Лютень

      Молодой мужчина спускался по прозрачным ступеням своего холодного замка. Длинные белые волосы развевались на бушевавшем ветру, что врывался в пустые глазницы никогда не закрываемых окон, полы серебристого длинного плаща били по ногам. То был ветер сражения: то холодный, то теплый, порывами и с севера и с юга хлестал он по бледному лицу мужчины, вызывая у того горькую усмешку. Однако его красивые черты были искажены ненавистью.       Он задержался на этот раз. «Проклятая зима не хочет уходить», — жаловались люди, недовольно глядя на снег, что кружил за их окнами, призванный серебряным жезлом. Да, Зима не хотел покидать этот мир, ведь это означало смерть. Он знал, что переродится, как и знал, что новое рождение будет с чистого листа — ничего не помня из десятков тысяч прошлых лет. Это ли не ад?       Лютень, Хлад — он имел множество имен. Его изображали и старцем и нечистью — каждый народ на свой лад. Истинного же облика не видел никто.       Лютень — именно это имя он предпочитал — держал путь в подвалы ледяного замка. Чем ниже он спускался, тем теплее делался воздух, более растаявшими и скользкими становились ступени, а стены сочились влагой, порой с них бежали целые ручейки. Мужчина раздраженно ударил жезлом по земле, и всё вокруг мгновенно заледенело. Его не победят, только не в этот раз.       Огромном помещение подземелья являло собой тюремную камеру. И в ней, будучи прикованным к стене кандалами на тонких запястьях, сидел на полу темноволосый юноша. Открыв зеленые, как сочная трава, глаза, пленник взглянул на мужчину. — Ты не сможешь править вечно, — проговорил он. — Лето куда сильнее меня, он не попадется в твои руки! — юноша раздраженно дернул руками в оковах. — Я как-нибудь справлюсь, — усмехнулся мужчина, наклонившись к пленнику и глядя на тонкие привлекательные черты. Вот уже два месяца Лютень держал в плену Весну. Если бы они были людьми, пленник непременно бы погиб от истощения, но человеческие потребности были им чужды. Юноша был ровно настолько же прекрасен, как и в тот день, когда мужчина заковал его в эти цепи. Ни морщинки усталости или горечи не пролегло на красивом лице, однако в глазах светились обреченность и отчуждение сродни тому, что бывает у людей, когда они видят кого-то, хорошо им знакомого, но сильно изменившегося. Зима привык к этому странному выражению глаз юноши, который не стремился объяснить своих эмоций, да и вообще практически не разговаривал, словно... боялся? Весна не выдержал долгого взгляда и отвернулся, однако приподняв его лицо за подбородок, Лютень вновь заставил его посмотреть на себя. — Я устал исчезать каждый раз. И я уже сломал систему, царствуя на земле полгода. Осень был закован мною в лед и заперт так далеко, что его никто не найдет. А самому ему не освободиться, пока не наступит тепло. А оно больше никогда не наступит.       Зеленые глаза полыхнули гневом. — Что же ты тогда меня не засунул в льдину, а, Лютень? Боишься, растоплю? Ведь в этом и состоит моя задача — уничтожить всё, что ты так кропотливо создавал.       Звук пощечины эхом разнесся по просторной камере. Мужчина выпрямился, и, перехватив жезл в правую руку, с грохотом ударил об пол. Снаружи на города тяжелой пеленой навалилась метель: снег, подгоняемый порывистым ледяным ветром, облеплял дома и людей, покрывал толстым слоем землю и деревья, так и не зазеленевшие к маю. — Хочешь уничтожить — вперед. Попробуй остановить хотя бы ветер из своей темницы.       Лютень резко развернулся и двинулся прочь. Не за этим он приходил к пленнику, видят боги. Но юноша неизменно умудрялся вывести его из себя, что приводило к новым снежным бурям на земле и порывистому уходу мужчины из подземелья. А он всего лишь хотел поговорить, попробовать решить ситуацию мирно, если это вообще возможно.       Он стоял на вершине одной из своих башен, а снег кружил вокруг него в диком танце. Он отказывался уходить из мира, потому что не хотел умирать. Он, самый суровый из всех времен года, безумно боялся исчезнуть. По его милости уже двое томились в плену, и вполне возможно, что он сможет одолеть и Лето, ведь замерзшая природа не будет подготовлена к его приходу. Но станет ли он счастлив?       Отчаяние, плавно переросшее в обреченность, застыло на лицах людей, кутающихся в свои одежды. Голые деревья словно уснули вечным сном, а птицы не спешили петь свои песни, ведь некоторые из них погибли от холода, а красивые переливы, которыми они призывали солнце, остались неуслышанными. Водоемы избавились ото льда, однако земля была крепко закована холодом, не давая пробиться ни одному росточку. Мир был мертв. И королем этого царства смерти являлся Лютень, королем земли, что уже давно не радовалась своему правителю.       Ему было уготовано одиночество. И чем дольше он задерживался здесь, тем больше это его угнетало. Но смерть не решит этой проблемы, ведь так? Почему же тогда остальные времена года столь спокойно относились к наступлению следующего и к своей смерти? Неужели они были смелее? А может они знали то, чего не знал он, что-то о том, что ждет за гранью?       Ответит ли ему Весна на эти вопросы после всего, что Лютень сотворил с ним? Ради ли этого Зима сохранил ему жизнь? Непонимание того, почему он до сих пор не уничтожил или не скрыл в глыбах льда этого юношу, терзало его. Весну сдерживали лишь стальные цепи, отделявшие людей от тепла, а мужчину — от неминуемой гибели...

***

— Я хочу просто поговорить, — Лютень сел напротив Весны прямо на ледяной пол, скрестив ноги. Серебряный жезл, способный нагнать вечную мерзлоту на целую планету, лежал рядом с ним. Юноша покосился на страшное оружие и взглянул в лицо своему тюремщику. — Ты для этого меня здесь держишь? Скрасить беседой свои злодейские будни? — Я не зло. Я необратимость, я — время года, нужное для природы. — Ты был им, пока не превысил свои полномочия, — устало ответил Весна. У него не было больше сил злиться. Но в его глазах Лютень видел теперь не обреченность, а... жалость. Кажется, юноша знал и понимал больше, чем казалось мужчине раньше. — Почему никто из вас не боится смерти? Почему никто до сих пор не пытался захватить власть? — Потому что мы помним свои прошлые жизни, — горько ответил Весна.       Внутри у мужчины всё похолодело, хотя казалось, может ли еще больше остыть ледяное сердце? — Что? То есть я один обречен на забвение?       Юноша закусил губу и опустил взгляд. — Это моя вина.       Лютень протянул руку к его лицу, мягко заставив снова посмотреть на себя. — Мне нужно знать, что произошло. Слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов. Я не боюсь правды. — Зато я боюсь. Боюсь, что ничего больше не исправить. Уж лучше эти кандалы, чем твоя ненависть. Иди, правь дальше. Пусть холод будет вечен, я это заслужил. Всё равно исправить что-то мы уже не сможем. — Да объяснись же ты наконец! — взорвался мужчина. Взмахом руки он раскрыл оковы, и те со звоном упали на пол, больше не сдерживаемые магией холода. — Я так больше не могу. Меня тошнит от своей же власти, сколько бы я ни пытался себя убедить в обратном. Я не хочу умирать, но и такая жизнь мне претит. — Какая? — юноша не отрывал от него глаз, в которых плескался целый океан неведомых Лютеню чувств. — Одинокая и бессмысленная.       Мужчина безвольно опустил руки. Его плечи поникли, словно бы на них свалилась тяжесть всего мира. — Расскажи мне правду, а потом можешь убить, — хрипло сказал он. — Мое время пришло. — Это все-таки ты. Я думал, что твоя душа погибла, и остался лишь жестокий тиран...       По щекам юноши побежали слезы. Какое-то мгновение он просто смотрел на своего тюремщика, потом бросился к нему, поцеловав. Невероятное тепло охватило Лютеня, проникая в каждую клеточку тела. Вместе с теплом начала возвращаться и память, болезненно, волнами, словно после какого-то дурмана.       ...Каждый раз они были вместе, перед тем, как он уходил. Их связь продолжалась совсем недолго, порою несколько дней. Но он уходил ради того, чтобы при следующем перерождении они вновь могли встретиться. Так было между ним и Весной, также было между Летом и Осенью. У каждого свое время одинокого правления, у обоих награда за это одиночество. Но в последний раз все пошло не так... — Я должен был снова тебя убить. Обязан, — прошептал Весна в губы возлюбленного ответом на жестокое воспоминание. — Это было больно, — отстранил его Лютень и поднялся, взявшись за жезл. — Я не знаю, почему вернулся после смерти. Я думал, в этом есть какая-то цель, предназначение. Я думал, что мы сможем быть вместе вопреки природе, — он отвернулся, голос его звучал глухо. — Ты принес холод, который грозил гибелью, если бы я тебя не остановил. Я должен был, — голос юноши дрожал. — Но почему тогда я вернулся?! — вскричал Лютень. — Я же умер. Умер в твоих объятиях, растворился в теплом воздухе с сердцем, переполненным любовью, как много раз до этого. А потом воскрес несколько недель спустя, потерянный, одинокий, отчаявшийся. Я всего лишь хотел выяснить, почему! А ты стоял напротив меня, ты протянул руки, словно чтобы обнять, но вместо этого волнами удушающего жара уничтожил. Равнодушно, со словами, что так надо. Именно поэтому я всё забыл. Именно поэтому я возродился более взрослым, жестоким и... сильным. На вашу беду. И ты не признал меня такого... изменившегося, злобного, пленившего тебя со словами ненависти. Или и не собирался? Ведь долг перед природой важнее всего, так?       Юноша всхлипнул и вскочил на ноги, намереваясь бросится к мужчине, чтобы его обнять. Но остановился, словно удерживаемый какой-то силой. — Что же ты стоишь? Убей меня. Как тогда. Используй свою силу, испепели к черту, ведь я снова нарушил все законы природы, теперь уже умышленно, — глухой голос прорезал тишину подземелья словно ножом, глаза Лютеня теперь были устремлены прямо в глаза возлюбленного. — Я просто тогда испугался, — слезы градом лились из изумрудных глаз. — Что я стану погибелью для мира, я понял, — отрезал Лютень. — Что ж, теперь я действительно ей стал, но я не стану тебя винить. Давай же, бей. Черт возьми, почему я должен тебя заставлять?! — мужчина порывисто подошел к Весне и, схватив его ладонь, положил себе на грудь, отшвырнув жезл. — Ну же, развей чудовище в облачко пара, как уже делал.       Но юноша лишь судорожно сжал ворот его плаща так, что побелели костяшки пальцев. — Нет, я испугался не этого, — голос Весны снизился до прерывающегося шепота. — На самом деле я боялся, что если дам волю хоть крошечной эмоции... что если подойду к тебе... что если обниму... то никогда не отпущу. И поэтому погибелью для мира стану я со своей слабостью и любовью. Это я чудовище и заслуживаю смерти, не ты. — Какой же ты дурак, — Лютень привлек его к себе и крепко обнял. — Какой же ты беспросветный, наивный, фантастический дурак.       Лед под их ногами трескался, и из трещин вверх потянулись ростки. Со стен ручьями зажурчала вода, а воздух теплел, выталкивая холод наружу. А Лютень стоял и вдыхал легкий аромат весенних цветов, которыми пахли волосы юноши, а через секунду ловил губами невысохшие слезы с прекрасного лица и целовал Весну, долго, нежно, неторопливо. Увы, у них почти не осталось времени. Смерть звала Зиму, распахивая свои объятия, и она уже не казалась Лютеню столь страшной и необратимой. Он больше не одинок. Ведь он умирает, чтобы снова вернуться. Умирает, чтобы потом вновь встретить того, кого любит больше всего на свете. Того, из-за чьей отчаянной любви и страха он из юноши превратился в мужчину. И в самое сильное и непобедимое время года, неуничтожимое никем и ничем... кроме любви. «Я люблю тебя», — срывающийся с губ Весны шепот в ответ на нежный поцелуй в шею. «Я не отпущу тебя», — в ответ на прикосновение длинных прохладных пальцев к юношеской горячей груди. «Я не хочу терять тебя снова», — когда они обнаженные лежали на уже теплой, покрытой травой земле на том месте, где недавно была ледяная тюрьма.       Лютень был нежен, как никогда раньше. Весна изучал пальцами его возмужавшее лицо, пробегал ладонями по широким плечам и крепким мышцам, чертил узоры на белой коже груди и целовал там, где ставил их. Он познавал нового Зиму, а мужчина не мог оторвать глаз от столь родного лица.       «Будь со мной», — легкий вскрик, когда Лютень овладел юношей, мешая холод и тепло в единое целое. «Не оставляй меня», — когда юноша выгнулся навстречу нежным ласкам и настойчивым губам. «Я хочу быть плененным тобой навеки», — вместе со сбитым дыханием, когда они достигли пика. — Ты же знаешь, что я вернусь, — нежный шепот Зимы в ответ, когда он исчезал из объятий юноши, растворяясь в воздухе.

***

      Солнце греет разомлевшую землю с неистовой силой, словно стремясь наверстать упущенное. На высоком холме стоит юноша, и теплый ветерок играет его отросшими темными волосами — цвета вспаханной земли. Щеки ему жгут непрошенные слезы, но он наконец-то счастлив. Лето заберет его жизнь очень скоро, но это неважно, ведь когда Весна вернется, он снова встретит своего возлюбленного.