гореть

Маленькая бледно-голубая свечка с аккуратным белым фитильком стоит на полке. На первый взгляд это абсолютно непримечательная свечка с запахом лаванды, но стоит только наступить ночи, как эта свечка становится похожа на маленького мальчика из воска. У него белоснежные волосы и прекрасные голубые глаза. Это его первая жизнь, поэтому его взгляд и улыбка так нежны и невинны. Он с интересом осматривает их магазинчик и искренне не понимает, почему многие свечи такие грустные. Ведь дарить тепло другим так прекрасно. Согревать кого-то своей любовью, быть нужным кому-то в самые тёмные и холодные времена. Мамочка, которая когда-то очень много рассказывала своему любимому сынишке о том, что его ждёт, уже давно исчезла из магазина. Мальчик думает, что она нашла свой дом. Что она теперь кому-то нужна.        — Шусаку, а ты когда-нибудь думал о том, кто будет твоим первым?        — Шинья, не неси ерунду.        — Почему это ерунда?        — Потому что чаще всего именно тот, кто становится твоим первым, будет твоей первой любовью, по которой ты будешь тосковать всю жизнь. Ты разве не знал? Да и это ведь больно. Я не хочу сгорать ради кого-то. Маленький Шинья никогда не понимал, почему все так боятся пожертвовать собой. Ведь он верит, что после того, как первый раз догоришь, тебя ждёт вторая жизнь. Ведь многие из тех, кто стоит днём на полке рядом с ним, уже не в первый раз «возрождались из пепла». Но на самом деле мальчик не знал, что даже несмотря на то, что они живут, они несчастны. Потому что их любимого огонька нет рядом. Однажды, когда за окном был сильный шторм, в магазинчике отключилось электричество. В тот момент все восковые обитатели полок замерли. Они слышали, как к ним идут. Они слышали, как говорят «Подожди, я зажгу свечку». Им было страшно? Не всем. Лишь тем, кто ещё ни разу в жизни не горел. Шусаку с дрожью стоял рядом с большой бордовой свечой, которая одиноко смотрела перед собой — этот парень был со своим возлюбленным дольше всех, но того неосторожно потушили, открыв окно. Кажется, его зовут Кроули. Рядом с ним постоянно вертятся две свечки очень красивой формы, но он никогда не отвечает им взаимностью. Потому что он всё ещё не может забыть, как его любимый Ферид сначала смеялся с ним, а после обнимал так горячо, что Кроули был готов сгореть навсегда. Когда к полкам подошёл мужчина, которого все называли Создатель, свечки замерли. Его рука потянулась к лавандовому Шинье. Все с ужасом смотрели на то, как романтичный мальчишка оказывается в крепкой мужской ладони. Вот его ставят на стол. Вот достают спички. Спичка загорается прямо возле парня. Он ощущает сильный жар. Ему неприятно. И в следующую секунду он громко вскрикивает, когда его фитилёк загорается. Одна секунда. Две. Три. Шинья открывает глаза и видит рядом с собой такого же парнишку, как и он. Кажется, если бы они были людьми, они бы точно выглядели лет на двадцать. И были бы полной противоположностью. Это Шинья понимает сразу, так как в ответ на его мягкую улыбку следует лишь холодный и недовольный взгляд, который совсем не подходит огоньку.        — Привет.        — …        — Я Шинья. Меня впервые зажгли.        — Правда? Взгляд глаза в глаза. Блондин никогда не верил, что это действительно случается, но сейчас он это чувствует на себе — когда рядом тот самый огонёк, мир вокруг замирает. Он тянется к нему своей рукой и ойкает, когда та начинает плавиться. Шинья не знал, что это будет именно так. Парень даже и представить не мог, что огонь такой горячий.        — Идиот! Когда воск попадает на незнакомца, тот громко шипит и чуть отстраняется в сторону. Он хмуро смотрит на то, как бывшие пальцы Шиньи расплавляются на столе и ухмыляется.        — Ты разве не знаешь, что это больно?        — Я думал, что они врут.        — Дурак. Шинья тихо смеётся, а незнакомец этому удивляется. На его огненных щеках появляется совсем немного красного оттенка. И лавандовый парнишка смеётся ещё громче, так как ему кажется, что этот огонёк выглядит довольно-таки забавно.        — Как тебя зовут?        — Гурен.        — Ты веришь в то, что мы друг для друга первая любовь? Прямо в лоб. Гурен хочет что-то ответить, но внезапно их начинает трясти — Создатель взял в руки свечу. Огонёк становится чуть бледнее, и Шинья пугается. Он без раздумий обнимает его, стараясь защитить от ветра. По восковым щекам стекают восковые слёзы — то ли лавандовому настолько больно, то ли это всего лишь плавящийся воск. Парень не желает, чтобы кто-то знал, что это на самом деле.        — Идиот, тебе ведь больно. Гурен отталкивает от себя свечу. Он видит, что Шинья сильно расплавился — кажется, его левой руке скоро придёт конец. Это ведь и неудивительно, ведь он всего лишь маленькая декоративная свечка, которая предназначена для того, чтобы быть простым украшением всего лишь на парочку часов.        — Гурен, ты красивый.        — А ты глупый. Шинья мягко смеётся, чуть прикрыв рот рукой — его учили, что это неприлично. От этого огонёк удивлённо хлопает глазами, ведь ему всегда рассказывали о том, что свечи не умеют себя вести так. Он слышал о них много гадостей, ведь именно эти «ребята» были для них смертью. Но сейчас, смотря на то, как парень с лавандовым запахом нежно смеётся, Гурену кажется, что это не такая уж и плохая затея.        — Шинья…        — Да? Между ними, как бы это не было иронично, проскакивает искра.        — Ты милый.        — Ты тоже. Они осторожно касаются друг друга. Шинье больно, но он молчит. Он берёт Гурена за руку. Тот резко притягивает его к себе и опускает руку на хрупкую талию того. Они кружатся в танце, и этот момент кажется им бесконечным. Но постепенно от лавандового парня остаётся лишь совсем немного, а огонёк едва-едва горит. Для них это пролетает как одна секунда, хотя прошёл уже практически час.        — Шинья! Хрупкие ноги парня-свечки плавятся и тот падает на пол. Он весь дрожит — осознание того, что гореть совсем не так романтично, как он представлял, делает ему гораздо больнее, чем жаркие прикосновения того, кого он полюбил за это время.        — Мы скоро догорим? Лавандовый парень тянется рукой к Гурену. У них уже не хватает сил. Огонёк крепко обнимает свою любимую свечу, чувствуя, как тот плавится прямо у него в руках. Гореть всё труднее и труднее. Они молча смотрят друг на друга, не в силах побеспокоить своего любимого. Но всё же, в тот момент, когда у Шиньи едва хватает сил пошевелиться, он тянется к горячим губам своего огонька. Они соприкасаются совсем на мгновение. Последняя вспышка. Гурен моментально тухнет, а расплавленный парень остаются на столе. По его щекам стекают уже самые настоящие слёзы — признак того, что этот огонёк был тем, кто забрал его раз и навсегда. Он тихо зовёт своего любимого по имени, но того больше никогда не будет рядом с ним. И этого Шинья ещё не знает. Поэтому он будет каждый раз отчаянно надеяться на это. Создатель вновь делает из него свечу. И его вновь поджигают. Только вот это снова не Гурен. Потом его зажигают вновь. И вновь. Вновь. И каждый чёртов раз это не Гурен. Шинья каждый раз думает лишь о той ночи, когда его зажгли впервые. Та самая первая боль. Тот огонёк. Их танец. Их поцелуй. Блондин тоскует по этому так, как не тосковал даже по своей матери, которую купили. В один из дней рядом с ним появляется наглая девушка-огонёк Махиру. Она дразнит Шинью, веселится. Парню-свече совсем не весело, но вот огоньку явно нравится касаться его в разных местах и заставлять кривиться от боли.        — Эй, осторожнее! В один момент Махиру гаснет. А Шинья летит вниз с полки. Он не понимает, что происходит, но в его голове мысли лишь о Гурене. Свеча падает на пол и раскалывается на несколько частей. Какой-то парень подходит к нему и с тяжёлым вздохом смотрит на лавандовую свечку. Он качает головой, а потом просто выбрасывает её в мусор, даже не догадываясь о том, как маленький восковой парень кричит от боли и страха, ведь его разломали на несколько частей. Шинья остаётся лежать в мусорном баке, совсем не понимая, где он. Парень-свеча думает лишь о том, когда же его зажгут вновь. Ведь, быть может, именно в следующий раз рядом с ним появится Гурен, которого он так сильно успел полюбить.

       — Шинья, ты чего плачешь?        — Ах… Свечка, которую Гурен подарил мне перед смертью, разбилась... Махиру столкнула её со стола.