Ты нужен мне

      Еще немного осталось, еще чуть-чуть, и все закончится. Все, что делал Дмитрий в этой жизни, было напрасно. Ведь он все равно решил идти до конца. Казалось, такой молодой, перспективный человек, а так рано собрался уходить. И самое главное - никто не должен об этом знать, иначе начнутся расспросы: а почему, для чего, как? Он устал от этой жизни, и самоубийство - лучший отдых. Ларин знал, на что он идет, знал, что остался последний шаг, и скоро он, наконец, обретет покой. Его жизнь оказалась полным дерьмом. Проблемы - они везде. Много хейтеров, их просто очень много. Шипперы достали не меньше, с чего они вообще взяли, что он любит этого человека-полторашку?! Да еще и этот Хованский, ну что за мразь?! Достает своими подколами. Постоянно всем напоминает, что он, великий и могучий, разъебал его на версус-батле. Проблемы со здоровьем начались, конечно, не так давно, но, все же, Дима стал чаще болеть. Да, не стоило на версус с Джараховым идти накуренным, это все-таки сказалось на нем.       Еще чуть-чуть. Ларин стоял в темной комнате, свет он не стал включать из принципа, чтоб никто не увидел его, хотя кому он нужен. Совсем один в этой огромной квартире, даже Ксюша ушла от него, забрав с собой Дядю Пса, к другому, сказав на прощание, что он гей. С чего бы ему быть геем? А, может, она тоже шиппер? Вот тогда он сильно обиделся на всех и вся и решился покончить жизнь самоубийством. Сейчас или никогда.       Ларин стоит в ванной комнате, тут темно и прохладно. В руках у Димы лезвие, несколько глубоких порезов, и он, наконец, будет свободен. Уткин поднес лезвие к запястью. Скоро. Конец близок. Его руки слегка дрожат, то ли от страха, то ли от холода, Дмитрий и сам не совсем понимал. Лезвие неумолимо приближается к вене. Еще чуть-чуть. "Давай, Дима, ты же не трус, решил до конца, значит до конца", - говорил мужчина сам себе.       Он дотронулся лезвием до запястья, и на его руке показалась алая капелька крови. - Что ты делаешь?! Ты совсем придурок?! - Дмитрий услышал какой-то голос. Он показался ему очень знакомым. - Что? Кто тут? - спросил Уткин, но на его вопрос так никто и не ответил. Дима закрутил головой по сторонам, но никого не увидел. - Я тут, в твоей голове, в твоем сердце, - сказал голос. - Кто ты?- спросил Ларин. - Это я, Юра, - ответил голос. - Хованский. - Как?! Как ты оказался в моей голове? - Это ты меня сюда привел, твои чувства, - сказал Юра, и Дима в этот момент почувствовал себя по-особенному, какое-то странное тепло разлилось в груди. Да, он все-таки любил Юрия.       Дима молча стоял и смотрел то на свое запястье, то на лезвие, то на капельки крови. Он думал о своей никчемной жизни, о своих чувствах к Хованскому, о проблемах. Он даже забыл, что хотел убить себя, но, вспомнив об этом, дернулся и прикоснулся лезвием к руке. - Что.Ты. Делаешь?! - заорал Юрий. - Какого хрена?! - Я устал от всего... От этой жизни... Слишком сложно. - И ты решил покончить жизнь самоубийством?! Ты, придурок, слышишь, самый настоящий придурок! - заорал Хованский после того, как увидел утвердительный кивок от Димы. - Я уже еду, придурок, ты, я тебе покажу, как убивать себя, я тебе такое покажу! - Не надо, я уже все решил, я хочу умереть, я сильно устал, - тяжело, словно нехотя, прошептал вслух Уткин.       После этих слов он резко провел лезвием по вене. Кровь, его кровь, такая темная, бордовая. Тонкие струйки горячей крови потекли по его руке и стали капать на пол. В глазах потемнело, ноги подкосились, и Ларин упал на холодный кафель. Вскоре вокруг него стала образовываться темная лужа крови. - Очнись, придурок! Ты должен жить! - орал Юрий в пустоте своей головы, но Дима не слышал его. - Ты нужен мне!       Он сразу вызвал скорую на адрес Димы, так как понял, что произошло что-то ужасное, потому что связь пропала. Сам подъехал в больницу, Дима уже был в реанимации. Его откачали, но состояние оказалось плохим, именно поэтому Хованского не пустили в палату любимого.       Он долго винил себя в том, что не смог отговорить Ларина от этого, но почувствовал странную связь между собой и Димой. Здесь, прямо сейчас. Значит, он все-таки будет жить.       Радостные мысли не покидали голову, и, находясь в веселом настроении, Юрий отправился домой к Диме, чтоб прибрать там все, оттереть кровь с пола.       Уборка утомила Хову, и он решил остаться на ночь тут. Прилег на кровать и прикрыл глаза. Хованскому снился странный сон. Он видел Диму, говорил с ним. Юра ругал мужчину за такой поступок, на что Дима лишь смущался и отворачивался.       Проснувшись утром, ближе к обеду, Юрий решил навестить своего утенка. Он оделся, вызвал такси и вышел из квартиры, больше напоминающей морг. Тут было холодно и темно. Только трупов не хватало, хотя, почему не хватало, вот одного откачать успели. Можно считать Ларина почти трупом. Юрий вздрогнул от мысли о том, что утенок мог умереть.       Наконец он приехал в больницу. Мужчина надеялся, что ему разрешат навестить Уткина. Но, к огромному разочарованию, Хованского в палату не пустили. В расстроенных чувствах Юрий приехал к себе домой. Он не помнил, как добрался сюда, ведь все его мысли были заняты Димой. Так прошла неделя. Юра лежал и думал о нем. Все ли в порядке, как он там?       Проснувшись в обед, Юра понял, что ему нужно в больницу. Он не знал, зачем, но его что-то тянуло туда. И не зря же мужчина всё-таки приехал, ведь его пустили в палату Ларина.       На ватных ногах Юрий подошел к кровати утенка. Тот, видимо, спал: глаза закрыты, грудь мерно поднималась и опускалась. Он дышал, и от этого факта у Хованского на душе стало спокойно. Мужчина присел на край кровати. Он смотрел на Диму нежным взглядом, словно тот натворил что-то, но никак не попытался покончить с собой. Юра прикрыл глаза и взял Ларина за руку. - Юра... - тихо прохрипел Дима, но и этого было достаточно, чтобы тот услышал. Голос был слаб, но Уткин продолжал говорить, а глаза его оставались закрыты. - Прости... Я... я не хотел... - Ладно, утенок, я не злюсь, но обещай мне, что такого больше не повториться, хорошо? - Хорошо, - уже громче сказал Ларин и открыл глаза. - Почему ты назвал меня утенком? - Потому что ты теперь мой, Уткин, - объяснил Хованский, показывая пальцем то на Диму, то на себя. - Юра, я... Как бы тебе сказать... Я люблю тебя, - тихо произнес он, но Юрий и это услышал. Он наклонился над Димой и ласково поцеловал его лоб. - Я тебя тоже...       Наконец наступил день выписки Ларина из больницы. Юра ждал его на улице, возле входа в здание. Дмитрий, выйдя из здания, не сразу заметил Юру, а лишь тогда, когда тот подошел сзади, обнял его за талию и нежно поцеловал шею. - Я так рад, что ты теперь снова здоров, - сказал Юра, заходя в их новую квартиру, где они будут жить вместе. - Я тоже, теперь хоть смогу нормально тебя целовать, - сказал Дима и поцеловал своего любимого человека. Он целовал его властно и грубо, как бы говоря, что долго этого ждал. Хованский отстранился спустя пару минут. - Я немного разочарован твоим поведением, Дима, - начал Юрий и, увидев расстроенный взгляд Ларина, продолжил с пошлой улыбкой на лице. - Мне придется тебя наказать.       После этих слов Юра схватил Диму за ягодицы и понес его в спальню, на кровать.