До свиданья, друг мой, до свиданья...

С обожанием, подражанием, но отторжением Ты обнимаешь ее за талию, разрешая снять на видео свою тень, позволяя десятилетним фанаткам наконец получить весть о том, что ты жив. Я хороню тебя, она воскрешает? Нет, фанатки ошибаются. Ты хоронишь меня. Каждую ночь, втрахивая тебя в кровать, я желаю увидеть твоё счастливое лицо, но не вижу его уже два года. Даже в постели ты стал закрытым. Каждое утро я просто хочу встать и созерцать красоту того, как ты спишь. Но я знаю, ты в такие моменты либо проснешься и станешь вновь грустным, либо нахмуришься. Ах, да, я забыл сказать. Просыпаясь в твоих объятьях, я всегда вижу улыбку. Возможно, я льщу себе, но во сне, находясь в моих руках, ты всегда счастлив и всегда улыбаешься. Я заметил это, прости. Просто в жизни ты всегда молчишь о любви. Ты встаешь, идешь налить кофе. Даже, если я принесу тебе его в постель, ты все равно не покажешь истинной улыбки. А я хочу, как в дешевых мелодрамах, чтобы каждое утро ты радовался завтраку в постель, искренне целуя меня, вместо «спасибо». Тебе больно, малой, понимаю. Мне тоже, когда я смотрю на твои подарки Насте, они дома кругом, кстати. Я вижу твою улыбку, когда она приходит домой, не заметив меня, скрывшегося за лестничным проемом. А ты заметил. Не грусти и не печаль бровей. Иногда я не выдерживаю и просто убегаю ночью. Обычно под утро я возвращаюсь, вижу тебя, свернувшегося на кровати в грустный клубок страданий, и ложусь к тебе, обнимая. Я вдыхаю твой запах, прости. Я запутался в этом долгом домой пути. Вчера, когда я завалился к тебе с мишкой и букетом цветов в руках, ты просто обнял меня и заплакал. Ты жался ко мне, моля взять себя. Толи на руки, толи в руки, толи ради скуки. Я так и не понял, чего ты хотел. Ты меня, конечно, раздел. Я пришел не в любви признаться, я сделать приятно пришел, Я любви привык опасаться, ведь радости в ней не нашел. Я не выдержал той ночью. Твои руки нежно ласкали меня, ты глядел непорочно, милый, прости, но зря. Кончив акт любви одновременно с тобой, я поцеловал тебя. Аккуратно, так нежно, будто ты мог рассыпаться как ваза? О нет, я боялся рассыпать себя. И сломался я сразу. Ты заснул почти тут же, меня обняв. Я пролежал с тобой также всего с полчаса. Я встал и ушел с кровати. Взял бумаги лист. И вывел криво, но с душой: «До свиданья, мой друг, до свиданья. Милый мой, ты у меня в груди. Предназначенное расставанье, Обещает встречу впереди. До свиданья, друг мой, без руки, без слова, Не грусти и не печаль бровей, — В этой жизни умирать не ново, Но и жить, конечно, не новей» Ты не пойми меня неправильно, я не хочу получить море сожалений в свой адрес. Я всего лишь хочу перестать причинять боль себе и близким. Я открыл дверь на балкон, вышел, подошел к перилам. Одной ногой встав на перила, я разочаровался — свой последний прыжок хочу совершить не так. «А если падаю, падаю только вверх» Закрываю балкон, яро жестикулирую руками — блять, хоть это дайте сделать! Подхожу к окну в нашей комнате, кладу записку на окно, открываю его. Беру стул, ставлю около окна, залезаю. Перелезаю на подоконник. Стою на окне, ну, вернее, корячусь. Единственное, что позволяет мой рост. Я сажусь на окно, выставив ноги вперед. Окно твоей квартиры, десятый как-никак, этаж. Пару секунд я сижу, решаясь. Надоело или нет? Прыгаю