Землетрясение в Нью-Йорке

      Землетрясения, как и многие другие природные катаклизмы, никогда ни у кого не спрашивают разрешения на своё проведение, да и в общем-то не обременяют себя тем, чтобы предупредить где и во сколько пройдёт их несанкционированное мероприятие. Естественно, кроме некоторых избранных людей, которые получают информацию из астрала и предсказывают, что ЭТО произойдёт в пятницу тринадцатого. Но это немного другая тема… Поэтому и неудивительно, что землетрясение в Нью-Йорке и ближайших его окрестностях никто никак не ожидал.       В небоскрёбе Шреддера начались глобальные разрушения, сопровождающиеся осыпавшейся штукатуркой, да и остальным обрушением отделки стен и потолков. Хозяин небоскрёба клятвенно обязался лично разобраться со Стокманом, уломавшем-таки его нанять рабочих с Таджикистана.       Всё вокруг падало и разбивалось вдребезги, все бегали, не зная, что им делать. Где-то за окном мелькнуло несколько кричащих футов. Бог весть, что они там делали, возможно, просто пытались спастись, причём видимо крайне неординарным способом. Когда же сверху посыпалась черепица и прочие компоненты крыши, мысли Шреддера были далеки от счастливых…       Вся жизнь пронеслась у него перед глазами: первая кукла с оторванной головой, насаженной на колышек его весьма специфической детской колыбельки; первый куличик в детской песочнице, сделанный на вид похожим на человечка и ради прикола всаженным в его песочную грудь совочком; его первый белый пояс, который он тут же скормил своему сэнсэю, тонко намекая этим, что согласен только на чёрный; его первый противник, которого он пытался заколоть лопаткой для торта, но так как у него ничего не получилось в связи с тем, что лопатка была неострая, поэтому когда на шум прибежали взрослые, то они увидели ужасающую картину того, как маленький Шредд пытается засунуть рукоятку лопатки в задницу своему недругу и что было самое страшное – наполовину это ему удалось; как через несколько лет ему удалось закончить свою месть и воткнуть лопатку в кимоно этому же врагу, пригвоздив к полу, после чего по всем известной нам истории он стал главой могущественного клана.       «Я прожил счастливую жизнь», - подумал Шреддер, умиленный милыми каждому сердцу детскими воспоминаниями.       Караи в это время находилась в своей комнате, рыдая и жалуясь на несправедливость всего мироздания:       - Ну вот и конец, а я ещё не познала всех прелестей жизни! Как это могло случиться, почему судьба так несправедлива ко мне? Никто меня не утешает, никто не обнимает, никто не спасает… Я никому не нужна в этом мире! Да пропади всё это пропадом, но неужели я так и умру девственницей?! – Новый взрыв рыданий вновь сотряс всю комнату пуще самого землетрясения, после чего неожиданно наступила тишина, прерываемая лишь звуками разрушений небоскрёба. Через мгновение Караи убрала руки от красного от слёз и истерики лица, которое теперь выражало лишь какое-то безумие, сумасшедшую и садистскую идею, - Нет, не бывать этому! Я знаю, что делать… Хааан!!!       Хан тем временем тоже пребывал в тяжких раздумьях о прошлом, настоящем, нереализованном будущем, размышлениях о том, что значит «нереализованное будущее» и думах прожил ли он достойную жизнь:       - Кажется пришёл мой час. Я верно служил своему хозяину, был отличным бойцом, примерным главарём своей банды… Но ведь я ещё так молод! Хм, а сколько мне лет?.. Никогда не задумывался над этим вопросом… Надо бы спросить у мастера – он уж точно знает…       Размышления Хана были прерваны неожиданным и наглым образом сразу двумя причинами: первая заключалась в истошном крике Караи, которая его куда-то звала, вторая - в небольшом куске бетонной плиты, оторвавшейся от потолка и упавшей Хану на голову. Сознание (почему-то в виде зеленого чёртика) помахало ручкой, сказало нечто нечленораздельное наподобие червячков из Worms «Ай-тиа!», и застрелилось. Лидер пурпурных драконов понял, что ни фига он не понял. Правда, одно он знал точно – разум отшибло, как после коктейля «водка+коньяк+шампанское+кола+долька апельсина», причём самой убойной в этом напитке была именно последняя долька апельсина. Хан ещё раз взглянул на валявшегося на полу зелёного чёртика, после чего, качаясь из стороны в сторону, винтом упал без сознания рядом с ним.       За несколько минут до первых толчков природы, в лаборатории доктора Бакстера Стокмана, находившейся на нижних этажах небоскрёба, царила полная идиллия: всё было на своих местах, вычищено, вылизано, всё блестело первозданным блеском. На огромном подносе, стоящем на небольшом металлическом столике посередине лаборатории, переливались, блестели и искрили кристальной чистотой ровно сто двадцать три пробирки. На последней, сто двадцать третьей, еще оставались капельки моющего средства, и его мыльные пузыри делали пробирку вдвое прекраснее.       «И кому они нужны, эти женщины?» – надменно подумал Бакстер, с любовью глядя на последнюю. А та, кокетка, словно игриво улыбалась ему своими сверкающими гранеными боками.       Первый, ещё совсем слабый толчок земли, заставил немного подпрыгнуть поднос, оглашая лабораторию недовольным звоном избалованных пробирок, соударявшихся друг о друга. Второй, третий и последующие заставили поднос резво «поскакать» к краю стола, причём с такой скоростью замеченного воришки, что, только благодаря большим и быстрым анализирующим способностям доктора, ему удалось подбежать к столу, упасть «рыбкой» под него и пытаться поймать падающие любимые склянки... В итоге, пока он пытался схватить третью, восьмую и девятнадцатую, из рук вывалились вторая, пятая, шестая и тридцать первая, распространяя по лаборатории резкий звон разбивающегося стекла.       - Ааа! Мои пробирки! Мои пробиииирочки! – завопил док, переходя на ультразвук, бросая бесполезное занятие спасения колб и хватаясь за голову, выдирая из неё клочки волос. – Мои чудесные чистые скляночки!       Его потрясение можно было бы сравнить с тупым ужасом Шреддера, неожиданно узнавшим, что все его футы тайком от него принимают участие в репетициях балета «Лебединого озера» или что Караи на самом деле парень, натурально закосивший под эмо, но автор не делает это по одной причине: горе Стокмана от потери любимых пробирок было гораздо тяжелее, масштабнее и трагичнее. И намного красочнее…       На тайной базе Бишопа тем временем события происходили намного стремительнее, но не менее трагичнее: как только произошёл первый толчок землетрясения, агента секретной службы США неслабо тряхнуло, он не устоял на ногах, но не упал (профессионалы не падают, а зависают в воздухе!) – успел в падении ухватиться за какой-то рычажок на панельке управлении и нажать локтём на какую-то красноватую кнопку. Кто же мог предполагать, что именно эта комбинация приводит к самоуничтожению базы через несколько минут после активации, которое к тому же нельзя оставить… Произнеся с ужасом «Едрён-батон!», Бишоп бросился к выходу.       Черепахи находились в своём подземном убежище, ни о чём таком не думали, как вдруг сначала раздался негромкий гул, потом толчок, забренчала посуда в кухонном шкафу, свет стал мелькать как в каком-то до боли знакомом фильме ужасов. Микеланджело сразу его вспомнил и поинтересовался с дрожью в голосе и коленках:       - Что это?       - Землетрясение? – Тревожно предположил Лео.       - Землетрясение в Нью-Йорке? – Занудным голосом проговорил Дон, почёсывая лысую макушку картриджем от принтера, впрочем, так и не вставая из-за компьютера. – Возможно, но маловероятно. Может, трактор проехал по улице над нами?       Все как-то сразу успокоились услышанным ответом от всезнающего гения, но не успело пройти и двадцати секунд, как новый толчок подбросил Донателло со стула, со звоном посыпалась посуда из шкафа, с полок сорвались книжки, кусками стала обваливаться штукатурка и бетон, по стене и полу поползли нерадостные трещины.       - Хм, значит всё-таки это не землетрясение, - констатировал гений, когда наступила тишина, - но вероятнее всего это был не последний толчок, так что будьте готовы.       - Что же нам делать, Донни? - спросил Леонардо, когда всё подземное семейство собралось кружком вокруг Донателло.       - Я когда-то проходил курсы молодого спасателя… - все в непонятках уставились на него. – Заочно, естественно. Так вот, есть два проверенных способа остаться в живых. Первый заключается в том, чтобы замереть и прикинуться мёртвым – называется он «авось не тронут».       Все, затаив дыхание, замерли - никто не хотел получить по голове двухтонной плитой или трубой. Секунд пять спустя, всех привлёк мерный скрип, идущий откуда-то сверху. Все одновременно подняли головы, где заунывно «пела», повиснув на тонком проводе, люстра. Она в воздухе описывала незамысловатый круг, словно не могла определиться на чью лысину ей лучше всего упасть. Все, не сговариваясь, сделали шаг назад. Где-то со стороны лаборатории что-то упало, по звуку удара об пол, размеры варьировались между микроволновкой и пылесосом.       - Э, ну есть ещё и второй вариант, - слегка откашлявшись, продолжил Дон. – Заключается он в том, бежать изо всех сил к открытому месту. Но в этом случае, как нам рассказывали, можно оказаться раздавленным толпой, пробирающейся по трупам к выходу…       Микеланджело как-то сразу не понравились та маньячная улыбка Рафа и его взгляд, которым он, не мигая, смотрел на младшего братишку. Поэтому тот, сглотнув слюну, тихо поинтересовался:       - Дони, а может и третий вариант у тебя найдётся, а?       Немного подумав, Дони всё же ответил утвердительно:       - Есть в принципе и третий. Нужно быстро покинуть помещение через окно. Но надо быть внимательными, так как сверху могут падать горшки с цветами, кирпичи, электрические провода, а также самое смертельное – это люди, прыгающие с верхних этажей.       Тут все одобрительно закивали, соглашаясь с третьим вариантом спасения. Все уже были готовы к его осуществлению, как вдруг Майки, несколько раз переменился в лице, сменив его оттенок с тёмно-зелёного до ярко-салатового, удивлённо произнёс:       - Дони, но у нас нет окон!       - Нет? – Донателло был явно удручён этим неожиданным препятствием для спасения. – Значит будем их делать!       После десятиминутного ступора, гений вновь решился взять слово:       - Ну ладно, чего вы… с окнами это я, конечно, переборщил… И вообще, со времени последнего толчка прошло уже более пяти минут, а это значит, что землетрясение закончилось.       - И что нам теперь делать?       - Обычно МЧС, спасатели и мародёры приезжают разгребать завалы, но мы-то фиг кого дождёмся, поэтому будем сами откапывать Сплинтера – мы про него как-то в стрессе подзабыли.       Все, смачно сплюнув и выматеревшись сквозь зубы, принялись за разгрёб завалов.       Кожеголовый, наблюдавший как раз в этот день за базой Бишопа, увидел как тот последний, сверкая подошвами чёрных лакированных ботинок, стремительно покидал своё секретное убежище. Маршрут пути Бишопа только по случайному стечению обстоятельств проходил рядом с крокодилом. Тот, не выходя из ступора и так и не поверив своему счастью, не смог не то чтобы поймать, но даже и спросить бегущего что-либо. Единственное, что он смог услышать от мимо пробежавшего Бишопа со скоростью гепарда, это было неразборчивое «…ою мать, твою мать, твою мать…».