Чертова дюжина

У лестницы на второй этаж тринадцать ступеней. Если устроиться на самой нижней, то можно видеть окно гостиной, занавешенное белой пеленой органзы. Он застыл, подтянув колени к груди, положив голову на скрещенные руки. Сквозь тонкую пленку прозрачной ткани, на фоне залитого светом окна я вижу солнечные лучи, просачивающиеся сквозь пальцы его левой руки. В доме у каждого его настроения есть любимый подоконник, и, отгадав предназначение каждого, я безошибочно могу определить – сегодня он просто не хочет быть один. У этого окна есть замечательное свойство – его нельзя миновать, из какой части дома ты бы не шел. Он еще не знает, что я наблюдаю за ним – у меня тоже есть свои маленькие уловки и секреты. Оставаясь в тени лестницы, спрятавшись за ее перилами можно быть невидимым, следить за его движениями: наслаждаться, дразнить себя его непосредственностью, которая так несвойственна ему на людях, даже если это всего лишь буду я. Осторожно теребит кончики своих уже длинных волос, и я едва сдерживаю себя, чтобы не сорваться с места в жажде прикоснуться руками к гладкой шелковой поверхности, зарыться пальцами в теплую густую мягкость. Подавляю свое нетерпение и продолжаю наблюдать. Поднимает голову, что-то заметив за окном, всматривается внимательно. Тихо насмешливо фыркает. В ответ со двора доносится громкий лай – Слип загнал на дерево очередную белку, теперь будет радостно заливаться, пока не устанет и окончательно не достанет нас. На некоторое время пес занимает его внимание, но совсем ненадолго. Он в нетерпении, он уже волнуется – почему я не появляюсь так долго, и любимый подоконник становится абсолютно неудобным. Осторожно выглядывает из-за шторы, высматривает и не замечает, что я всего лишь в нескольких метрах от него, скрытый, как хищник в своем убежище. Обреченно вздыхает и сползает с подоконника, видимо собираясь искать меня. Сегодня собственное общество его слишком тяготит. Он проходит мимо, и меня накрывает теплой волной воздуха, у которого его запах. Можно выскочить из засады: сбить с ног, повалить на пол, наслаждаясь испугом и пытаться заглушить губами грязные ругательства, которыми он будет осыпать меня. Но я еще не наигрался. Он пытается найти меня, сначала не подавая голоса. Тихо крадется по дому, так, что невозможно услышать его шаги. Я тем временем прячусь в кладовке под лестницей, снова ощущая себя ребенком, играющим в прятки и тихо хихикая. Кажется, он обыскал уже весь дом, когда я слышу, наконец: - Гарри? Гарри…где ты? – с нотой растерянного огорчения в голосе. Поднимается по лестнице: в темноте душной кладовки я слышу последовательное поскрипывание деревянных ступенек. Считаю до тринадцати и, выскочив из своего укрытия, перепрыгивая через две ступени, в один момент оказываюсь наверху. Тринадцать – чертова дюжина. Но дьявольское число оказывается дорогой в мой укромный собственный рай. Он едва успевает обернуться, когда я сгребаю его в охапку: душу в жадных объятьях, не даю вздохнуть и подавляю возмущенные вопли поцелуями, пока он не становится покорным в моих руках, и я не волоку его в мою…нашу спальню.