Гарри Поттер и научная дедукция

Привет. Меня зовут Гарри. Точнее, Гарри Поттер. Думаю, фамилию не стоит опускать, хоть я никогда и не видел своих родителей, ведь жить мне приходится у моих родственников по материнской линии — Дурслей, с которыми, слава богам, у меня явно нет ни малейшего сходства. Почему меня это так радует? Да потому что видели бы вы их: тюлень, жираф и их сын, который каким-то образом умудрился в свои десять лет стать вдвое крупнее тюленя (отца) и при этом тупее их обоих вместе взятых (хотя это, в общем-то, мне даже на руку). Поэтому я очень даже рад, что я на них не похож, а пошёл, вероятно, в родителей. Мне, конечно, говорят, что они были бездомными алкоголиками, которые разбились на машине, но я в это не верю ни на йоту. После серии определенных воздействий, когда мне удалось добиться стабильно-нейтрального к себе отношения и получить приемлемый питательный рацион, коим я был обделён n-ное количество времени, я наконец перестал быть заморышем, и те черты моего лица, которые ранее могли только угадываться, постепенно проступили более явно. Я немного бледный, худощавый ребенок с ярко выраженным овалом лица, волевым подбородком, подтянутыми скулами и ярко-зелёными глазами. И эти черты явно намекают на аристократичность, которая может быть только результатом тщательной селекции, присущей именно благородным семьям. Наверное, странно слышать о генетике от мальчишки десяти лет, но, собственно, мой мозг является второй причиной, которая явно указывает на ложь родственников, ведь, отбросив ненужную скромность, я однозначно могу считать себя гением. Учиться мне очень легко, и, более того, нравится. Я уверен, что это тоже передалось мне от родителей, потому что в семье, где я вынужден расти, с показателем умственной деятельности явные проблемы. Как я уже упоминал, больше всего природа отдохнула на моём кузене Дадли, чем я и стал пользоваться, начиная с первых лет нашего обучения в школе. Наверное, если бы не это, я мог бы и не дожить до своего возраста, потому как до достижения шести лет, прежде чем мы смогли пойти в школу, жизнь в доме на Тисовой улице была моим персональным адом. Я был игрушкой для битья Дадли, меня наказывали за малейшую провинность, а кормили меня в лучшем случае один раз в день, да и то совсем крошками, которых явно не хватало для растущего организма. И, будто этого было мало, жил я в чулане под лестницей, где в обычных семьях хранится всякая утварь для ведения хозяйства, поэтому освещением и вентиляцией в этом помещении никто и не думал озаботиться. А это, вкупе с нежеланием хоть как-то радовать меня, создавало чудовищный информационный голод, который я начал испытывать чуть ли не с двух лет. Подглядывая за родственниками, я смог принять участие в обучении чтению, с чем, несмотря на то, что мне тщательно мешали, я всё равно справился намного раньше кузена. Это позволило мне, не вызывая подозрений, больше года незаметно умыкать книги из гостиной и читать их. Конечно, вкусы в литературе семьи Дурсль оставляли желать лучшего, но, согласитесь, это лучше, чем ничего. К сожалению, невозможность чтения в своей каморке не позволила мне скрывать своё увлечение вечно, и в возрасте четырёх лет я всё-таки попался с книгой, за что мне сильно влетело с последующей санкцией дяди Вернона — «Заключение в чулане сроком на пятнадцать суток». За это время я успел окончательно понять, что мне надо как-то постараться сгладить углы с родственниками, иначе ничего хорошего в жизни мне не светит. До школы я старался быть как можно менее заметным и максимально полезным: говорил крайне мало и в основном только спрашивая, требуется ли от меня какая-то помощь. Такое мое поведение первое время было встречено положительно, и уже через полгода мне стали разрешать брать книгу и читать по два часа в день, начали более-менее нормально кормить и даже решили покупать нормальную (по размеру и новую) одежду. Всё чуть было не пошло к чертям в один миг. Как-то раз во время завтрака на кухню залетела оса, а этот вид насекомых отряда перепончатокрылых я боялся по понятной причине после некого прецедента в детстве, включавшего в себя адскую боль и громкие крики. Вот и на этот раз я вновь очень испугался и зажмурился, и в этот момент любимая ваза тёти Петуньи каким-то образом ни с того ни с чего лопнула прямо на столике. Тогда — я не понял почему — дядя и тётя были в ярости. Меня выпороли, заперли и не кормили четыре дня. И всё это время я провёл в размышлениях, в конце концов придя к выводу, что единственной причиной столь странного поведения могло быть то, что они что-то знали обо мне, и лопнувшая ваза была не случайностью. Именно тогда я перестал верить в историю про родителей-алкоголиков. Позже я долгое время думал, что владею чем-то вроде телекинеза, и пытался во время прогулок повторить это действие, но ничего не получалось. Я даже старался заставить себя испугаться, но и это не принесло никаких успехов. С Дурслями отношения откинулись на изначально плохой уровень, и до начала школы так ничего не изменилось (благо хоть не стали опять давать старую одежду Дадли). С вопросами к ним я с тех пор благоразумно не лез. И вот наконец-то в шесть лет мы пошли в начальную школу, и я впервые получил достаточно информации, чтобы утолить свою жажду знаний. Я набросился на учёбу как одержимый, и тут же впервые понял о своей исключительности, ведь судить о других только по Дадли я не мог, поскольку не был знаком со своими сверстниками, а в школе стало очевидно, что я всё понимаю намного лучше, чем они. В итоге с первых дней учёбы я оказался на хорошем счету у учителей, а они, в свою очередь, особенно усердно давали мне дополнительные задания и знания. К сожалению, как мне сначала и показалось, у моего кузена дела были в разы хуже, за что я попал в ещё большую немилость к родственникам. Они пытались воздействовать на учителей, запретили мне оставаться на дополнительные занятия и принялись с ещё большим усердием третировать меня. Это чуть было не привело меня в отчаяние, но благо, пораскинув мозгами, я всё же нашёл отличный выход. Решение оказалось, как и всё гениальное, простым. Я смог договориться с Дадли, что буду помогать ему с учёбой, а он мне со своими родителями, которые его иррационально сильно слушались. Таким образом, я в конце концов смог добиться хорошего к себе отношения, а к десяти годам родственники даже стали мною гордиться, ведь учителя начали возить меня на различные школьные соревнования, где я непременно занимал первые места. Наконец-то у меня появилась своя комната, нормальное питание и более-менее сносная одежда. Родственники даже расщедрились и стали, хоть и с ворчанием, оплачивать различные курсы для меня. Правда, ценой этого стало требование ходить с кузеном на борьбу, но со временем мне это даже понравилось, да и позволило значительно окрепнуть. Но всё равно на первом месте была учёба. К одиннадцати я уже знал больше, чем любой ученик, закончивший школу. Я изучал химию, физику, математический анализ на высоком уровне, заинтересовался генетикой (что и навело меня на мысль, что я потомок благородного семейства). Как оказалось, мне гораздо проще даётся дедуктивный метод мышления, хотя и не значительно проще, чем индуктивный, поэтому я начал просить учителей начинать сразу с общих положений, а не с частных случаев. Например, уже к середине шестого класса мне стало проще высчитывать площади фигур на математике не частными формулами, которые преподавали всему классу, а при помощи интегралов. Это приводило учителей в замешательство, а для меня казалось простым и очевидным, ведь зачем начинать что-то учить с частного случая, а потом переучиваться, если можно сразу учиться правильно, правда? Уже в этом возрасте я начал думать о своем будущем. Так как рассчитывать на помощь родственников я не мог, мне было необходимо вертеться. Я начал потихоньку расспрашивать учителей о различных стипендиальных программах обучения в ВУЗах, а также о требованиях для них. Конечно, я мечтал учиться в элитном университете, но прекрасно осознавал, что без денег это будет невероятно трудно. Не последнее место в моих рассуждениях занимал вопрос поиска информации о своих родителях. К сожалению, для десятилетнего ребенка путей для этого было крайне мало, а в нашем небольшом городке о них не знал вообще никто, кроме Дурслей, но те не спешили делиться сведениями. Конечно, во время учебы на подобное планирование времени было не так много, к тому же в конце года проходили экзамены для перевода в среднюю школу, что, впрочем, не особо меня волновало, ведь для меня это было раз плюнуть, но сильно занимало учителей, которые принимали активные меры, чтоб натаскать остальных детей. Зато летом 1991 года я собирался развернуться на полную, и самой первой частью плана была осада тёти с целью всё-таки вытащить хоть какую-то информацию о моей маме. Ха, человек предполагает, а судьба располагает. Кто бы мог подумать, что всем моим планам не суждено будет сбыться. И всё так круто поменялось всего лишь из-за одного письма, в шапке которого было написано:

Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг,

улица Тисовая, дом четыре, самая маленькая спальня.