Чужая память

*** — А если бы с Луной , с вашей дочерью так обращались, вы бы тоже сказали, что не имеете права вмешиваться в дела чужой семьи, да? Едва не опрокинув затейливую, кислотного цвета чашку, Рон рывком поднялся на ноги и, как мог, приблизился к собеседнику. Разговор с Ксенофилиусом Лавгудом пошел не по плану с самого начала. Радушный и по сей день терзаемый муками совести перед друзьями своей дочери Лавгуд, был всегда рад посидеть за чашкой чая с каждым из них и по мере возможности помочь. Сейчас же Рону казалось, что Ксенофилиус повредился рассудком и в ответ на его простую просьбу несет околесицу о не лучшем времени, чужих семьях и высоком положении мистера Поттера. Имя того самого Поттера, произнесенное Лавгудом с придыханием, возвело злость Рона в высшую степень. — Чужая душа потемки, мистер Уизли, как и чужая семья. Возможно, вы что-то не так поняли или, возможно, приняли близко к сердцу. Мистер Поттер без сомнения великий волшебник и я не могу поверить, чтобы он вел себя так, как вы говорите, — мягко произнес Ксенофилиус и отправил в рот небольшую сливу.— У миссис Поттер, к тому же, — добавил он не переставая жевать, — есть доступ ко СМИ. Она журналист и вот уж не думаю, что у нее могут быть проблемы с публикацией каких-либо историй. То, о чем вы говорите-сенсация, а пресса любит сенсации... — Вот именно! — рявкнул Рон вновь усаживаясь на свое место. — Вот именно, что это сенсация! Вот только ни одно издание лояльное к Гарри, не станет печатать материал, хоть как-то способный его дискредитировать. Именно по этой причине я и хочу, чтобы вы просто опубликовали статью Джинни. Вам даже писать ничего не надо. Ксенофилиус отрицательно покачал головой. Рон сжал кулаки, из последних сил сдерживая себя от того, чтобы не перейти от слов, к физическому способу объяснения собственной правоты. — Мое издание тоже лояльное к мистеру Поттеру, — медленно сказал Ксенофилиус и потерянно улыбнулся.— В конце-концов именно ему магическая Британия обязана своей спокойной жизнью, начиная от победы над тем-кого-я-не-буду-называть, заканчивая ловлей карманников в “Косом переулке”. “Придира” была на стороне мистера Поттера даже тогда, когда весь мир был против. — Магическая Британия обязана своей спокойной жизнью серии случайных совпадений, стечению обстоятельств и везению , а уж никак не человеку, из которого вы так старательно делаете идола, — выплюнул Рон. — Прекратите! — возмутился Лавгуд, — Вы говорите прямо как этот Стивенс! Прекратите немедленно! Я знаю, что вы, Рональд, всю свою жизнь завидовали мистеру Поттеру, но очнитесь же наконец! Вы тоже герой. Может быть не такой, как мистер Поттер, но и ваши заслуги в победе над сами-знаете-кем очень велики. Ведь вы тоже сражались с ним плечом к плечу. — Стивенс? — переспросил Рон, пропустив мимо ушей слова Лавгуда о самом себе. Он давно уже научился жить с мыслью, что его частенько считают завистником, что пресса, в отсутствии поводов для материала в тысячный раз анализирует его жизнь и теперь относился к этому философски. Все слова о Роне Уизли - друге великого Гарри Поттера, он отделял от себя, предпочитая думать, что говорят о ком-то другом. Создав собственную семью и уволившись из аврората, он будто бы окончательно разделил себя на "до" и "после", и теперь был сосредоточен лишь на насущных проблемах, таких как открытие филиала Всевозможных Вредилок Уизли в Хогсмиде, или, как сейчас, спасение Джинни от обезумевшего друга. — Да, Стивенс, — ответил Лавгуд скривившись, — пройдоха и грязный журналистишка, мечтающий о лаврах Скитер в её лучшее время. Копает под мистера Поттера так, что любой жук навозник позавидует его умениям, находит какие-то сальные факты в самое короткое время и публикует все это в независимой газетенке. Той, которую половина Лондона читает в кафе за ланчем. Ума не приложу, почему его до сих пор не отправили в Азкабан за его мерзкую писанину. — Наверное потому, что у аврората есть дела поважнее. Например, стирать память своим женам, — желчно огрызнулся Рон. — Тем не менее, спасибо за помощь, мистер Лавгуд. Поднявшись на ноги, Рон отвесил шутовской поклон и поспешил выйти из тесного дома на улицу. После разговора с Лавгудом, хотя он и узнал важную информацию о человеке, который наверняка не откажется от сотрудничества, на душе у Рона все равно было гадко. Он никак не мог понять когда у Ксенофилиуса, всегда, как казалось, адекватно воспринимающего темы семьи, добра и зла так сильно поменялось мнение. Теперь, когда Гермиона в очередной раз оказалась права, он чувствовал себя одиноким в этой борьбе, где на одном конце был его когда-то лучший друг, а на другом сестра, некогда решительная, а теперь растерянная и напуганная. Журналист, о котором так недоброжелательно отозвался Ксенофилиус нашелся очень быстро; достаточно было отправить сову с намеком на интересные факты о Гарри Поттере и приглашением встретиться в одном из многочисленных кафе в Косом Переулке. Джеймс Стивенс пришел заранее и к моменту появления Рона уже допивал несколько раз согретый заклинанием кофе. — А ведь я вас знаю! — воскликнул Рон вместо приветствия. — Вы были на прошлом кубке по квиддичу и пытались выпросить у меня какие-то комментарии о моем давнем уходе из аврората. Стивенс, мгновенно узнав в “тайном информаторе” как подписал свое письмо Рон, друга Гарри Поттера, дернулся и попытался сбежать, но запнулся о ножку стула и распластался на мостовой. — У вас на меня ничего нет! — огрызнулся Стивенс. — Вы не докажете, что те статьи писал я! — И в мыслях не было, — хмыкнул Рон и подал журналисту руку. — Напротив, у меня к вам есть дело и почему-то я уверен, что оно вам понравится. Сев напротив, Рон , как мог сжато изложил Стивенсу все, что по его мнению должно было стать достоянием общественности. — Вы ведь понимаете, что за этим последует? — серьезно спросил Стивенс. — То что вы рассказали… Это не тянет на откровения незадачливой секретарши. Если я напишу про это сегодня, то завтра я буду либо в Азкабане по сфабрикованному делу, либо меня не будет вообще. — Лавгуд говорил примерно то же самое, — произнес Рон чувствуя досаду. С ответом журналиста ему показалось, что последняя надежда начала таять. — Тем не менее, вам повезло, что я очень не люблю вашего друга,— продолжал Стивенсон. — Причину объяснять не буду, они слишком личные. Скажу лишь, что далеко не все считают Гарри Поттера героем и мессией нашего времени. Есть и те, кто мыслит более рационально и понимает истинное положение вещей, которое, увы, оставляет желать лучшего. Я помогу вам и миссис Поттер, но мне будут нужны все материалы и все, что только можно уже завтра. — Завтра? — воскликнул Рон не веря своим ушам. — И вы напишете статью. — Мне этого не потребуется, — улыбнулся Стивенсон. — Статью напишут за меня. Мне будет нужно лишь задать правильные вопросы и вовремя озвучить нужные факты. Видя замешательство на лице собеседника, журналист вздохнул и допил остатки кофе. — Понимаете-ли, ваш друг решил не ждать восстановления так называемого профессора Снейпа, а устроить пресс-конференцию уже в эту пятницу. Рон почувствовал, как земля будто ушла из-под ног. Времени почти не оставалось. — Да,— кивнул Стивенсон и достал из кармана пиджака свернутый вчетверо лист бумаги. — И проходить она будет, судя из релиза, что я держу в руках, в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Мистер Поттер искренне надеется, что стены этого заведения придадут сил бывшему директору школы - Северусу Снейпу и также призывает прессу быть сдержанными и отнестись с уважением к человеку, который едва восстановившись после долгой комы согласился пообщаться и ответить на все вопросы. Закончив читать, Стивенсон протянул Рону листок и тот, пробежав глазами по строкам, негодованием отбросил его в сторону. — Но это же бред! — Рон стукнул кулаком по столику и несколько волшебников, сидящих чуть поодаль, резко заозирались по сторонам. Стивенсон, явно не желая привлекать внимание, слегка качнул рукой в воздухе, показывая, что все нормально. — Да на какие вопросы может ответить этот Снейп, если он не настоящий? — прошипел Рон. — Хороший вопрос. Переадресую его мистеру Поттеру, — с улыбкой ответил Стивенс, — уверен, ответ будет занимательным. Но все же напомню, что успех вашей затеи зависит от фактов. До пятницы мне нужен ежедневник вашей сестры, все её записи и также ваши воспоминания о смерти мистера Снейпа. Все остальное я найду сам. Выглядя донельзя довольным, Стивенсон поднялся со своего места, поправил пиджак и, заметив что во время падения слегка порвал штанину на правой ноге, зашил её движением палочки. — И помните, мистер Уизли,— сказал он напоследок, — о нашей встрече никто не должен знать. — Естественно, — хмыкнул Рон. — И все же, почему вы так отчаянно не любите Гарри Поттера? Это что-то личное, или, может быть вы сами претендуете на пост главного аврора? — Ну что вы, — добродушно усмехнулся Стивенсон. — Рожденный писать, воюет пером и чернилом. — Значит все-таки личное? — спросил Рон. Теперь ему было очень интересно узнать это просто для себя. Его всегда интересовали люди, имевшие свою точку зрения и умеющие её обосновать. — Можно сказать и так, — ответил Стивенсон. — Но я бы не хотел говорить об этом. Кивнув в знак прощания, оно еще раз напомнил Рону о необходимости прислать всё нужное для статьи и развернувшись, мгновенно слился с проходящей мимо кафе толпой. — Будете что-то заказывать? — недовольным тоном обратилась к Рону подошедшая официантка. — Или просто расплатитесь? — Простите? — удивился Рон и, машинально опустив взгляд на столик увидел пустую чашку из под кофе, оставленную журналистом, усмехнулся. — Да, — сказал он официантке после недолгих раздумий,— пожалуй, буду. Принесите меню, пожалуйста. — Конечно,— кивнула девушка. Вздохнув, словно за меню ей придется идти как минимум в соседнее графство, она забрала пустую чашку и удалилась. Рон, вновь оставшись наедине с собой, внезапно вспомнил, как в этом же самом кафе, когда-то, много лет назад, они втроем с Гарри и Гермионой, сбежав с официального приема отмечали первую годовщину победы. В тот день им казалось, что после всего пережитого впереди ждет только счастье, улыбки и ничего на свете, никакая сила в мире, не сможет их разлучить. Молодые, они наивно верили, что все плохое в прошлом, а дальше все будет хорошо. — Меню, — оповестила официантка, шлепнув на столик потрепанную папку. Рон, наугад открыв первый попавшийся разворот, не глядя ткнул пальцем в один из представленных бургеров. Аппетита не было, но горечь во рту отчаянно хотелось перебить, и чем именно это делать, его совершенно не волновало.