Доброе утро

      Виктор стонет, чувствуя, что его тело отказывается собраться, а разум затуманен ото сна. Он собирается поднять одну руку, чтоб потереть глаза и… о! Она сперва скользит по коже, затем прокладывает себе путь выше по телу того, кто спит напротив него… того, кто спит напротив него… того…       Он открывает глаза.       Находящийся в его объятиях Юри поворачивается к нему лицом. В привычных карамельных глазах всё та же смесь обожания и волнения, ведь он позволяет своим пальцам словно танцевать по груди Виктора; невесомое прикосновение, от которого дрожь бежит по его спине и становится неровным ритм сердца. Однако, пальцы вдруг отстраняются против желания Виктора, наблюдающего за этим с безмолвным удивлением.       — Ты в порядке?       Он наклонил голову в сторону, узнавая, кажется, размытые черты лица.       — А, ты забыл, да?       Долгие годы он просыпался один в этой кровати, в своей квартире.       Юри представилась возможность открыть то, как мысль, которую Виктор ещё даже не осознал до конца, крайне его поразила — он забыл. Забыл, что они переехали сюда вчера, что разложили свои вещи рядом в выдвижных ящиках, что Юри благополучно заснул в его объятиях, касаясь своим носом его волос, и что его переполняло то же чувство, что и сейчас.       (Неописуемый вид.)       — Я забыл, — признает он, зная, что это не столько его вина, сколько просто такое чувство, которое испытываешь, когда, просыпаясь в незнакомом месте, без труда представляешь, будто ты в своей привычной обстановке. Вполне естественно, что подобное чувство было у него в Хасетцу несколько первых ночей, и, разумеется, он ощущал сейчас то же самое. Хотя, стоило признать, он не помнит, чтобы действительно наслаждался этим когда-то.       Юри мягко улыбается и прижимается к Виктору теснее, пряча свое личико на его плече. Его дыхание горячее, волосы мягкие, и Виктор осторожно протягивает руку, чтобы пропустить их сквозь пальцы. Юри не отстраняется.       — Совсем забыл или не совсем?       — Не совсем, потому что я вспоминаю, — машинально отвечает Виктор и не осмеливается закрыть глаза и потерять из виду свои руки, словно, если он сделает это, Юри может исчезнуть. Пока он жил здесь один, его ночные кошмары были безликими, но теперь они будут состоять из рассеивающегося миража этого прекрасного парнишки напротив.       — Как спалось?       — Ты храпишь.       Виктор усмехается и целует плечико Юри, а затем проводит носом по мягкой ткани его рубашки.       — Неправда.       Юри смеется.       — Правда! Я в следующий раз запишу на диктофон. Это по-своему мило.       — Это ты милый.       Но он лишь смеется сильнее.       — С возвращением домой, Витя!       В этот момент Виктор хватает его за бедра и тянет к себе под одеяло, щекоча его бока и одновременно таким образом удерживая. Одеяло дергается от того, как Юри извивается под ним, всё так же сильно смеясь и мягко толкая Виктора в грудь, выдыхая его имя между короткими смешками.       Он забыл, но вспомнил и никогда больше не забудет.