Рождественский пудинг

But whatever lies behind the door — There’s nothing much to do Angel or devil? I don’t care For in front of the door There is you (David Bowie, «My death»)

      Белое повсюду. Насколько хватает взгляда. Белое — на крышах, на кромках рекламных щитов, на поверхности Темзы, на крыше синей телефонной будки, приткнувшейся на углу Даунинг-стрит. Контрастом с ним — черный мокрый асфальт, щели в старых кирпичных стенах, пальто прохожих, спешащих туда-сюда, черные тени под глазами усталого старика. Белесое небо цвета глаз его.       Сочельник.       Как всегда, проклятая судьба делает это именно в этот день. Как будто Земля и этот городишко — центр вселенной, мать ее за шиворот… Впрочем, кого он обманывает: ведь это действительно центр его вселенной, глупо отрицать.       Плотно запахнув полы потрепанного синего сюртука и спрятав под мышки озябшие руки, Доктор бредет по знакомой улице, невидящим взглядом глядя перед собой. Ноги давно промокли — ботинки на тонкой подошве не приспособлены для многочасовых прогулок по снегу, пусть и рождественскому; в щель полуоторванного рукава на плече задувает ветер, отчего левая рука давно онемела; кончик носа покраснел, как у пьяного, и выглядит особенно болезненно на фоне молочно-белых ввалившихся щек. Белые снежинки запутались в белых волосах, не торопясь обратиться в капли. В этом есть небольшой плюс: по крайней мере, капли не скатываются за шиворот.       Впрочем, Доктору совершенно все равно, как он выглядит. Он знает, что времени осталось совсем немного, и тратить его на дешевые эффекты он уже не в состоянии. Грудь обжигает болью: оба сердца бьются с перебоями. Сколько шагов он еще сможет сделать? Учитывая, что у него нет конкретной цели, то не так уж много. Лондон полон знаковых и знакомых мест, но именно сегодня, в день Рождества, ему совсем некуда идти.       Повелитель времени поднимает глаза. Он забрел куда-то на окраину, в район некрасивых высоких домов с одинаковыми серыми окнами. Одинаковые дома окружают одинаковые асфальтовые дворы с одинаковыми мусорными ящиками и граффити на стенах. Граффити разные, но слепнущие глаза не могут на них сфокусироваться. Снег участился и сыпет прямо в лицо, тая ледяными слезами и капая с подбородка. Куда он пришел?..       Доктор стонет и садится прямо на припорошенный асфальт посреди двора. Брюки сзади мгновенно промокают. Он глядит на темные стекла, за которыми виднеются блестящие гирлянды. Откуда-то пахнет рождественской индейкой. Слышна веселая музыка.       — Вам помочь?       Голос, смутно знакомый. Но откуда? Повелитель времени поворачивает голову. Перед ним стоит девушка в розовой куртке и вязаных варежках. Блондинка, лет семнадцати на вид. Крупные черты лица, ресницы намазаны черной тушью так густо, что кажутся двумя черными бабочками, веселые темные глаза.       — Вам помочь? — в голосе слышна неподдельная тревога. Доктор усмехается про себя: увы, помочь ему уже никто не сможет. В нем нарастает чувство дежавю.       — Вам плохо?       — Нет-нет, все в порядке… Какой сейчас год?       — О, похоже ты немного перебрал, дорогуша. Две тысячи пятый!       — Я думаю, это будет отличный год…       Великий Кастерборус! Это же не?..       — Да вы совсем замерзли! — Роза Тайлер (а кто же еще?!) протягивает ему руки и неожиданно легко поднимает с асфальта. Несколько секунд Доктор чувствует сквозь варежки тепло ее пальцев, несколько секунд сердца его не бьются совсем, словно прислушиваясь, а потом вдруг заходятся бешенным ритмом.       — Откуда вы? — тем временем допытывается Роза, отряхивая его сюртук. Она ведет себя с ним терпеливо и заботливо, словно с ребенком. Или с пенсионером, выжившим из ума, — ехидно добавляет он про себя.       — Издалека, — хрипло выдыхает Доктор и закашливается. Боль в груди тут же сгибает его пополам, и Повелитель времени чуть не падает снова. Но заботливые руки подхватывают, держат.       — Думаю, вам надо согреться, — деловито констатирует Роза. — И выпить чашку чая.       Чашка хорошего чая — все, что мне было нужно.       И вот они идут в сторону невзрачного серого дома. Поднимаются в такую знакомую квартиру с облупленной дверью. Пока девчонка возится с ключом, Доктор осматривается, вдыхает запахи, вспоминает. Внутри все так же, как в тот день, когда он ловил здесь пластиковую руку манекена. Ну, почти. В гостиной сказочный бардак, ящики комода вывернуты и свалены на полу, вещи из них раскиданы по всей квартире. Роза даже не обращает на это внимание — подумаешь, обычное дело. Доктор вздыхает: в этой семье никогда не страдали повышенным чувством порядка.       — Вы пьете зеленый? — спрашивает девушка из кухни, пока Доктор топчется у двери, пытаясь снять разбухшие ботинки. Сюртук он вешает на крючок, рядом с выцветшим розовым халатом, карман которого оттопыривает что-то круглое. Опять любовничек Джеки со своими мандаринами… даже вечность спустя в этом мире ничего не меняется. Роза приносит фен и, пока Доктор сидит на диване, прямо на нем высушивает белую сорочку и заодно — серебристые волосы. И щебечет о всякой ерунде, не задумываясь о том, что за шумом фена ее не слышно. Доктор и не слушает, сосредоточившись на чае. Он оказывается вкусным и приятно согревает. На бледных щеках гостя появляется легкий румянец.       — Где твоя мать? — уточняет он через некоторое время.       — С утра шатается по магазинам, — Роза пожимает плечами. — Потом она, конечно, зайдет к своему ненаглядному Питеру и просидит у него до вечера… А вы что, знакомы с ней?       — Когда-то был, — усмехается Доктор. — Судя по твоему рассказу, она совсем не изменилась. Меня зовут Смит, кстати… — предвосхищает он неизбежный вопрос. — Джон Смит.       — А я Роза Тайлер, — улыбается девчонка.       Внезапно она вскакивает с дивана.       — Пудинг! — Роза несется в кухню, сшибая по дороге табуретки. Из соседнего помещения доносится легкий запах горелого.       — Черт, черт, черт! — девушка с сокрушенным видом вытаскивает из духовки остатки рождественского угощения. — Мама убьет меня…       — Судя по запаху, здесь нарушена технология, — констатирует заглянувший на кухню Доктор.       — Но я делала все по инструкции!       — Значит, руки у тебя из одного места растут… — старик роется в карманах брюк. Розе, конечно, невдомек, насколько они больше внутри, чем кажутся, поэтому она совершенно обескуражена тем, что на свет вдруг появляется пакетик с пудингом быстрого приготовления.       — Мистер Смит, вы на все случаи жизни запасаетесь?       — Вроде того… — Доктор с недоверием рассматривает пакетик, а затем выкидывает его в открытое окно.       — Знаешь что, даже сонторанский омлет из мозгов лучше этой химической дряни. Холодильник в этом доме есть?       — Там… — Роза даже не знает, как реагировать на эксцентричное поведение гостя.       — Я уж думал, что это подставка под телевизор! — усмехается Доктор. Несколько минут (и перевернутых вверх дном шкафов) спустя на столе появляется все необходимое для пудинга. Засучив рукава сорочки, Повелитель времени замешивает мягкое тесто и напевает битловскую «Let it be». Смерть может и подождать, пока он готовит. Роза наблюдает за ним со смесью изумления и какой-то непонятной детской радости. Она давно уже перестала верить в Санта-Клауса, но если бы ее спросили теперь, как он выглядит, она, пожалуй, указала бы на этого удивительного старика с суровыми бровями, чей взгляд удивительно добр, на самом деле.       За окном сгущаются сумерки, и снег сыпет все сильнее. Кухня наполняется упоительным запахом — Доктор ловким движением руки отправил свое творение в духовку и теперь сидит в продавленном кресле Джеки, листая старый каталог из «Икеи», который выудил откуда-то из-под дивана.       — Дождусь, пока пудинг будет готов, — сказал он. — Не позволю, чтобы ты спалила еще один.       — Вот и рождество… — задумчиво говорит Роза, поправляя на шторах дождик из фольги. — Честно говоря, я не люблю этот праздник.       — Я тоже терпеть его не могу, — усмехается Доктор. — Особенно свитера с оленями. Чертовы олени! Никогда не знаешь, чего ждать от них.       Оба смеются.       — Просто все так ждут перемен, — вздыхает Роза. — Думают, что рождественским утром круто поменяется их жизнь. Но праздник уходит, а все остается так же, как раньше. Даже хуже, потому что приходит разочарование.       — Что происходит в твоей жизни, Роза Тайлер? — Повелитель времени пристально заглядывает ей в глаза. Роза смущенно опускает голову.       — Ничего особенного. Все заурядно. В этом году я оканчиваю школу. Неплохо бы поступить в колледж, но мама говорит, что это пустая трата времени. Говорит, что лучше она пристроит меня секретаршей в фирму к своему знакомому — быть может, там я побыстрее найду себе мужа, ха!       — А как же Рики? — улыбается Доктор.       — Какой Рики? А, Микки? — Роза пожимает плечами. — Ну какой из него муж. Так… друг детства. А вы-то откуда его знаете?       — Пудинг готов! — Доктор встает и извлекает блюдо из духовки. — Ну вот, другое дело! Настоящий северо-шотландский пудинг, пальчики оближешь!       — Мистер Смит, вы просто чудо! — внезапно Роза порывисто обнимает его, и Доктор замирает, вытянув руки перед собой. Чувство дежавю усиливается, вселенная будто сдвигается. Нет, это не парадокс, но Доктор слишком чувствителен к таким вещам, они болью отдаются в каждом сердце. Нужно уходить, пока не поздно. Он незаметно опускает руку в карман и подает короткий сигнал отверткой. Едва уловимый шум во дворе свидетельствует о том, что ТАРДИС приземлилась около дома.       — Мне нужно идти, детка, — тихо говорит Повелитель времени, виновато глядя на девушку. — У меня еще есть одно важное дело.       — Может быть, останетесь на ужин? — Роза озабоченно глядит в окно на разбушевавшуюся метель. — Я позвоню маме, скажу, чтобы пришла быстрее.       — Я не из тех, кто остается на ужин.       — Что ж, заходите, когда сможете, в любое время, — Роза сует ему в руки что-то круглое и холодное. Мандарин.       Повелитель времени смеется.       — Зайду обязательно. Обещаю.       Она провожает его до порога. Темнота между фонарными столбами скрадывает фигуры, и Доктору на секунду кажется, что рядом с ним неслышной поступью идет Злой Волк. Но нет, это все та же девчонка с длинными светлыми волосами, и даже не верится, что это она однажды возглавит Торчвуд и пройдет сквозь вселенную с межпространственной пушкой в руках. Пройдет, чтобы попрощаться с ним по-человечески. Повелитель времени машет ей рукой и втягивает голову в плечи, пытаясь поглубже зарыться в воротник.       До ТАРДИС всего несколько десятков шагов, но пройти их нелегко. Перед глазами встает страшное видение черного болота, из которого тянутся миллионы рук. Уши закладывает, и в наступившей тишине слышен гул двух сердец.       Я не хочу уходить.       Однако он проходит их твердой сердитой походкой, не желая повторять уже пройденное. Пинком открывает дверь синей будки, захлопывает за собой и сползает по ней спиной с той стороны. Консольная медленно, нехотя озаряется светом. Колючие блики ложатся на приборную панель. Немного передохнув, Повелитель времени заставляет себя встать и взобраться наверх. Сейчас ему очень не хватает Нардола, который своим нелепым ворчанием мог бы отвлечь его от черной тоски, которая медленно сгущается вокруг. Но Нардол остался далеко, вместе со всеми остальными, поэтому рассчитывать приходится только на себя.       Что ж, на это ему хватит сил.       ТАРДИС с резким звуком исчезает с улицы, оставив после себя лишь черный квадрат чистого асфальта. Доктор ведет ее вверх, дальше орбиты, дальше Солнечной системы — в черное непроглядье космоса. Ослабевшая рука соскальзывает с рычага, и Повелитель времени откидывается в кресле, не в силах сопротивляться золотистой беспощадной силе, разрывающей на атомы его тело. Пламя охватывает комнату, перекидываясь на верхние уровни, захватывая остальные помещения. А затем происходит взрыв.       В то рождество земляне решили, что видели сверхновую.