Эрнест Хемингуэй. По ком звонит колокол.
Сидя в дорогом салоне автомобиля, где запах ванили уже успел выветриться через открытые окна, девушка чуть ли не засыпает, но рука брюнета, что был явно обескуражен поведением Эвы, плавно спустилась ей на колено, пальцами слегка сжимая его. — Ты не думаешь, что нам нужно поговорить? — нервно тянет Крис, закусывая нижнюю губу. Жаль, что он толком так и не смог разглядеть рыжеволосую, чтобы посмотреть в ее омуты, в которых, кажется, только и была видна дикая обида, некая растерянность. Она ведь не знала, что и делать сейчас. Не знала, что говорить, дабы не взболтнуть чего-то лишнего своей пьяной головушкой. Просто облокотилось о белоснежное сидение, наблюдая за тем, как за небольшим окном машины быстро сменяются улицы, меняя не только вид домов, но и свою атмосферу. Крис был зол. Она видела, как сильно были напряжены его вены, что обрели синий, с оттенком фиолетового, цвет. Чувствовала сильную, быть может даже и грубую хватку у себя на запястье, когда он вновь тащил ее до иномарки, пытаясь выманить из нее хотя бы слово, пытаясь понять, на что она снова обиделась. Пытаясь понять, за что его девочка вновь возненавидела его, даже не заглядывая в его карие глаза, что были схожими с самым крепким виски янтарного цвета, но имеющий такой горький вкус. Она же жалеет, что так и не смогла увидеть его острые скулы, которые, она уверена, сейчас до безумия сжимаются, тем самым напрягая челюсть. Его лицо было спрятано под капюшоном, но когда она попыталась стянуть его с него, то тот сразу отклонился, грубо усаживая ее на переднее сидение. Мун не должна была делать этого. Не должна была напиваться, от чего ей теперь глубоко до лампочки, что там начнет бурчать гневный Крис, словно бы кидаясь в нее яркими вспышками молний. Плевать, что он начнет кричать на нее, поговаривая что-то о плохом поведении. Она просто хочет быть свободной. Не хочет чувствовать эти железные цепи, что прочно связали ей руки, не хочет чувствовать этот огромный ком в горле, что с каждым днем подступает к горлу еще больше. — Да, Крис, я тоже была бы не прочь поговорить с тобой, — шипит рыжеволосая, поворачивая к нему слега потекшее из-за туши лицо, где макияж был испорчен еще на вечеринке, когда она так страстно пыталась изображать свободную и независимую девчушку, словно бы показывая это в своем танце, просто без слов, чувствуя себя плавными движениями, музыкой, что приятно ласкала слух. — Где тебя, черт побери, носило вчера? — Я всего лишь исчез на один день, Мун, — сохраняя спокойной тембр, Шистад улыбается, одной рукой поглаживая ее оголенную коленку. — Всего лишь исчез? Ты серьезно, Крис? Я звонила тебе сто раз, но ты даже не поднял трубку. Хоть бы чертово смс отправил, чтобы я не бегала, как глупая и наивная девочка из угла в угол, беспокоясь о тебе, — переходя на крик, она смотрит на него грозно, пытаясь показать всю свою злость, все свое недовольство к нему. — Неужели ты, в кое-то веке, стала волноваться за меня? — Да, черт побери, я чертовски волнуюсь за тебя, потому что ты не можешь просто так сидеть дома, Шистад. Тебе обязательно нужно найти приключения на свою задницу, а после чего прийти ко мне домой избитым, прося о том, чтобы я сыграла роль медсестрички. Все, Крис, сам теперь себя лечи, мне уже надоело видеть твое искалеченное лицо, я уже устала от всего этого, — тяжело вздыхая, Мун активно жестикулирует руками, слегка наклоняясь вперед, чтобы хоть как-то взглянуть в его глаза. — Да стяни уже этот идиотский капюшон! Как только мягкая, черная ткань падает ему на плечи, тем самым открывая лицо Пенетратора, Эва чуть ли не задыхается от нехватки воздуха в легких, как только видит, в каком он сейчас состоянии. Худенькие руки дрожат, а пальцы автоматически тянутся к изгибам его физиономии, едва касаясь горячей кожи, где отчетливо красовался ярко-синий синяк. Ладно, если бы он был один, Мун бы еще вытерпела такое, но то, что на его лице еще и красовалась огромная кровоточащая ссадина, что тянулась от виска к острым скулам — безумно вывело ее, и она буквально вспылила, заливаясь алой краской. — Крис.. Зачем? Неужели нельзя как-то избегать всего этого? Неужели нельзя просто решить все свои проблемы разговорами, а не кулаками? — она переводит ядовито-зеленые глаза на его сжатые пальцы, где на костяшках виднелись многочисленные побои, обретая немного мрачноватый вид. — Эва, давай я буду разбираться со своими проблемами сам, ладно? Я же просил тебя, чтобы мы закончили разговаривать об этом, разве нет? Черт, Мун, почему бы просто не забить на это? — Но ты обещал мне, что больше не станешь бить кого-то. Что если когда-нибудь ты доиграешься? Мало ли ты угробишь его, Крис?! — она едва сдерживает себя, чтобы не заехаться по его прекрасному личику, которое даже несмотря на многочисленные побои, остается прекрасным. Черт, да он точно сошел с обложки мужского, популярного журнала! — Мало ли что я обещал тебе. Это был давно, чтобы я помнил это. Для меня это было лишь глупыми словами, лишь бы успокоить тебя, — левая рука плавно сворачивает в сторону знакомой улицы, где уже вдалеке выглядывает родная крыша дома, куда Мун бы сейчас очень даже хотела попасть. — Ты издеваешься надо мной? Успокоить меня? Твою мать, Крис, чего я еще не знаю, чего еще ты мне недоговариваешь? Хотя знаешь, мне уже плевать, делай, что хочешь, мне чертовски похуй на тебя, Шистад. Я так устала, что ты все время врешь мне, ты все время играешь моими чувствами, и я больше не могу все это терпеть. Если.. Если ты хочешь нормальных, серьезных отношений со мной, если говоришь, что любишь меня, то зачем весь этот спектакль, Крис? Почему ты просто скрываешь все от меня, думая о том, что я все вот так просто прощу? Шистад, разберись сначала в себе, ладно? А потом уже говори о своих чувствах, а не играй ими, — она уже хотела было выйти, как ее руку резко перехватывают, разворачивая к себе. — Нет, Эва. Это ты издеваешься надо мной. Ты все время твердишь, что я поступаю с тобой, как полный козел, но ты ведь даже не думаешь о самой себе. Ты не думала, что ты тоже можешь делать больно кому-то? Эва, неужели ты серьезно думаешь, что я все это время врал тебе? Да, может я когда-то и делал это, но не сейчас, Мун. Сейчас я просто безумно боюсь потерять тебя, потому что ты стала для меня больше, чем какой-то девушкой, что засела у меня в голове. Ты стала девушкой, которая засела мне прямо в сердце, Эва Мун, — выпаливает тот, притягивая ее к себе немного ближе, носом вдыхая аромат спелой вишни, что немного отдавала кислинкой. — Я просто так сильно устала, Крис. Так сильно устала, — не выдерживает, отчего по щекам уже скатываются первые слезы, которые она тут же утирает краем бордовой рубашки, что итак уже немного промокла от дождя на улице. — А кто сказал, что будет так легко, Мун? Кто сказал, что ты будешь какой-то бездушной тварью, что плевала на чувства других? — он касается большим пальцем ее щеки, вытирая соленую дорожку кристальных слезинок. — Но ты когда-то ведь был таким. Я ведь не знаю, может ты и сейчас такой. Может, ты просто снова играешь со мной. Я боюсь, Крис, чертовски боюсь, что ты снова уйдешь. Я просто.. Просто не вынесу, если ты снова.., — она заметно запинается, руками закрывая лицо, макияж на котором уже потек, а тушь размазалась по щекам, образуя небольшие комочки. — Я сам убью себя, если посмею обидеть тебя, — спокойно шепчет брюнет, губами едва задевая мочку ее уха. — А я больше никогда не обижу тебя, Эва Квиг Мун. Преодолевая столь крохотное расстояние между ними, Кристофер целует ее прямо в пухлые губы, трепетно касаясь манящих и столь желанных губ. Его язык смело и бесцеремонно проник в ее рот, и, поддавшись его напору, рыжеволосая все же отдалась во власть греховного искушения и больше не противилась, а даже наоборот, обвила руками его горячую шею, на которой так отчетливо выделялись синеватые венки. Он уверен, что больше никогда не отпустит ее. Она абсолютно точно уверена в том, что этот кретин больше никогда не сделает ей больно. Это не длилось долго, и конечно не было похоже на поцелуй, который Вы видите в кинофильмах в наши дни, но это было просто замечательно. И все, что я могу вспомнить о том мгновении — то, что когда наши губы впервые коснулись друг к другу, я знал, что запомню это мгновение на всю жизнь.Николас Спаркс. Незабываемая прогулка.