Проклятая деревня

4 С самого детства Шисуи усвоил одну простую и жестокую истину - верить нельзя никому. Эту фразу часто повторял отец - и его слова быстро перестали быть просто пустым звуком даже для беспечного ребёнка. Реалии жизни в скрытом селении шиноби плохо сочетаются с открытостью и искренностью - несмотря на бодрые уверения командиров, что любому боевому товарищу нужно доверять, как самому себе. Шисуи уже успел понять, чего стоят товарищеские и даже родственные узы. Но уроки отца не прошли даром - внешне всё тот же жизнерадостный мальчишка, он внимательно следил за каждым своим словом и движением, хорошо понимая, что любой неосторожный поступок может и будет истолкован против него. Причём любой стороной. Кагами оставил сыну в наследство несколько запечатанных свитков и жизнь между двух огней. В клане всегда относились к воспитаннику Нидайме с плохо скрываемой враждой. Коноха же видела в нём только Учиху - и опасалась тёмной и непредсказуемой силы проклятой крови. Всё закончилось так, как всегда заканчивается в мире шиноби - и Шисуи почти не плакал над могильным камнем, ёжась под внимательными взглядами дальней родни. И там же молча поклялся себе ничего не забыть. 5 Первый настоящий бой обернулся жестокой мясорубкой - хотя обычно конфликты сил скрытых деревень куда менее масштабны. В мирные, по их меркам, времена шиноби предпочитают засады, ловушки и неожиданные диверсии. Не в этот раз. Шисуи сам не понимал, как удержался в этом аду, каждую клетку тела раздирало от боли, а призрачная броня Сусаноо рассыпалась на глазах. - Всё-таки Мангекё это чересчур для десятилетнего ребёнка! - услышал он раздражённый голос командира отряда. - Какого чёрта его вообще отправили на поле боя? - Приказ Данзо. У нас осталось слишком мало людей, чтобы не пользоваться любой возможностью ... Шисуи обессиленно рухнул на колени. В любой другой ситуации он бы постарался скрыть свою слабость - ибо потом слабое место запомнят, и обязательно укусят при первой же возможности. Но сейчас не оставалось никаких сил даже на то, чтобы просто держаться на ногах. Он почувствовал, как чьи-то руки подхватили его под спину и с трудом открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на мутном лице. - Фугаку-тайчо… Командир покачал головой, облегчённо вздохнул - не ослеп! - и приложил к губам измученного подростка флягу с прохладной водой. - Спасибо, Фугаку-тайчо! И мне ... почти одиннадцать - Шисуи наконец отдышался и смог произнести пару слов, но капитан уже отвернулся, отдавая кому-то короткие приказы. Сражение завершилось, и, судя по тому, что он ещё жив, вполне успешно для их деревни. Конохе не привыкать считать успехом сотни сгинувших в кровавой бане. Всё поле было изрыто следами разрушительных техник, где-то стонали те, кому не повезло иметь защиту, равную Сусаноо. В воздухе витал горький запах дыма и палёного мяса - уже привычный аромат для пользователей катона. На краю поля, над горами трупов и будущих трупов стоял ребёнок. Кажется, именно тогда Шисуи увидел его в первый раз. Сын Фугаку-тайчо редко покидал пределы поместья, тренируясь под руководством отца. А сам Шисуи всегда держался от главы клана и его семьи на почтительном расстоянии. Мальчик выглядел совсем маленьким и хрупким, но уже был одет в стандартную униформу - грозный пятилетний солдат. Абсолютно спокойно, с каким-то болезненным удивлением на лице он осматривал выжженную землю, аккуратно обходя безжизненные тела. Неподалёку послышался протяжный стон - и мальчишка вдруг бросился вперёд, отвязывая с пояса флягу. Шисуи хотел остановить его, но в горле снова пересохло, и из губ вырвался лишь тихий шёпот. А Итачи - так, кажется, его звали - опустился на колени и помог напиться раненому шиноби в багровой форме Тсучигакуре. Шисуи видел, как тот медленно сжимает за спиной рукоять катаны, и огромным усилием воли заставил себя подняться, чтобы только успеть сделать знак - беги! Итачи медленно поднял на него глаза. Не успеет, ледяной волной окатило Шисуи. Раненый солдат резко рванулся вперёд, но в тот же момент захрипел и зашёлся кровью, пальцы отчаянно заскребли по горлу, пытаясь вытащить засевший в нём кунай. Итачи растерянно моргнул и опустил руку, даже не повернувшись на звуки агонии. Почему. Шисуи не мог слышать его слов, но этот вопрос застыл во взгляде пятилетнего ребенка, папиной гордости, тренированного убийцы. На светлых шортах расплывались тёмные пятна чужой крови, и Шисуи замутило. Потому что это война. Запомни это раз и навсегда. 6 Плохой ответ, и даже совсем не ответ. Шисуи вздохнул и прикрыл глаза, вслушиваясь в убаюкивающий шелест листвы. Он как раз не любил вспоминать прошлые сражения, отец всегда учил его - выжил, сделал выводы, двигайся дальше. В прошлом оставаться нельзя. Кагами часто повторял это, крепко обнимая сына. Кажется, Шисуи теперь немного понимал, почему. В последнее время он невольно начал следить за сыном Фугаку-тайчо. Странный ребёнок не был похож на своих сверстников - на вид тихий, даже отрешённый, но, как оказалось, болезненно гордый. Итачи совершенно не умел проигрывать, и не знал слова нет. Он не хвастался, не злился на неудачи, но каким-то магическим образом всегда оказывался лучшим. На самом деле, магии тут было не так уж много - Шисуи вскоре обнаружил в лесу укромную полянку, на которой Итачи проводил большую часть своего времени в изнурительных тренировках. Наблюдать за мальчишкой оказалось очень интересно - но в полной мере оценить скорость и чёткость движений мог только другой обладатель шарингана. Шисуи быстро понял, что у шиноби Тсучигакуре просто не было ни единого шанса - неудивительно, что Фугаку-тайчо не особо беспокоился за сына, забредшего на остывающее поле боя. Собственно, на фоне дефицита боевых единиц Итачи уже можно было бы отправлять на настоящие миссии - и удивительно, как Хокаге ещё не пришла в голову эта светлая мысль. Что-то во всём этом Шисуи не нравилось. Не то чтобы он был непривычен к войне, сам уже хорошо умел убивать и привычно ожидал удара в спину. Но в пять лет у него ещё был совсем другой взгляд, рядом был отец, и не возникало странных вопросов без ответов. Почему война? Почему они живут в постоянной драке за собственную жизнь? Почему надо драться не только с людьми в багровой униформе, но и с носителями красно-белого веера на спине? В клане не знали, помнил ли Шисуи смерть отца, но на всякий случай подозревали. Как бы то ни было, отпрыск Кагами и женщины, даже не принадлежавшей к Учиха, не может быть надёжен. Другое дело, Итачи - юный гений, гордость капитана. У него не должно быть вопросов “зачем” и “почему”, он без сомнений вскроет горло чужому шиноби или предателю из своих. Или тому, кого клан назначит предателем. Шисуи поёжился. Интересно, что думает сам Итачи? Понравился ли ему ответ отца? По неизменно спокойному лицу невозможно было прочитать никаких эмоций. Шисуи и сам так умел, но быстро понял, что это раздражает людей. Юного гения же, кажется, такие тонкости не интересовали. Оставалось одно: Шисуи потянулся и спрыгнул с ветви раскидистого платана. Донёсшийся с площадки перезвон связки кунаев звучал как приглашение, которое не стоило упускать. - Привет! А у тебя отличная техника для твоего возраста... 7 Каге буншин - очень удобная техника. Особенно тем, что её запрещено использовать генинам, а, значит, никто не будет ожидать подвоха. Ну и полученные клоном знания никуда не исчезают, хотя и оказываются чаще всего бесполезны. Шисуи говорил, что нашёл печати в свитках отца, оставшихся ещё от Нидайме, и рад был научить друга хоть чему-то новому. Даже клону Итачи невыносимо скучно за партой академии - там почему-то не рассказывают по-настоящему важных вещей. О том, как люди рождаются и умирают. О том, что их связывает и заставляет держаться вместе, защищая друг друга. О том, какую роль они все играют в этом вечном круговороте. Новое поместье нравится Итачи больше прежнего - оно дальше от шумной деревни и ближе к лесу, куда можно сбегать от занятий. Но он уже понимает, что никто в клане не разделяет его радости. Может быть, кроме Шисуи. Мальчишки привыкли проводить свободное время вместе - несмотря на разницу в годах, Итачи почти не уступает кузену в скорости и ловкости атак, хотя ему ещё недостаёт силы удара, даже со вложенной чакрой. Отец не против их дружбы, как ни странно. Удивительно, ворчит он иногда, как этот ребёнок, полукровка, может обладать достаточной силой, чтоб удержать в бою мангекё… Фугаку ожидает от сына большего, но большего чего? Убийств? Итачи гораздо интереснее следить за развитием жизни, а не за её концом, и он вновь бежит к колыбели Саске на звуки беспокойной возни. На тайной тренировочной опушке ему всё чаще удаётся попасть прямо в центр невидимой мишени. Шисуи смеётся, и они падают в траву, измождённые жарой и тренировками. Итачи не отличается разговорчивостью, но охотно слушает истории, которые когда-то рассказывал своему сыну Кагами. О первых днях деревни, о Хокаге, о миссиях с Нидайме, об основании Академии и Анбу. О мечтах. 8 - Жаль, что у них ничего не вышло. Шисуи приподнялся на локтях и вопросительно посмотрел на Итачи, но тот лишь продолжал задумчиво жевать данго. - Почему ты так считаешь? Коноха выросла и стала силой, которая может себя защитить. - Но ведь мы всё так же идём на войну, как братья Нидайме. Просто теперь нас больше. Но и врагов больше. А ещё братья Нидайме не следили друг за другом. И переживали из-за смерти соратников, а не … Замолкнув на полуслове, Итачи тяжело вздохнул и прикрыл глаза, гася алые отсветы на радужке. Какое-то мгновение он выглядел совсем потерянным, и в груди Шисуи неожиданно кольнуло ответной болью. Он протянул руку и легко коснулся тёмных волос. - Вижу, Фугаку-тайчо был очень рад пробуждению шарингана. - Я тоже. Это сделает клан сильнее. Отец, кажется, считает, что Учиха недостаточно ценят в деревне. - Мне мог бы и не врать - улыбнулся Шисуи. - я, например, ненавижу тот день, когда открыл мангекё. Это на самом деле не то оружие, что делает тебя сильнее. - Как это? - Сильнее тебя делает воля к победе и желание защитить что-то, что дорого твоему сердцу. А мангекё - это как вопль отчаяния, и он может только разрушать. - Иногда без этого не обойтись. - Да, у всего есть две стороны. Главное, выбирай то, что действительно считаешь верным. Не ври хотя бы себе. - Шисуи поднялся, отряхнул шорты и подал руку Итачи. - Нам пора. 11 Иногда тёплыми летними вечерами жизнь в Конохе казалась на редкость мирной и … обычной. Гражданское население от души радовалось фейерверкам и незатейливым развлечениям для шумной детворы. Шисуи даже не пытался затащить Итачи в пёструю толпу - они устроились на парапете одной из центральных башен, откуда особенно хорошо были видны сполохи ярких огней над крышами деревни. Склонив голову, Шисуи долго наблюдал за приятелем, пока тот отрешённо смотрел куда-то в темноту. Затем осторожно потянулся и взъерошил пальцами аккуратный хвостик. - Тебе нравятся фейерверки? Итачи вздрогнул и обернулся. - Что, прости? - А, неважно. Спасибо, что составил мне компанию. Когда ты приступаешь к своим обязанностям в Анбу? - Послезавтра. Ты для этого звал меня сюда? - Нет, я вообще не знал об этих планах, - Шисуи засмеялся, глядя на озадаченное лицо друга - Но что ещё могло заставить тебя выпасть из реальности настолько, чтоб подскакивать от моих слов? - Я не подскакивал, - совершенно по-детски смутился Итачи. - Не злись, мне приятно знать, что ты мне доверяешь и можешь иногда сбросить свою настороженность. Собственно, за этим я тебя и звал. Просто хочется иногда разделить пару спокойных минут с … тем, кого не нужно опасаться. Итачи промолчал, но в очередном отблеске фейерверка на его лице промелькнула едва заметная улыбка. А Шисуи действительно ждал этих мгновений. И сам себе удивлялся - кажется, ещё недавно он задавался вопросом, серьёзный ли противник вырастет из сына Фугаку-тайчо. И сетовал на непроницаемую маску, за которой, скорее всего, скрывалась опасность. Опасность там действительно была, но, Ками-сама, какая непроницаемость? Сейчас Шисуи и без слов понимал, что чувствует юный гений Учиха. Интересно, это он сам научился лучше читать Итачи, подмечая детали - или тот просто чуть больше расслаблялся в присутствии друга? Я помню, папа, помню: верить нельзя никому - с тоской подумал Шисуи. Но это, оказывается, невероятно сложно. - Итачи, что бы ни случилось… запомни одно. Я никогда тебя не предам.