Память тысячелетий

       Эрен резко открыл глаза и сжал простынь. Опять этот ужасный сон. Он снился ему почти каждую ночь. Стоило Эрену только заснуть, как он тут же оказывался в мире, где люди, подобно скоту в загоне, жили на небольшом клочке земли, окружённом тремя огромными стенами. В мире, где люди были не последним звеном в цепочке питания. Почти каждую ночь Эрен из обычного студента превращался в солдата огромной армии под названием «Легион разведки», брал в руки мечи и, с помощью странного приспособления летая по воздуху, сражался с уродливыми гигантскими существами, так ужасно похожими на людей.       Это началось ещё в детстве. Будучи совсем маленьким, Эрен видел в своих снах необычный мир, так сильно отличающийся от современного. Каждый раз, выныривая из сказки, Эрен бежал к родителям и с улыбкой на лице возбуждённо рассказывал им об огромных стенах, о людях, подобно птицам, парящих в небесах. Но чем старше Йегер становился, тем быстрее сказка превращалась в кошмар. Тот мир перестал быть утопией, превратившись в Ад на земле. Каждую ночь он видел, как одного за другим гиганты пожирают его родных и товарищей — всех тех, кого он знал в реальном мире. А на утро он просыпался со слезами на глазах и долго смотрел на свои руки, пытаясь стереть с них воображаемую горячую кровь.       Эрен сел на кровати и закрыл глаза рукой; он снова не выспался. Тяжёлая перьевая подушка прилетела ему прямо в голову, и Эрен пошатнулся, чуть не стукнувшись лобешником о стену.       — Твою мать, Жан! — крикнул он, потирая ушибленное место. — Совсем с мозгами не дружишь?       Русый парень на соседней кровати зло посмотрел на Эрена и ехидно усмехнулся.       — За то, что спать не давал. Стонал всю ночь.       Жан Кирштайн был соседом по комнате в университетском общежитии. Они с Эреном как-то сразу не нашли общий язык, частенько грызлись друг с другом, но благо встречались только на поточных лекциях и в общаге. Вообще Жан был хорошим парнем, только уж больно заносчивым. Молчал бы больше — конфликтов бы не было.       — Кошмар снился, — отозвался Эрен, бросая подушку обратно во владельца.       — Жрать на ночь меньше надо.       Жан поймал подушку и положил на место. Почему-то он искренне считал, что все проблемы соседа со сном связаны исключительно с тем, что тот поздно ужинал и сразу же ложился спать. Но Кирштайн волновался не за здоровье Эрена, на него Жану было, мягко говоря, наплевать. Дело в том, что, чтобы оплатить учёбу, Эрен после занятий сразу же ехал на работу и в общежитие возвращался только часов в одиннадцать, а то и в двенадцать ночи. Готовить, понятное дело, было всегда лень и некогда, поэтому Эрен питался лапшой быстрого приготовления, различными хлебцами и прочей дрянью, которую вряд ли можно было назвать сбалансированным ужином. И ел он исключительно в своей комнате, при спящем Жане. Точнее, при пытающемся заснуть Жане, потому что тот каждый раз просыпался от чавканья соседа.       Эрен повернул правую руку ладонью вверх и взглянул на чёрную метку в виде буквы «А» на запястье. Где-то в этом огромном мире его ждала родственная душа, имя которой начиналось на букву «А». Их связь была предопределена с самого их рождения, ещё в утробе матери за него решили, с кем Эрену связать жизнь. Отвратительно. За это Эрен искренне ненавидел этот мир. Он сам хотел быть хозяином своей судьбы и сам решать, с кем ему быть. И то, что метка все его двадцать лет «молчала», только усиливало его неприязнь.       — Ты мне снился, — тихо сказал Эрен.       Жан вздёрнул бровь и с кривой улыбкой посмотрел на Йегера.       — Я тебе настолько нравлюсь, что уже и по ночам снюсь?       — Ты чуть не погиб, — спокойно ответил Эрен, не отрывая взгляда от метки.       Улыбка с лица Кирштайна тут же исчезла. Слышать, что ты чуть ласты не склеил пусть даже и во сне, было не очень уж и приятно.       — Он спас тебя, — добавил Йегер после секундной паузы.       — Он? — переспросил Жан. — Ты о том светловолосом парнишке?       Эрен кивнул. Его сны отличались друг от друга, отличались и действующие лица, но неизменным оставались трое героев: сам Эрен, Микаса — его одногруппница, и светловолосый парень, ни имени, ни лица которого Эрен никак не мог узнать. В том мире они вместе росли и сражались плечом к плечу. В мире сна они были лучшими друзьями, практически семьёй. Эрен как-то спросил у Микасы, не снятся ли ей странные сны, но девушка отрицательно покачала головой и ответила, что сны ей вообще почти никогда не снятся. Незнакомец всегда был рядом с Эреном, всегда поддерживал и помогал ему. И не раз спасал его жизнь. Во снах они с Эреном были близки. Слишком близки.       Йегер вздохнул и плюхнулся на кровать, вытянув руку с меткой вверх.       — Да кто же ты?       — Вот и я себя спрашиваю, — подал голос Жан. — Кто же может быть родственной душой такого долбанутого засранца, как ты?       Эрен скосил глаза на Кирштайна и опустил руку.       — Ой, молчал бы, а. Сам-то не знаешь про своего соулмейта. Мне его очень жаль, кем бы он ни был.       — Как кто? Микаса, конечно. — Жан демонстративно почесал шею со стороны чёрной метки в виде буквы «М».       Эрен прыснул и закатил глаза.       — Ага, как же. Мечтай, увалень. Что-то я не видел, чтобы ваши метки отвечали друг другу.       — Я чувствую лёгкое покалывание, когда Микаса рядом, — с гордостью заявил Жан.       — Да у тебя просто в заднице свербит, — отрезал Эрен.       Жан оскалился и в очередной раз зашвырнул в Эрена подушкой.       Эрен всегда внимательно слушал лектора на парах по истории. Ему очень было интересно, как их мир превратился в то недоразумение, в котором они сейчас живут. И за недолгое время, он пришёл к абсолютному выводу — во всём виноваты эти чёртовы метки. Они были не узами душ, а тяжёлыми кандалами на теле. Ты можешь быть только с тем, чья первая буква имени клеймом высечена на теле. Ты можешь иметь детей только от того, кто «дан тебе свыше», и если твой соулмейт умрёт, ты обречён навечно остаться один с бледным шрамом выцветевшей метки. Немудрено, что многие короли не оставляли после себя потомков и великие империи канули в небытие, оставшись без покровительства «голубой» крови. Бывало и так, что «родственные души» за свою жизнь так и не смогли найти друг друга. Эрен посмотрел на свою метку на запястье.       «Интересно, — подумал он, — мне тоже предстоит всю жизнь блуждать в одиночестве?».       Будто услышав его мысли, руку в районе метки закололо сотнями иголок, и буква засветилась тёплым золотым светом. Нет, этого просто не может быть. Его соулмейт был совсем рядом. Эрен резко поднялся с места и быстро поозирался вокруг. Где? Где она? Десятки глаз сокурсников с интересом смотрели на него.       — Что случилось, Йегер? — позвал преподаватель, явно недовольный тем, что его перебили. — У вас какой-то вопрос?       Где-то на границе реальности и миража возник образ светловолосого юноши с глазами цвета чистого неба. Метка на запястье перестала светиться, и боль тут же отступила.       — Н-нет, — тихо ответил Эрен, — прошу прощения.       Он сел на место и понурил голову.       «Да кто же ты?», — вновь мысленно повторил он давно мучивший его вопрос.       На работу Эрен шёл абсолютно разбитым. Он был совсем близко, метка чувствовала его. Но почему? Почему ему привиделся парень из его снов? Ведь соулмейты — это реальные люди. Не может же такого быть, чтобы твоей родственной душой был человек из кошмара. Десятки людей проходили мимо Эрена. Он не всматривался в их лица, не интересовался их жизнями. Он не чувствовал их. Совсем рядом, почти касаясь, прошёл светловолосый юноша. Метка на запястье запульсировала острой болью. Тысяча маленьких кусочков памяти сложились в одну целостную картину. Нет, это был не сон. Всё то, что Эрен переживал каждую ночь, не было сном. Это была ужасная реальность. Давно забытая жизнь его прошлого «я». Эта смертельная война, уродливые монстры, кровь и трупы, смерти семьи, товарищей и друзей — всё, чего он страшился ночью, когда-то было с ним наяву. И он тоже не был сном. Его голос, прикосновения, биение сердца — когда-то всё это Эрен чувствовал. Слёзы жгли глаза. Нет, он больше не отпустит. Никогда.       — Армин!       Эрен быстро догнал светловолосого паренька, взял его за предплечье и, резко развернув к себе, заключил в крепкие объятия. Знакомый запах защекотал нос. Эрен помнил, как умирал у него на руках. Помнил, что последним словом было не «Прощай», а невесомый поцелуй в лоб и тихое «До встречи». Но что, если Эрен ошибся? Сердце пропустило удар. Что, если он обознался? Чужие руки обхватили спину Эрена и сжали его пиджак.       — Ты вспомнил, — тихо выдохнул он Йегеру на самое ухо. — Ты наконец вспомнил.       Армин отошёл на несколько шагов и взглянул в глаза Эрену.       — Я ждал тебя. — Он расстегнул верхние пуговицы рубашки и оттянул её в сторону. На тонкой коже ключицы была нанесена чёрная метка соулмейта в виде буквы «Э». — Все эти тысячи лет, я хранил тебя в памяти, Эрен, и ждал, когда мы снова встретимся.       По щеке Армина скатилась слеза. Эрен взял юношу за руки и уткнулся в его лоб своим.       — Прости, — шепнул он, — что так долго.       Больше он не будет одинок. Больше они не будут одиноки.