my plug-in baby in unbroken virgin realities is tired of living
Я иногда переводил взгляд на нестиранные шторы, пустые стаканчики из Макдака на полу, необновляющуюся ленту Вконтакта, но всё же ловил себя на мысли, что смотрел на его задницу. Совершенно без округлостей, обтянутую даже на вид широкими джинсами (ты потолстел, братан), она казалась всё же привлекательной — наверное, из-за любви Димы к большим задним карманам, придающим ей какое-то дурацкое очарование, граничащее с чувством «я б вдул». Кажется, именно это я сказал, когда зачем-то поднял глаза на его поясницу, разглядев в белом оконном свете крохотную впадину, неприкрытую серой футболкой. В ответ мне лишь хихикнули: — Я думал, я буду сверху. Затем Дима хрипло выдохнул, я слышал его улыбку и усмехнулся, попытался вытянуть шею и рассмотреть синий экран за его башкой, но плодов получасового труда так и не увидел. — Лучше бы ты думал, как подстричься, альфач ебаный. Он обернулся, я отхлебнул пива и заржал, откинувшись на подушки. Комп под столом загудел, и вроде Дима закончил переустанавливать винду, но продолжал стоять раком, упёршись глазами в мой монитор. Почему он не сел в кресло, осталось для меня загадкой — обычно разрешение на протирание моего сиденья ему не требовалось. Я пролежал ещё минуты три, рисуя воображением всякие закорючки на потолке, затем неохотно поднялся с дивана, заглушил очередным глотком пива головокружение и подошёл к монитору, становясь рядом с Димой. — Долго ещё? Говоря это, я шлёпнул его по заднице; улыбнулся из-за едва ощутимой вибрации, Дима поёжился, джинсы зашуршали под моей рукой. — Минут десять-двадцать. — Он выгнулся, потирая поясницу. Повернув голову, Дима улыбнулся мне, проник пальцами в свои отросшие волосы, поправляя причёску. Когда он наклонился ко мне боком и приобнял за лопатки, я не счёл нужным вырываться (глаз за глаз, пидорство за пидорство). — Мы с тобой успеем, я думаю. Дима попытался прижать меня к себе поближе, а я в шутку всё-таки попытался улизнуть. Подскользнувшись, я упал из его объятий на пол. И я бы с удовольствием подхватил его сухой громкий смех, но от боли чуть ниже спины лишь в голос завыл, как девочка. На секунду в голове появилась мысль, что встать я вряд ли смогу — к сожалению, слишком хорошо помнил истории преподавателей из Чайковского про упавших со стула и сломавших себе всё школьниках. Но ладонь Димы, протянутая мне словно из поднебесья, скрепила мои тазобедренные кости, когда я схватил её. — А вот это действительно было по-пидорски, — серьёзно заметил я, недовольно приподняв подбородок, чтобы выглядеть максимально неестественно. Но, к сожалению, сам же из-за своей искусственной нелепости заржал в одиночку. — Ты забавный. Это всего лишь дружеская помощь. — Неожиданно Дима ненавязчиво притянул мою молнию на джинсах к своей, заведя указательный палец в одну из петель на моих штанах. Я готов был поклясться, что чувствовал его теплый член сквозь два слоя джинсовой ткани (это я ещё трусов не считал!). Дима аккуратно вытащил из кармана пачку презервативов. — А вот сейчас начнется действительно гейство. — Ха-ха! — Я ловко вырвал из его рук гандоны и отпрыгнул где-то на полметра. — Это я тут диктую правила, дружочек! — Глянул на пачку, прочел несколько строчек. — Чё, со смазкой? Ну, пиздец ты мерзкий, конечно! Фу! — Чё сразу «фу», умник! — Дима скрестил руки на груди и выкатил ярко-красную изнутри губу. — Сам же сказал: «приходи ко мне, потрахаемся!» — Мужик, есть две стадии гей-шуток. — Я достал одну резинку из упаковки и стал рассматривать ее на свету, теперь не обращая никакого внимания на Диму. — Первая, когда я говорю: «Приходи ко мне разобраться с компом, а потом мы потрахаемся». Но есть и вторая, когда ты переустанавливаешь винду и достаёшь презервативы. Переведя на Диму расстроенный взгляд и опустив руки, по неосторожности теперь липкие, я прошёл мимо него в ванную. — Пойдем что ли, воды хоть в них наберём. Покидаем на прохожих. — Напомни, сколько тебе лет, дорогуша? — Мне двадцать один год, сладенький. А теперь иди сюда и наполни гандоны!***
В тот момент я ненавидел Диму, ненавидел даже его очаровательные булочки в плене синих джинсов. Его ненавидел мой ветхий балкон на втором этаже, бельевые верёвки, голоса соседей за стенкой и, наконец, мокрый из-за наших самодельных бомб асфальт. Во мне не было бодрого гнева, благодаря которому я мог осыпать его матом — я почти спал под однообразный шум июльской зелени. Мои бомбы были нетронуты — я не видел смысла кидать их не в людей. К сожалению, за все полчаса, что мы прохлаждались на балконе, мимо не прошла и кошка. Но в кошку даже я бы гандон кидать не стал. Зато Дима веселился, роняя водяные бомбы на сухой асфальт. Пытка. — …Не жалуйся, — четвертый раз ответил мне он, свесив корпус с балкона и наблюдая за новым мокрым следом у подъезда. Внезапно он добавил, снова садясь на табурет рядом: — А ты даже не в состоянии самостоятельно винду переустановить. — Захлопнись, хацкер. Я купил тебе пожрать в Маке. Твои услуги оплачены. — Да не в Макдаке дело, хотя и за это спасибо. — Дима расправил спину и завёл руки за голову. Медленно он повернул лицо ко мне и ехидно улыбнулся. — Просто устанавливать винду и десятилетний в состоянии. А ты меня позвал. Ты упал в моих глазах, чувак! Его последняя фраза сквозила особенной, безэмоциональной иронией. Дима пристыдил меня, пусть и очевидно. Я отнял руку ото лба лишь для того, чтобы показать ему средний палец. — Соси. — Я буду сосать только в горах. До меня не дошло. Я медленно заморгал, пытаясь вникнуть в какую-то отсылку или что-то подобное. Но смог лишь испуганно сверлить Диму взглядом ещё секунд пятнадцать. Ненавижу думать. — Да не парься, это шутка, — уточнил Дима, отводя взгляд на календарь с горными пейзажами за 2016-й год. Я не стал выбрасывать его — картинки в нем классные. Классные для атмосферы ветхого балкона. Или… горы. — Сука! — Я подскочил с места и сильно ударил Диму по шее ладонью. Он притворно жалобно застонал. — Если ты ещё раз так убого пошутишь, я скину тебя с балкона, понял?! — Эй, — Дима мягко поднялся со своего места, закрывая лицо кистями рук. — «Горбатая гора» — нормальный фильм. И пошёл нахуй с такими нелепыми угрозами. — Но они работают, раз ты закрываешь лицо. Я смягчил свой гнев. Улыбнувшись, я подошёл к балконной двери и отодвинул штору. Пришлось напомнить, что едва теплый чизбугер ждал нас в гостиной на столе. Дима засмеялся, намеренно сбивая меня с ног и влетая в квартиру. К сожалению, я обожал этого парня. За то, что мог быть уверен: дальше шуток он не пойдёт. И за его задницу, конечно.