Genesis

Пшеница, золотая пшеница, колыхающаяся на ветру, она пахла невероятно знакомо, словно из детства, она уносила твоё сознание за километры отсюда к месту, где ты был рождён. К знакомому, давно покосившемуся на ветрах, карточному дому, от него, как и раньше пахло свежеиспечённым хлебом, всё той же пшеницей. Где-то вдалеке было слышно, как лают собаки, которых сразу узнаёшь по голосу. Но внезапно подул ветер, унося мой карточный дом, куда-то вдаль, от этого, на душе лишь грусть, Золотая Эра закончилась. Но твои карие глаза, сильно выделяющиеся из-за золотой, как все драгоценности мира, пшеницы, всё ещё смотрели на меня, улыбаясь. Колосья, нежно гладили твои губы, твои русые волосы стекали рекой с головы по плечам, сливаясь с землёй, мёртвой, но дающей жизнь. Луна, огромная луна, словно стая китов плывущих по тёмно-молочному полотну космоса, пуская круги и заставляя звёзды колыхаться на маленьких водяных кругах, от плывущих китов. Киты сияли синим цветом, поднимая луну над горизонтом, и затмевая своим светом закатное солнце позади меня. Лучи моего солнца, нежно и робко, касались твоих карих глаз, носа и губ. Они целовали тебя всю, идущую по полю из золота, к своим синим китам, поднимающим луну, плывя по бесконечности. Ты улыбаешься, улыбаешься, уверенно шагая по полю, твоя улыбка, заставляет меня расплываться, словно я жидкий, заставляя меня безостановочно смотреть на тебя, наслаждаться тобой. Твой звонкий смех затмевает собой звуки всех ручейков, рек, морей и океанов. Затмевает собой пение птиц, шелест деревьев колыхающихся на ветру, тихом, тёплом и прекрасном ветру. Он словно что-то шептал нам на уши, что-то прекрасное, что-то, что невозможно осознать, но можно лишь почувствовать в глубине души. Плавные изгибы твоего тела, словно пустынные дюны, вьются, пускают тени и идеально гладким песчаником отблёскивают белым цветом. Ты вновь повела меня туда, в тот лес, усохший до последней веточки, до последнего листика, до последнего кустика. Тёмный словно ночь, лес моих страхов, жужжащих, пищащих, стонущих, кричащих, скрежещущих, мерцающих в багряных тонах страхах. Которые проникают в дальние закоулки сознания, где откладываются, не давая спокойствия, словно зубная боль, они не дают уснуть. Не дадут тебе успокоиться, держа в напряжении и сковывая, никогда не отпустят тебя на свободу. Они лишь продолжат жужжать, кричать и скрежетать на дне моего сознания, где никто не услышит мои мольбы о помощи. Но ты, идёшь среди леса уверенно, продолжая звонко смеяться, затмевая своим прекрасным голосом скрежет и жужжания и крик. Ты, словно лучик надежды, среди темноты. Ты освещаешь собой лес, делая его ярким, и свершено не страшным. Скрежет и мерцание прекратились, они ушли, благодаря тебе. Ты словно кусочек мраморной, чистой суши в океане дерьма, льющегося из пастей ублюдков постоянно талдычащих тебе, как нужно жить и как умереть. Что можно и что нельзя, куда тебе идти и где стоять, как чёрт подери думать и как говорить! Они навязывают свои мысли, не давая моему робкому голосу пробиться среди всего льющегося из их ртов дерьма! Но ты, ты тот островок, дающий мне не захлебнуться в вечном потоке лжи и цинизма деградировавших дураков, превратившихся в обезьян, кем они, по их мнению, и были! Ты, мой врач для души, ведущий меня к моему озеру Надежды, к прекрасному лесу Мечты. В нём, я чувствую спокойствие, в нём я чувствую всё самое прекрасное, всё самое невероятное, что даёт нам жизнь. Ты легла на изумрудную траву, пахнущую, словно самый дорогой парфюм. Я посмотрел в твои глаза, в глубокие, прекрасные улыбающиеся глаза, их радужка, словно каньон над которым летали орлы и голуби, белые как снег. Они теперь не враждуют, теперь они не охотники и жертвы, они лишь парят над каньонами, переплетаясь белыми нитями, плетя из них облака белые, и чистые как мгла, как туман, стелящийся над вершинами гор. Я вновь вижу это прекрасное озеро Надежды, кристально чистое, голубое как небо, сияющее голубым светом, как звёзды на тёмном космосе. Над ним восходила твоя луна, по нему плыли синие киты, они били своими плавниками по воде, и радостно кричали возвышающейся над озером луне. Наконец, я слышу лишь твой голос, шепчущий мне что-то, сам даже не могу понять что, но это уже не важно! Я лишь нежно глажу твою щеку, гладкую, словно подземные воды. Ты вновь улыбнулась мне, затем посмотрела вверх, на прозрачные, словно стеклянные сосны, они парили над своими корнями, медленно подымаясь вверх. У их корней не было земли, и соснам не было важно, где их корни, им было важно лишь их желание расти, возвышаясь к невозможному, к небу, к звёздам! Их не интересовало кто они, они лишь имели мечту, быть лучше, быть выше, быть сильнее. По парящим соснам прошлись лучи моего почти зашедшего за горизонт солнца, они переламывались, словно в призме, освещая лес радужным светом, тёплым, приятным на вид. Ты посмотрела на меня, вновь, так нежно, так мило и заботливо и твои губы затрепетали, задрожали, затем остановились и заговорили глядя на меня. – Ты выглядишь безумным… – тихо, почти шёпотом сказала ты, я погладил тебя по щеке, нежной, словно облако в небе. Я почувствовал лёгкую вибрацию и услышал тихий скрежет в ушах, настало время уходить… Своим бесформенным телом, я почувствовал что улыбнулся, окинув тебя взглядом, я увидел луну, которая взошла над озером, она ярким синим светом всполохнула, ослепив меня. Моё солнце село.