобы это заканчивалось. Юзуру надеется, что Хавьер знает, что он имеет в виду, что он наконец-таки замечает детали. Надеется, что Хавьер поймет, что он не финал Гран При имеет в виду и не их карьеры фигуристов, но это. Их сплетенные пальцы, свешенные с холодных перил. Годы неясной дружбы и накапливающихся чувств. Чувство того, что они всегда рядом, даже если между ними континенты. Хавьер наконец смотрит на него, действительно смотрит, и говорит: - Я тоже не хочу, чтобы это заканчивалось. И его губы находят губы Юзуру, и они метеоры, сталкивающиеся в замедленном движении, губы, и языки, и зубы, но вместе с тем и мягкая нежность. Юзуру оставляет отпечатки своих пальцев на подбородке Хавьера, зарывает их в волосы того и притягивает ближе, глубже. Они отстраняются, но остаются достаточно близко, чтобы дышать одним воздухом и делить мысли на двоих и когда Хавьер произносит «Я влюблен в тебя», Юзуру может наконец-то сказать, что пронизывающая боль, прежде находящаяся в его груди, ушла, и ее сменило тепло рук Хави на его щеках.