Моя Кара

Тихо. Слышно только как растягивается ткань блузки на груди от каждого вдоха. Немного холодно. Кэт открыла глаза и осмотрелась. Горящие куски металла, чёрная от пепла трава, горящие в воздухе искры от костра. Подъезжают машины, из них выскакивают люди, прилетела Супергёрл и сразу же направилась к ней. Кэт вскочила на ноги, в груди резко что-то вспыхнуло, как только она увидела эту уверенную фигуру, которая почему-то дрожала, но шла настолько быстро, насколько могла. — Супергёрл! — она подняла руку, улыбаясь ей. Она была уже совсем рядом, буквально пару метров, но Супергёрл выглядела так, словно не видела её, буквально смотрела насквозь. И вот уже осталась пара сантиметров, и неожиданно Супергёрл прошла сквозь неё. Кэт замерла. — Эй, я тут! — Воскликнула она, чувствуя укол ревности. Оборачиваясь на героя, но вдруг, увидела себя. Её тело, оно лежало на обуглившейся траве, под  куском металла. Все лицо вымазано пеплом, кровь на губе, виске, да и вообще везде, смешалась с грязью, Кэт дотронулась до своего лица — чистое. Супергёрл схватила кусок металла и отбросила его в сторону, рука Кэт была сломана. Кара подняла её на руки и поднесла к машине, где Кэт уже ждали носилки. Супергёрл забралась в машину вместе с врачами. Кэт, кажется, никто не видит, поэтому она нагло прошла через них, садясь рядом с единственным человеком, рядом с которым она чувствовала себя в безопасности. Машина тронулась. Люди ехали, покачиваясь. Кара сидела, пиля взглядом руку человека,  державшего в руках аппарат искусственной вентиляции лёгких. Кэт переводила взгляд то с места, куда, не отрываясь, смотрела Супергёрл, то на неё саму. Было ощущение странной безмятежности в этой обстановке, она положила руку на колено Супергёрл, и неожиданно, Кара взяла за руку Кэт. Её рука была холодной, тонкой, как всегда, и белой, так что были видны все голубоватые венки. Кара прикусила губу и шептала что-то, одними губами, так что не всегда был понятен смысл слов, но в целом Кэт поняла, что Кара не в порядке. Её трясло, и она то и дело закрывала глаза, прижимая руку Кэт к губам. Сначала это процедура казалась Кэт странной, а потом стало даже как-то приятно, в Вашингтоне она была в окружении чопорных стариков и капля родного тепла растопила сердце. Скорая помощь приехала в больницу, и Супергёрл осталась на улице, когда носилки ввезли в здание. Стало вдруг так обидно, словно она была очень важна, но в целом ведь пока ещё никто не достучался до страшной Кэт Грант, которая изрыгает пламя и ест детей, но первая капля упала с ледяной корочки, покрывавшей её сердце. Кэт медленно шла по коридорам, она чувствовала, как у неё сосёт под ложечной из-за того, наверно, что она отдельно от тела, смешно, она высмеивала подобные ситуации в фильмах и книгах, и вот сама в неё попала, но, несмотря на это противное ощущение, не было больше ничего, но она слышала, что говорили вокруг «неё».  Это были короткие обрывки, что-то вроде: «сломана рука» или «подготовить операционную». Но от этого всего тошнило, больницы — место разноса всякой гадости и просто неприятное место, хотелось уйти, но было странное чувство, что она должна быть рядом с собой. Она просидела в фойе несколько часов, глядя за этими несчастными, пришедшими навестить тех, кого любили. Счастливые, к ней-то никто не придёт, Картер у отца, а Адам, что Адам? Хоть они и помирились, он всё равно чувствовал к ней нейтральную позицию, если не лёгкую форму отвращения. Так или иначе, она проведёт это время исключительно с самой собой, буквально запертой, как бы смешно это ни звучало. Она опустила голову и ущипнула себя на переносицу. Мимо пронёсся звук каблучков, неуклюжих и оттого противных. — Грант, она поступила, она в порядке? — послышалось Кэт. Она подняла глаза, и увидела эту неуклюжую фигурку, поднявшеюся на носочки, чтобы выглядеть убедительнее. Вслед за ней в комнату вбежала девушка в чёрном. Агент, Кажется. — Девушка, вы родственница? — Нет. —  Кара, тебя не пустят, — сказала девушка в чёрном. — К чёрту, Алекс, — воскликнула она, и ударила своим крохотным кулачком по столу. —Я не могу вас пропустить. — ах, так! — воскликнула она, — сейчас, — она начала рыться в своей неуклюжей сумке, совсем не подходившей к туфлям, — а так?! — она вытащила паспорт, Кэт подошла поближе и посмотрела в него, там было удостоверение ФБР, им об этом определённо предстоит поговорить. — Ну, — протянула женщина. — У вас нет выбора. — Заметила Кара, и её тут же упрекла сестра, но она будто этого и не слышала. — Хорошо. Кара пронеслась по сказанному маршруту так, словно в спину её упиралась ракета, не меньше. Кэт приходилось бежать за ней, она старалась делать это с присущей ей женской элегантностью, но в итоге, их же всё равно никто не видит, она побежала, как неуклюжий подросток. Кара открыла дверь и тихо зашла, стараясь не нарушать звенящую тишину стуком каблуков. Она неловко подошла к стулу, сняла сумку с плеча и, поставив её на пол, села. Она молчала. Кэт стояла за её спиной, ожидая от неё хоть чего-нибудь, но она просто сидела, педантично сложив руки на коленях. Тихо тикали часы. Наконец Кара подалась вперёд и взяла Кэт за руку. Руки Кары были такими тёплыми, но самые кончики пальцев покалывали морозом, как маленькие шипы. Кэт усмехнулась своей мысли, Кара — цветочек с миленькими шипами. Кара открыла рот, она собиралась что-то сказать, но замялась и опустила голову. - Ну же говори, — требовательно сказала Кэт, хотя и самой себе, но через миг, словно Кара слышала это, она решилась. — Я скучала… — она облизнула губы. — Я тоже, — тихо прошептала Кэт. —  Знаете, я так хотела встретиться с вами, недавно я даже загадала желание, когда с неба упала звезда, хотя это и был просто пролетающий спутник, но может быть это даёт гарантии? — она усмехнулась, тихо-тихо. — Но… я не хотела встретиться так. Лучше бы я не загадывала это. — Ты не виновата. — Это так ужасно, когда я узнала, первое, что я подумала, что этого не может быть. Вы ведь такая, — она глубоко и восхищённо вздохнула, — я не знаю, у вас выросли бы крылья или внизу оказалась бы фабрика матрасов, я бы ни за что ни подумала, что это произойдёт. — Я бы не отказалась от крыльев, — заметила Кэт сама себе. — Я не знаю, слышите ли вы меня, но я скажу. — Она сжала её руку между своими и посмотрела на её белое, как бумага лицо, на пухлые губы, на закрытые зелёные глаза, на всё то, что она так любила, — простите меня. — За что? — удивилась Кэт, опускаясь на колени и глядя ей прямо в глаза, которые её даже не видели. — Я не успела… я вылетела сразу же, но он взорвался так близко в земле, я так спешила… — по её щеке прокатилась слеза, и она утёрла нос. — Я вам обещаю с даксамитами все покончено, они все  в фантомной зоне. Вам больше ничего не угрожает. Как только Кэт услышала это, очередная звенящая капля ударилась обо что-то внутри, прослойка холода становится тоньше и тоньше. — Я посижу тут, — она пододвинула стул, и положила руки на край кровати, начав нежно потирать каждый палец Кэт. — Мне это нужно. Простит, если мешаю…, но я так скучала… — о, Кара, — Кэт потянулась к её щеке, но ладонь прошла насквозь мокрую поверхность щеки. Она опустила руки, сидя напротив, Кэт смотрела на  эту глупую девочку, на этот цветочек, и видела, что она умиротворена, но одновременно с этим ей страшно, она то и дело сглатывала, и выжимала из себя улыбки, искренние или нет, неважно. Она тут. Она здесь. Она пришла, хотя не должна. Это то, что важно, и хотя она не может ей ничего сказать, всё понятно без слов, по крайней мере, для Кэт. Эти посиделки продолжались долго, месяц или два, Кэт потеряла счём времени. Но на улице уже расстаял снег, но было ещё прохладно, по словам прихожан. Сама она не чувствовала ничего, только радость, каждый раз когда видела Кару. Когда она приходила, в груди вспыхивал фонтан ярких красок, взрывались петарды и она бежала за ней, чтобы услышать каждое слово, чтобы видеть, как она держит «её» за руку. Она не чувствовала ничего что происходило с её телом, но видя как Кара сжимает её руку сразу представляла эту тёплую ладошку и эти холодные пальчики. Она ждала её, Кэт не могла уйти с ней, когда она удалялась от себя, появлялись чувства, но противные, словно тясячи игл тянут её душу обратно, не было больно, скорее противная тошнота стягивала горло. Адам прислал открытку. Открытку! Его мама в больнице, а он прислал бумажку на которой было напечатано что-то очень банальное. Даже не написано, а просто распечатано бездушной машиной, как и сам Адам. Но Кэт не переставала его любить, он все-таки её сын. Каким бы бездушным чудовищем он не был, он её сын. Картер же звонил Каре по скайпу. Отец не отпускал его из Флориды в Нешнл-Сити, поэтому он звонил Каре. Это было минутное счастье, когда Кара поднесла телефон к её лицу. — Привет, мам. — он помахал из-за экрана. Кэт улыбнулась ему. — привет, милый.  — но, конечно, это было для него невидимо. — ты в порядке? — состояние стабильное, —  сказала Кара. Кэт промолчала, она не знала, как она. Она не чувствовала. Картер говорил, это было счастливыми минутами, в этом аду инфекций и прочей гадости. Так и тянулись это семь кругов ада, которые Кэт переживала день за днём.   В то утро Кара зашла с самого утра, помешивая сахар в кофе. Она села на тот же стул и опустила сумку на тоже место. Кэт сидела на диванчике, сложив руки на груди, эта тягомотина, повторяющаяся снова и снова каждый день скоро сведёт её с ума. — утро хорошее, на улице солнечно, — улыбнулась она. — но отсюда не видно, — она встала и открыла окно, в комнату хлынул свет. — так-то лучше. Она вернулась на своё место. — да, тут плохо. Я же знаю вы не любите больницы. Вы говорили, ваш отец умер в больнице. Вы всегда отпирались тем, что боитесь бактерий, — она пустила взгляд, поправляя очки, словно могла бы чувствовать этот удивлённо-злобный взгляд Кэт на себе. — это не так. — Кара улыбнулась. —  Вы не можете их бояться, вы боитесь этого ощущения, вы чувствуете ответственность за всех, кто рядом, и когда вы не можете обеспечить зону комфортах, вам становиться страшно, я же понимаю, вы слишком смелая, чтобы бояться бактерий. — так значит да? — она сидела на диванчике под окном, скрестив руки на груди, но эт этих откровений подалась вперёд, ожидая продолжения этой предсмертной речи… ну или же монолога Кэт. — ну и что? — я же знаю вас. — Кара встала рядом, держа её за руку. — и что же? — вы боитесь за близких. Вы добрая, скрываете это, говорите всем что вы злая, строгая, этоистичная, напускаете себе статус бездушного, самовлюблённого чудовища. Мне тоже так казалось первое время. Бровь Кэт поползла вверх. — но вы… — она рассмеялась, — вы совсем не такая. Вы добрая, жертвенная, смелая, только делаете вид, что нет, это репутация, которую вы придумали себе. Обвили себя лоском, гневом и делаете вид, что питаетесь страхом. Вы же добрая. Под этой оболочкой самое доброе сердце, которое я когда-либо знала. — она опустила взгляд, крутя пустой стаканчик в руке, — Просто, я хотела сказать, что мне неважно сколько я буду сюда ходить, чтобы вы не делали, я знаю вас. Слышите, я знаю вас. Мгновенно все звуки мира углушили Кэт. Звук машин, тяжёлая ноша сердца обременила пустую грудь, тёплая рука с холодными пальцами окрасила этот мир новым цветом. Рядом сидела Кара, её рука держала руку Кэт, держала крепко, с нежностью. Кэт внезапно села и повисла слабыми руками на шее девушки, Кара стояла замерев, словно впервые в жизни испытала что-то подобное. Кэт только прошептала ей на ухо, гладя её по волосам, чувствуя, что это Кара, её Кара. Она прижалась к ней, пересиливая солабость, тянувшую её вниз. — Кара…- она закрыла глаза, потому что она были полными слёз, и её ослепляли лучи с улицы. — моя Кара…