Под венец.

Мадара закрывает пустые глазницы Изуны. Учиха был невероятно спокоен и собран, находившийся рядом ирьёнин, констатирующий смерть, слегка подрагивал от страха. Все в клане, в деревне и, казалось, во всём мире знали, что для Мадары нет никого ценнее младшего брата. И теперь Изуна был мёртв! Умер из-за девчонки! В руке Учихи были глаза брата. В голове мысли текли очень медленно, одна сменяла другую, но постепенно выстраивались в цепочку. Мадара уже знал, что сделает. Его план мести был просто идеальным. Поэтому после того, как с момента похорон Изуны прошла неделя, Мадара ждал того, что к нему придёт поговорить Хаширама. Это был первый их разговор с того момента, когда брат Мадары был убит, а сестра Хаширамы обесчещена. Учиха знал, зачем хокаге пришёл к нему. И знал, что они придут к единому решению. Решению, которое он принял ещё в день смерти Изуны. Поэтому на собственной свадьбе он с наслаждением наблюдал, как вздрагивала и натягивалась струной его молодая жена, стоило ему случайно коснуться её. Тобирама была прекрасна. Фарфорово-белую кожу не портили еле заметные шрамы. Праздничное одеяние невесты впервые позволило увидеть в ней женщину. И когда молодожёнам позволили остаться наедине, Мадара только с усмешкой вплотную подошёл к подрагивающей жене. Ниже его почти на целую голову… Он приподнял её лицо за подбородок, смотря прямо в глаза. Он чувствовал, видел в её взгляде эту вибрирующую ненависть, наполняющую комнату, заполняющую собой всё пространство; колотящее презрение и тягучий, еле заметный страх. Он знал, что она боится каждого его прикосновения, помнит каждую мельчайшую деталь об их первом разе. Он сильнее. Давил мощью, давал почувствовать беспомощность. Он разрушит её не физически, но морально. И это ведь только начало. Он с треском рвёт на женском теле дорогой наряд, заставляя задрожать и испуганно отступить. Но девушка устояла, запрокинула голову вверх, чтобы горящим взглядом смотреть в лицо супруга. — Тобирама, — голос низкий, слегка хрипящий, пугающий. Мадара шагает к ней навстречу, его рука почти невесомо оглаживает плечо, скользит вниз и замирает на животе, который она тут же поспешила втянуть. Мадара только усмехается, наклоняется к самому уху и шепчет тихо, слегка растягивая слова: — Это ведь великая честь для Сенджу — носить в своем утробе будущего Учиху? Она дёргается как от пощёчины. Будь её воля, она бы кунаем вырезала из себя ублюдочного ребёнка Мадары. Она бы это сделала, если бы только Хаширама не вмешался. Брат настоял на свадьбе, на рождении ребёнка даже после того, как она выкрикнула ему в лицо слова об изнасиловании. Хаширама только нахмурился и сказал, что мир между двумя враждующими кланами необходим. Тобираме было плевать на мир, она бы перерезала глотку каждому Учихе, а в особенности собственному мужу после того, что он посмел с ней сделать! А хуже всего то, что он смотрит на неё глазами покойника, глазами Изуны, как бы напоминая о самой большой ошибке в её жизни. Мадара только хмыкает, пытаясь поцеловать жену, но она кусает его, прокусывая нижнюю губу до крови. Он хрипло смеётся и толкает жену на кровать. Теперь она его. Целиком и полностью. Мадара скользит взглядом по оранжево-жёлтым цветам на простыне. Лядвенец. Как символично… Теперь их семейная жизнь — сплошной лядвенец.